Анатолий Гончаров - ВЕЧЕРНИЙ ЗВОН НА ЛУБЯНКЕ
- Продай и забудь! - отчеканил Чубайс. - Мы подводим серьезных людей.
- Я-то забуду, они помнить будут. Ты же знаешь наш народ, его душевную ширь... Первая в истории России дума заседала в Таврическом дворце - и вдруг супермаркет, торгующий «ножками Буша». Начнется такой разгул общественного мнения!.. Меня уже предупредили, что у прокуратуры будут вопросы. Что я отвечу? Так фишка легла?..
- Общественное мнение легко управляемо, - веско молвил Толян. - Всех посылай подальше, ты в Питере - лицо недосягаемое. Короче так, отдашь людям положенное - получаешь перевод в Москву. Уровень федерального министра. Но я хочу, я требую, чтобы разговор на эту тему у нас с тобой последний был...
Он и стал последним, этот разговор Чубайса с Маневичем. Из восьми пуль, выпущенных снайпером по служебной «Вольво» из чердачного окна особняка на Невском, пять попали в грудь и в голову. Умер Маневич еще до приезда «скорой», вызванной водителем Синицинским. Опустевшее и неостывшее кресло занял заждавшийся Герман Греф. Уладив дела с обиженными клиентами из «Союзконтракга», отбыл от греха в Москву управлять госимуществом на федеральном уровне. А Чубайс на всякое упоминание имени Маневича реагировал с невыразимой душевной скорбью: «Погиб кристально честный человек. Но мы их достанем, всех и каждого. Сейчас или позже...»
Через год его самого достала Галина Старовойтова, взбешенная тем, как бизнес-клан Гайдара и Чубайса распилил кредит Европейского банка реконструкции и развития, полученный реформаторами под гарантии петербургской мэрии на сооружение высокоскоростной магистрали Санкт-Петербург-Москва. За 255 миллионов долларов вырыли в центре Питера огромный котлован, и на том первый кредитный транш истощился. Со вторым ЕБРР не торопился, пребывая в шоке от того, как быстро и нагло разворовали в России первый.
Галине Старовойтовой с учетом ее кристальной честности обещали вначале 15 процентов от общей суммы украденного, затем сказали, что ее доля только 10 процентов и не от всей суммы. Егор Гайдар не собирался давать шальной казачке и шести процентов, ссылаясь на то, что «так решил Рыжий». Бабки качнулись в сторону. Качнулась земля под ногами не очень трезвой защитницы своих гражданских прав. Шашки наголо!
- Мне какое дело, что там решил Рыжий?! Тридцать миллионов баксов - мое последнее слово! Я не одна обеспечивала ваши проводки через «Маккаби». С меня люди требуют- и здесь, и в Питере. «Сантехник» волком на меня смотрит (кличка губернатора Яковлева), где бабки, спрашивает. Не хотите по-хорошему, я вам устрою по-плохому. Посмотрим, как вы заговорите!..
- Попробую уладить вопрос, -сказал помрачневший Гайдар. Попробую по-хорошему. Восемь процентов...
- Не пробовать, а делать надо! Двенадцать! Жду две недели. Нет - пеняйте на себя!
- Не я же решаю, Галя... - заюлил Гайдар, сложив губки бантиком. - Все передам, а там - как он скажет...
Рыжик сказал, видимо, не то, что могло воодушевить Галину Васильевну. Что значит пить меньше надо? Меньше, чем кто? Не дождавшись своей доли, она перешла в атаку. Для начала в одной из норвежских газет были обнародовать! суммы на личных счетах Чубайса в «Мост-банке» и подробный перечень щедрых его расходов в самой Норвегии. Рыжий заметался. Ширь души сузилась до параметров скромной потребительской корзины. Разгул общественного мнения удалось погасить, но это стоило денег. И это стоило обещанного ему премьерского кресла. В конце концов Чубайс сделал вид, что уступил напору агрессивной казачки. В октябре 1998 года Старовойтова получила около 900 тысяч долларов в счет 10-процентной доли за непостроенную магистраль. Но что-то ее сильно напугало. «Он меня убьет! Он меня убьет...» - твердила она в кулуарах Госдумы.
- Пить меньше надо, - объяснял Гайдар недоумевающим соратникам по правому делу. - Скоро она слонов начнет считать. Еще две недели - и клиника.
Через две недели ее застрелили. Чубайс не присутствовал на похоронах, но его глубокую скорбь донес до либеральной массовки Егор Гайдар:
- Погиб чуткий, кристально чистый человек, наш верный товарищ и депутат. Она погибла в борьбе за идеалы демократии. Это чисто политическое убийство. Но пусть все знают- нас не запугать выстрелами из-за угла. Мы отомстим. Сейчас или позже, немедленно или со временем, но мы достанем всех и каждого. Мы не оставляем им выбора. Или мы, или они!..
Комментарий к несущественному
Сюжетные линии романов Ильфа и Петрова привязаны к месту и ко времени, но только спустя восемьдесят с лишним лет становится очевидным, что это не просто пародийный шедевр эпохи. Это пророческое предвидение финала радикального рыночного либерализма, притянутого к России мемориальными подтяжками Паниковского. Стопроцентное попадание в квартиру, где уже не лежат деньги.
Две скромные даты в российской истории стоят в месяцах рядом: 27 апреля и 15 мая. А годов меж ними почти сто пролегло - целый век, двигавший страну через трагедии к величию и в конце оставивший ее в бесчестии воровской власти.
27 апреля 1906 года согласно манифесту Николая II созвана была I Государственная дума: 478 депутатов от разных классов, сословий и званий - в сюртуках и поддевках, пиджаках и косоворотках, чалмах и халатах. О них впоследствии вспоминали, отсылаясь к сановному мнению той поры: «Ужас! Это было собрание дикарей!»
«Дикари» потребовали от царя полной амнистии политзаключенных, упразднения сонного Госсовета, права изменять Основные законы империи, а также нового правительства, ответственного перед Думой. Кабинету премьера Горемыкина, «назначенного» Распутиным, они объявили «формулу недоверия». И на том стояли. Святые люди.
Царь отказался принять возмутительные требования, а правительство устроило Думе протокольный бойкот, не внеся на рассмотрение депутатов ни одного законопроекта. Через 74 дня после начала работы Дума была распущена.
Дата вторая: 15 мая 1999 года. В этот день в Госдуме РФ бесславно провалился казавшийся неизбежным импичмент президенту Ельцину. Не хватило 16 голосов. Считали, что с лихвой будет, а вот не хватило.
Инициаторы отстранения от власти неадекватного гаранта сидели, по выражению генерала Лебедя, с видом задумчивой гири. Ельцина рассчитывали прогнать из Кремля по любому из четырех сокрушительных, не подлежавших сомнению обвинений: Беловежский сговор и развал СССР, геноцид русского народа, война в Чечне, желавшей, между прочим, оставаться в Советском Союзе, и расстрел парламента в 1993 году. Можно было смело добавить пятый пункт: воровской беспредел. Посчитали -достаточно. Прокурор добавит.
Плохо считали. «Формулу недоверия» гаранту похмельного синдрома купили со всеми ее параграфами.
Собрание «дикарей»
Приветственное слово государя императора перед избранными думцами прозвучало 27 апреля 1906 года в два часа дня. Николай II назвал первых депутатов «лучшими людьми России». И выразил надежду. И поздравил народных избранников. Думцы кричали «ура». Вороны в Нижнем саду дружно возмущались и картаво каркали. Гулко гудели голые колокола.
После торжественного приема в Георгиевском зале Зимнего дворца депутаты погрузились на пароход и проследовали по Неве в сторону Таврического дворца - своего теперь. Толпы народа, работного и всякого, приветствовали их криками: «Амнистия! Амнистия!..» К чему бы это? Сидели-то не они. Вот когда пароход шлепал плицами мимо знаменитых «Крестов», где вместе с уголовниками парились политические радикалы, причастные к террористическим актам, и оттуда стали махать красными платками, вопль «Амнистия!» становился логичным и отчасти обоснованным даже.
Первая в истории России Дума начала свою работу с выступления кадета Ивана Петрункевича, который заявил, как кипятком ошпарил: «Свободная Россия требует освобождения всех, кто пострадал за свободу!» Не все избранники понимали значение слова «амнистия», но требовали ее все. Даже и те, кто имел вид задумчивой гири от рождения. Сановное мнение оставалось незыблемым: «Ужас, ваше сиятельство! Истинно собрание дикарей...» И далее, нисходя к подробностям мелкой жизни. Дескать, невежественны, невоспитанны, малообразованны, а иные так и вовсе неграмотны. Склонны к пьянству. Скандальны и злоречивы. Намечтали себе конституцию и представляют ее в каком-то сиянии, испытывая при этом высокомерное презрение к охранителям устоев Отечества, и практикуются против исконного на Руси самодержавия. Дикари-с.
Очень может быть, что характеристика первых думцев верна. Сохранились от тех времен документальные свидетельства того, как народные избранники из мещанского в основном сословия быстро нашли свою роль - пьянствовали, объедались в трактирах, а затем отказывались платить, ссылаясь на узаконенную неприкосновенность. Полиция просто не знала, что делать с такими. Некоторое количество депутатов уличено было в мелких кражах. Их подвергали пленарному осмеянию и, разумеется, изгоняли, но краж в Таврическом дворце меньше почему-то не становилось.
