Коллекционер 2 - Андрей Коткин
Кстати, кое-какие темы для изучения мы с ней уже накидали. В том числе и влияние проклятия на зарождение и развитие потомства. Ну, вы же помните об оплодотворенной яйцеклетке, припасенной ей с акта прошлого нашего близкого с ней общения. Когда Маринка сообщила, что этот мой возможный будущий ребенок теоретически все еще может родиться, я испытал очень неожиданное для себя облегчение.
Чтобы хоть как-то заесть перенесенные мной треволнения, отправился на кухню. Очень уж оттуда завлекательные ароматы по всему нашему дому разносились.
— Антон с базара свежего осетра притащил, вот решила запечь его в тимьяновом соусе, — похвасталась Антонина Тихоновна, указав на выставленную на стол огромную, побольше метра в длину, угловатую рыбину.
Осетра я съел столько, что сам удивился, как в меня только влазит. Однако завершить свое пиршество не смог. Пришла Полина, сообщившая мне об очередном на сегодняшний день визитере. Причем господин этот требовал не отца, а именно меня. Одолеваемый мрачными предчувствиями отправился на встречу с неизбежным.
И таки предчувствия меня не обманули, встреча, особенно на первом ее этапе, вышла довольно неприятной. А пожаловал ко мне не кто иной, как Мартин Сергеевич. Причем первые же его слова, вместо хотя бы формального приветствия хозяина дома, оказались самыми настоящими претензиями. И таки соглашусь, во многом претензиями совершенно обоснованными. Выполнить определенное задание военной разведки я взялся, плату в виде ритуала обретения дополнительного Класса для Дианки получил (и надо сказать, что в денежном эквиваленте эта плата была очень даже немалой), а с отчетами, сразу после своего возвращения к работодателю не спешу. Так что занятому высокому чину пришлось самому топать ко мне за этими самыми отчетами. Ну, не будешь же ему объяснять мои форс-мажорные обстоятельства. Так и Маринку можно очень сильно подставить и самому за занятие химерологией уехать в места не столь отдаленные очень и очень надолго.
Устный отчет по уничтожению вражеских летунов я сделал, как и рассказал, что генерал Спесивцев дальше меня никуда не улетел. Видно было, что Мартин Сергеевич после этого моего рассказа, а также сильно урезанного повествования о наших злоключениях в горах заметно смягчился.
— Скажи, Иван, ты точно уверен, что все же достал этого предателя? — Переспросил меня командир армейской разведки еще раз. Отчего-то этот факт был для него особенно важен.
— Ну, по крайней мере, Система выдала мне за него бонус, — ответил я и тут же повинился, — хотя сам я его падение рассмотреть не мог, мой самолет в это время уже падал, и мне было совсем не до наблюдений за генералом. Хорошо еще, что сам вообще в живых остался.
Дальше по второму и даже третьему кругу пошли расспросы о состоянии «Велизария». И вот тут мне уже пришлось покрутиться. Ну, я же вовсе даже не собирался никому рассказывать ни о спровоцированном нами нападении химер на ромейские посты, ни, тем более, о том, что мы сумели побывать внутри линкора и удалиться оттуда с очень дорогостоящим трофеем. Может даже Мартин Сергеевич и очень даже достойный и честный человек, но лучше, рискуя своей жизнью и жизнью своих подруг, этот факт не проверять. Тем более не проверять, что перевесит по его шкале ценностей, офицерская честь и человеческое достоинство или артефакт стоимостью в полсотни миллионов золотых рублей.
Все же рассказать о том, что своими собственными глазами наблюдал за атакой на линкор при помощи самолетов моей конструкции, я счел вполне допустимым. От рассказа об огромной пробоине в борту корабля разведчик пришел в немалое возбуждение:
— Это очень важные сведения, Иван. Ты точно ничего в своем рассказе не напутал?
Эк он завуалированно поинтересовался, не соврал ли я. Сделал максимально серьезное и торжественное выражение лица и заверил своего визави:
— Клянусь, все так и было! Только из-за случившейся в это время у ромеев сумятицы мы, с моими подругами, и сумели преодолеть их посты оцепления и выйти на не перекрытую часть дороги к перевалу.
И таки неприятности в этом разговоре с представителем армейской разведки для меня еще до конца не закончились.
— Ну, хорошо, я принимаю твой рассказ о выполненном задании. Сдавай выданный тебе переговорник и будем считать, что мы в расчете. — Объявил Мартин Сергеевич, вставая с занимаемого им кресла.
— Так нет больше никакого разговорника, медвежья челюсть вместе с самолетом не пережила нашей авиакатастрофы, — вынужден был я развести руками.
— То есть как, не пережила катастрофы? — Аж опешил пришедший было в благодушное расположение духа армейский разведчик.
— Я на нее плечом упал, когда наш самолет рухнул на землю. Перелом челюсти, в трех местах. — Уточнил я имевшие место повреждения ценного артефакта.
— Ты понимаешь-ш, с-сколько этот разговорник с-стоил? — Зашипел Мартин Сергеевич на манер заправского гусака. — Тебе же за него теперь вовек не рас-с-платитьс-ся!
— Я никаких бумаг по материальной ответственности за его сохранность не подписывал, — насупился я обиженно. Это что, я по его заданию своей жизнью рисковал, самолета вон, лишился, а теперь за это еще и должен по гроб жизни остаюсь? — И на словах об этом уговора тоже не было. Иначе я от него бы просто отказался. Понятное же дело, что я не простую увеселительную прогулку с девчонками собирался. Во время воздушного боя вообще могло всякое приключиться.
— То есть ты, Иван, считаешь, что артефакт производства целого архимага за три с половиной тысячи золотых рублей можно просто так списать и ничего никому не объяснять? И где, в таком случае, обломки этой челюсти?
— Сейчас предоставлю, — я полез в шкаф, куда после возвращения повесил свою курточку, в которой летал на самолете.
Пока добирался до кармана, куда в свое время ссыпал получившиеся обломки, в голове одна и та же паническая мысль крутилась: «А остались ли они там вообще, не выпали ли? Я ведь с этой курткой в процессе наших злоключений чего только не делал, и снимал неоднократно, и кидал, где попало».…Однако нет, костяные отломки оказались на месте. И даже все три, как я когда-то и подсчитал, ничего не убавилось и не прибавилось.
— Только и вы мне, Мартин Сергеевич, расписку тогда напишите, что передал вам обломки этого вашего связного артефакта, поврежденного во время боевой операции,в полном объеме. — Заблажил я, держа обломки на
