Поселягин В.Г. - Командир Красной Армии.
Своими видом да еще с корзиной в руках я напоминал отдыхающего, поэтому особо внимания не привлекал. Прогуливающийся по площади у вокзала милиционер, младший сержант, судя по треугольникам, только лениво скользнул взглядом по мне и продолжил патрулирование.
В кассы идти не пришлось, у входа на доске объявления висели расценки.
‘Тэк-с, десять рублей до Москвы в купе и пять рублей на плацкартном. Хм, это дорого или дешево? Ладно, цены узнал, теперь на базар, там определимся’.
Прежде чем идти на базар, я зашел в жаркое помещение вокзала и встал у кассы, где как раз покупала билеты на плацкартный вагон стайка девушек. К моему удивлению, они просто говорили, куда, и оплачивали, получая маленькие серенькие картонки билетов. Документы они не предъявляли. Воодушевившись, я узнал, когда ближайший поезд на Москву, вышел с вокзала и направился на базар. До четырех дня, времени у меня полно.
Помня о билете, я отложил десять рублей, решив потратить остальное - семь рублей бумажками и два рубля мелочью.
Базар располагался недалеко, дошел минут за десять. Причем торговали там не только вещами, но и продовольствием из ближайших деревень.
Покрутившись по нему, я продал корзину за сорок копеек - больше она не стоила - а оба кувшинчика по двадцать копеек.
Подойдя к мужичку, торгующему поношенной одеждой, я надолго завис у него, щупая и пробуя товар. Мне понравились заметно ношенные, но еще крепкие сапоги, но продавец запросил за них аж десять рублей. Обычно такие стоили около пятидесяти рублей, как я узнал у соседей, но именно у этой пары, у одного из сапогов был разрыв на голенище зашитый суровой ниткой. Походив по базару, я цены знал, даже в магазин заходил, присматривался, поэтому сразу начал торговаться. Сбив цену до семи рублей двадцати копеек (тут продавец уперся и ни в какую не хотел уступать), я бесплатно вытребовал у него два куска фланели для портянок.
Быстро обувшись, раскатал штанины и заправил их в голенища, теперь то, что штаны короткие, в глаза не бросалось. Прошелся, пробуя обновку на ходу. Блин, как же зашибись ходить в обуви! Можно было бы, конечно, купить полуботинки или вообще плетенки. Но мне требовалась обувь для долгих переходов, а эти сапоги, было видно, еще долго прослужат, хоть слегка и рваные. Я не привередничал, на что хватило то и купил.
Денег фактически не оставалось, но за рубль я у того же мужика купил вполне приличного вида солдатский сидор. Расплатившись, бодро зашагал к продовольственным рядам, где купил два каравая, шмат соленого сала, пару луковиц, десяток вареных яиц, два соленых огурца и шесть пирожков с капустой. В магазине взял две бутылки с газированной водой.
Убрав все в сидор (на нож денег не хватило, но если что, у соседей спрошу, не один же поеду), я направился к выходу с базара.
Время было часов десять, может, пол-одиннадцатого, поэтому, сходив на вокзал и купив билет в плацкартный вагон, я вернулся к базару и, устроившись на лавочке в тени дома, положив рядом сидор, достал из кармана штанов купленную газету и принялся изучать ее.
‘Так. С годом я не ошибся. Газета сегодняшняя, шестнадцатое июня тысяча девятьсот сорок перового года. Почитаем, про что тут’.
Внимательно изучив все колонки, прочитав их по несколько раз, я сложил газету и, развязав сидор, убрал ее - пригодится, туалетной бумаги у меня нет.
‘Получается, через шесть дней начнётся война. Предупредить я местных все равно не успею, так что смыла нет, но вот будущую обстановку более-менее знаю, спасибо книгам альтернативщиков. Напишу первое письмо, что будет в первые дни войны, они почитают и отложат под скатерть, второе письмо заставит их задуматься. Решено, сажусь на поезд, он как раз девятнадцатого придет в Москву, там беру сразу до Минска или до Киева и еду дальше. Надеюсь, успею до начал неразберихи на дорогах’.
Откинувшись на бревна сруба дома, в тени которого сидел, я стал лениво рассматривать прохожих. Я изучал их движения, как одеты, как ходят, как общаются друг с другом. Манеру речи. Буквально через пару минут мое внимание привлекло оживление метрах в двухстах от меня, с другой стороны площади. Подхватив сидор, направился к толпе.
Протиснувшись в первые ряды, я с ностальгией улыбнулся. Тут оказался обычный лохотрон, только вместо шарика и стаканчиков было три карты, которые ловко и быстро перемещал улыбчивый парень.
Поглядев, как разувают доверчивых сельчан, я вышел из толпы и, попив холодного кваса, что с бочки продавала полная тётка, отошел в сторону, к кустам, где, присев на кирпич, стал с интересом наблюдать за лохотронщиками.
Буквально через полчаса мое ожидание принесло свои плоды. Я заметил, как в плотной толпе, шумевшей где восторженно, где возмущенно, замелькали юркие парни-карманники.
- Ловко, - пробормотал я, заметив, что все украденное, пройдя несколько рук, оказалось у парня лет двадцати шести, который, развернувшись и оставив на своем месте другого, направился куда-то в сторону ближайших подворотен. Он явно шёл сбрасывать украденное.
Посмотрев ему вслед, я подхватил сидор и отправился за ним. У меня появилась идея ограбить воров. А что? В милицию они точно не побегут жаловаться, а мести я не боялся, так как в четыре меня здесь уже не будет.
Парень был тертый и преследование заметил сразу, так как кроме меня в ту же сторону шли только две девчонки-пионерки.
Заметив, как он юркнул в ближайшую подворотню, я заторопился. Не хотелось упускать потенциальную жертву.
Так, бегом следуя за парнем, я вдруг оказался в глухом парке где-то рядом с вокзалом - было слышно близкие паровозные гудки и шум составов. Остановившись у тополя, парень ожидал меня, хмуро разглядывая.
‘Оп-па, да он не один’, - мысленно протянул я, заметив быстрые движения за деревьями. Меня окружали.
- Ну чё, филер, решил взять Ваньку-рыжего? - ощерился преследуемый парень, в отличных надо сказать сапогах.
‘Трое’, - понял я, скинув сидор с плеча и бросив его на прелую листву.
- Рыжего? - озадаченно переспросил я, поглядывая на черную как смоль шевелюру парня.
- Рыжье люблю, - снова усмехнулся тот, показывая ровные белые зубы.
Быстро оглядевшись, я прикинул расстановку сил. Спереди Рыжий, с левого боку подходил один из карманников, сзади, играя финкой в левой руке, плотный парень моих лет. Вот он был рыжим.
‘Рыжий явно левша, не очень хорошо, но и сложного ничего нет, карманник больше для понта играет ножичком, неумеха… А вот это плохо’, - подумал я, заметив, как главарь, откинув полу пиджака, достал наган.
Пришлось действовать мгновенно. Стоял я в четырех метрах от главаря, поэтому, когда он демонстративно медленно достал револьвер, метнулся вперёд и пробил ему прямой в кадык сложенными пальцами. Удар назвался ‘копье’. Этот не жилец, поэтому, развернувшись - наган мне был не нужен - я шагнул к рыжему.
Глухо выругавшись, он очертил ножом перед собой широкий полукруг и встал в защитную стойку.
- Тоха, подходи к нему с боку, - велел он мелкому.
- Ага, - опасливо посматривая на меня, карманник стал медленно обходить меня. Кроме ножа у того в пальцах другой руки был зажат обломок опасной бритвы. Рабочий инструмент можно сказать.
Медлить было нельзя, поэтому я атаковал рыжего. Отбив в сторону довольно ловкий выпад, нанес лбом мощный удар ему в переносицу, от которого противник поплыл. Карманник, надо отдать ему должное, несмотря на явный испуг бросился в атаку, выставив вперёд нож, поэтому налетел на прямой удар моей левой ноги и упал, судорожно закашлявшись.
Ударом в висок вырубив рыжего, я подошел к скулившему мелкому и ногой откинул нож и обломок бритвы, после чего прямым в лоб погасил сознание карманника.
Дальше начался сбор трофеев. Первым делом я подобрал оружие. Наган меня разочаровал. Нет, он оказался вполне новым и рабочим, хоть и не чищенным, но проблемой было то, что патронов к нему не имелось. Ни в карманах убитого, ни в барабане. Короче, грозная, но игрушка. А вот с ножами был даже перебор. Пять штук. Тесак с тридцатисантиметровым лезвием отправился в сидор. Туда же - две финки и один складной ножик. Другой складник, получше, я убрал в карман.
Потом, обхлопав тела, собрал другие трофеи. Кроме шести бумажников нашлась еще отдельная пачка денег и около десяти рублей мелочью. Кроме этого я стянул с ‘Рыжего’ и сапоги. Были они отличные, командирские, яловые. Более того у главаря был один со мной размер, сорок второй разношенный.
Быстро собрав все бумажные деньги, я пересчитал получившуюся пачку. Сто семьдесят шесть рублей. С мелочью получалось сто восемьдесят три рубля восемнадцать копеек. Это еще не считая трех резервных рублей, что у меня остались после покупок.
Посмотрев на пачку в своих руках, я решил закупиться по максимуму, все равно скоро они не понадобятся. Связав двух карманников, чтобы они не сразу смогли развязаться, я протер бумажники от пальчиков и, закинув потяжелевший сидор на плечо, направился обратно к базару.
