Кришнамурти Джидду - Открой свой разум любви
А ведь медитация – это еще и тишина, абсолютное безмолвие души и сердца.
Так под силу ли абсолютное безмолвие человеческому уму?
Возможна ли для мозга совершенная тишина? Это часть медитации – выяснить, возможно ли это, – а не просто сказать, как это сделать; никто не может сказать вам, как этого добиться. Ваш мозг, столь сильно обусловленный культурой, каждым своим опытом, мозг как результат длительной эволюции, может ли он быть совершенно тихим? А ведь без этой тишины все, что он увидит или испытает, будет искажено, истолковано им в рамках своей обусловленности.
Существует поведение, закладывающее фундамент, действие в котором – любовь. Существует отказ от всех традиций, так, чтобы ум был полностью свободен, а мозг – совершенно спокоен и тих. Если вы глубоко вникнете в это, то увидите, что мозг может быть тихим – не благодаря каким-то трюкам и не от приема наркотика, а благодаря активному и пассивному осознанию в течение всего дня. И если в конце дня внимательно просматриваетесь все случившееся, тем самым наводя порядок в случившемся, то во время сна мозг безмолвен в познании иного движения.
Итак, все тело, мозг, – абсолютно все безмолвно и не искажено. Только тогда, когда какая-нибудь реальность существует, ум может воспринимать ее. Ее, эту безмерность, приглашать бесполезно. Но если эта безмерность существует, если существует то, чему нет имени, то, что запредельно, тогда ложность или истинность этой реальности могут быть восприняты лишь безмолвным умом.
Задумайтесь, какая энергия нужна для того, чтобы изменить что-то в своей душе, свершить духовную революцию? Мы растрачиваем нашу энергию на борьбу и конкуренцию друг с другом, на разрешение «неразрешимых» конфликтов, на борьбу с нашими противоречивыми желаниями. Если бы мы внимательнее всмотрелись в нашу жизнь, мы бы несказанно ужаснулись: жизнь наша есть противоречие. Мы хотим быть миролюбивыми и добросердечными – и люто ненавидим друг друга. Мы хотим быть бескорыстными – и задыхаемся от собственной неконтролируемой алчности.
Нам говорят: чтобы накопить запасы чистой энергии, следует избегать секса и всего мирского; необходимо уйти из этого мира и избегать явных искушений. Но ведь человек при любых обстоятельствах все равно остается человеком! Так пусть он постигнет красоту, единую царицу мира!
Красота – это страсть. Чтобы увидеть красоту облака или красоту света на дереве, необходима страсть, необходима интенсивность. В этой интенсивности, в этой страсти нет никакой сентиментальности, чувства симпатии или антипатии. Экстаз не является личным – он не ваш и не мой, как и любовь не ваша и не моя. Когда есть удовольствие, оно ваше или мое. Когда есть медитативный ум, он обладает своим собственным экстазом, – однако описать его невозможно, для его описания нет слов.
Бог
...
Если желаешь познать истину, любовь или Бога, не нужны догматы веры, не нужно общественное мнение или знание теорий. Отложите в сторону все книги, жизнеописания, сказания и авторитеты и отдайтесь пути самопостижения. Любите, а не тоните во мнениях и идеях по поводу того, что должно и что не должно быть любовью, истиной или Богом. Когда вы действительно любите, вас окружает Иное. Любовь руководит вашими деяниями. Любите, и вас коснется благословение любви. Ни один авторитет не знает, что такое любовь, истина или Бог. А тот, кто это знает, не сможет описать словами.
Говорят, что мое учение материалистично, потому что оно не признает ничего, что не обладает явной, прозрачной причиной. Но я до сих пор не знаю, что остальные люди понимают под словами «материалистический» и «Бог».
Моя мысль вполне способна изобрести Бога. Она знает о своей ограниченности и поэтому пытается изобрести бесконечное, которое и называет Богом. Она просто осознает некое существование вне своих пределов. Для выхода за эти пределы необходимо, чтобы мысль добралась до конца, до логического завершения. Но видеть ограниченность мысли вовсе не означает познание мысли.
Именно поэтому мы должны попытаться постичь мысль, а не Бога.
Понимает ли ее мыслитель, который сам является продуктом мысли? Ведь именно мысль есть Творец мыслителя. Без нее никакого мыслителя не было бы.
Мысль – это память, мысль – это ответ знания. Мысль породила так называемого мыслителя. Затем мыслитель отделяется от мысли или, по крайней мере, считает себя отделенным от нее. Мыслитель смотрит на рассудок, на интеллект, на способность к умозаключению – и видит, что все это очень и очень ограниченно. Поэтому мыслитель осуждает интеллект: он говорит, что мысль очень ограниченна, и осуждает ее. Затем он говорит, что должно существовать нечто большее, чем мысль, нечто, находящееся за пределами этого ограниченного поля.
Итак, мысль и только она предшествует мыслителю. Существует множество мыслей, и мыслитель – одна из них. Для меня мысль прежде всего есть ответ знания. Мысль еще не уяснила, что она ограниченна. Именно поэтому мыслитель неизбежно говорит, что мы должны выйти за пределы мысли. Именно поэтому он задает вопрос: «Можно ли убить ум? Существует ли Бог?»
Мыслитель видоизменяет и прибавляет. Мыслитель, как и мысль, не является постоянной сущностью. Однако он упорядочивает и видоизменяет.
Конечно, я могу ошибаться. Но несмотря на это, я не хочу вводить в мое учение слово «Бог». И отказываюсь считать это парадоксом.
К этой точке зрения пришли многие интеллектуалы на Западе и на Востоке. Но они всегда остаются привязанными к чему-либо. Находясь на привязи, они распространяют свое понимание вширь, оставаясь при этом прикованными к некой оси – к своему опыту, к своей вере.
Я же никогда не придумываю Бога.
Да, мы пытаемся исследовать Бога, истину. Но когда мысль закончилась, то нет никакой точки, куда можно было бы двигаться.
Необходимо медленное, поступательное движение. Движение вперед всегда подразумевает мысль и время. И это – все, к чему я хотел бы прийти.
Любое движение, пока речь идет о мозге, совершается в поле времени, будь оно внешним или внутренним. Я вижу это. Мозг понимает, что, хотя он и способен вообразить свое расширение до бесконечности, он по-прежнему очень невелик.
Так существует ли движение, никак не связанное с мыслью? Этот вопрос задан мозгом, а не каким-то высшим существом. Мозг понимает, что любое движение во времени – это печаль. Поэтому он естественно воздерживается от всякого движения. Затем он задает себе вопрос: существует ли какое-то иное движение, которого он не знает, которого никогда не пробовал?
Это значит, что нам необходимо вернуться к вопросу об энергии. Существует энергия человека и космическая энергия. Мы разделили энергию на человеческую и космическую. Я всегда смотрел на человеческую энергию как на отдельную, оторванную, неполную в своем ограниченном поле. И вот теперь битва окончена. Вы понимаете, что я имею в виду? Понимаете ли вы это? Я всегда рассматривал движение энергии как происходящее внутри ограниченного поля, и отделял его от космической, универсальной энергии. А сейчас мысль осознала свои ограничения, и поэтому энергия человека стала чем-то совершенно иным.
Разделение на космическое и человеческое создано мыслью. Это разделение отменяется, и в действие вступает другой фактор. Для ума, который не сосредоточен в самом себе, разделения не существует. Что же тогда подлежит исследованию и что будет инструментом исследования? Исследование действительно имеет место. Но это не то исследование, к которому я привык, – не использование интеллекта, рассудка и тому подобное. Это исследование – не интуиция. И вот мозг постигает, что в нем самом нет никакого разделения. Поэтому мозг не разделен на космический, сексуальный, научный или деловой. Энергия нераздельна.
Что же тогда происходит? Мы начали с вопроса о том, является ли мысль материальной. Мысль материальна, потому что мозг – это материя, мысль есть результат материального. Мысль может быть абстрактной, но она является результатом материального. Это так. Лишь немногие вышли за ее пределы.
Остановка в духовном пути происходит только тогда, когда мысль начинает осознавать собственную ограниченность. На самом-то деле мысль не имеет никакого значения.
Когда мы говорим, что мысль кончается, мы включаем в нее все: смысл, сознание и его содержание, отчаяние, неудачи и успехи. Все это находится внутри данного поля. Когда оно приходит к концу, что тогда происходит? Мозг существует; существует запись, регистрирующая часть. Продолжается регистрация – она должна продолжаться, иначе мозг станет безумным, – но существует некая целостность, и она совершенно спокойна. Здесь нет больше мысли; она не входит в это поле. Мысль входит лишь в очень небольшое поле мозга.
Старый мозг очень ограничен. А мозг в целом – это всегда неиспользуемое новое. Целостность мозга есть новое; мысль, которая ограниченна, действует в ограниченном поле. Старый мозг бездействует, потому что ограниченность прекратилась.
