Темный янтарь-2 - Юрий Павлович Валин
— Мелковат, – грудным и красивым голосом констатировала Серафима, оценивая будущего механика. – А говорили «высокий, высокий»…
— Да, не везет тебе, Сима, – посочувствовал товарищ Косьян. – Ничего, какие твои годы, еще попадется достойный великан. А сейчас оформляемся и сразу к делу. Или отдохнуть с дороги нужно, а, Вира?
— После войны отдыхать будем, – сказал Янис, дописывая карандашом заявление. – Только вы меня, товарищи, очень прошу: настоящей, непутанной фамилией именуйте. Там же указано, что ошибочное – это «Вира», приблудное. Можно и двойной фамилией, чтоб я настоящую хотя бы не забыл. А еще лучше по имени.
— Ух, так ты Вира-Выру, получается?! – восхитилась Серафима. – Это же по иностранному, прямо как в кино.
— Всё, парни и девчата – поехали, работа, она ждать не будет. Товарищ доктор – до встречи, сама не болей. Керосин завезут по графику, если что еще – требования немедля передавай.
Ехал Янис в кузове вместе с директором – тот немедля начал в курс дела вводить. Товарищ новый механик уточнял, а сам прислушивался к ходу машины. Газогенераторный ЗИС явно требовал осмотра и регулировок. Но вела Сима-Серафима расхлябанный грузовик на удивление ровно, видимо, и характер, и опыт имеются. В какой-то сказке этакая великанша была. Странное место все-таки это Тыхау: огромное, безлюдное, а все здесь очень быстро случается.
***
Нет, случалось все в Тыхау не очень быстро и вовсе не само-собой, потрудиться приходилось. Но с начальством бесконечному поселку повезло, а с простыми людьми еще больше подфартило. Главной проблемой как раз пространства считались: МТС с поселком – станция – лесхоз – кошары животноводов – все далеко разбросано. Ну, так уж исторически сложилось, винить некого. Но порой механик Выру осознавал, что его машины по территории размером с половину Эстонии ежедневно гоняют.
Ну, это ежедневно-еженощное поначалу слились в одно. К ночи возвращались машины в мастерскую, и начинал Янис доводить вверенный транспорт до приемлемого состояния. Почти каждую ночь приходилось ехать на станцию: там стоял электрогенератор и токарный станок, единственный на всю округу. Янис заводил генератор, точил что требовалось, ругался отсутствию материалов, инструментов и должного опыта. Иногда успевал поспать – квартировал механик на станции, в соседней комнате со Степанычем и его сменщиком – Икеном. Старые железнодорожники в силу возраста и специфики профессии маялись бессонницей, подтягивались в крошечную мастерскую, помогали по мелочам, пили чай, рассуждали о войне и жизни. Яниса они не отвлекали, наоборот – самому на печку не надо отвлекаться, да и привык, что все время местный чай готов – с молоком, с экономной щепоткой талгана[1], чуть подсоленный. Писал техническую просьбу – днем деды созванивались с соседними полустанками, выпрашивали болты, шайбы и прочие ерундовые, но жизненно необходимые механике вещи. Обменный фонд имелся – директор осознавал важность технического обслуживания, сменять бараньи ребра, а то и ногу, на железки – пусть и нарушение, но отчасти простительное.
Успевал Янис вернуться на МТС, к рейсам машины были готовы. Инструктировал по технической части сонных водительниц (вот тут было трудно), далее или наводил порядок в здешней мастерской, или гнал с попутной машиной в лесхоз или опять на станцию. Все время что-то требовалось: проволока, доски для ремонта кузова, смазка. Машины работали на полный износ: почта, грузы бакалеи, бочки бензина и керосина, инструмент для лесхоза, всякие экстренные случаи, ну и конечно отправка совхозного мяса и шерсти на станцию. Непрерывная круговерть, когда ежедневно что-то злостно ломается и машина норовит встать намертво. У лесозаготовщиков был свой толковый слесарь и инструментальщик, с тамошним трактором они по большей части сами управлялись, Янис только запчасти выписывал. Но в лесхозе пришлось налаживать пресс для изготовления топливных брикетов – совсем они разваливались, будто из некондиционного навоза. И с рецептурой имелись ошибки – иной раз гадили брикеты при горении, систему «залакировывали». Но удалось убедить, подправились брикетчики, и сами-то опыта не имевшие. Вообще с ведомственной подчиненностью была какая-то жуть, но все попривыкли, да и переделывать некогда было. Где-то в области сидело начальство, требовавшее главное – дайте план! И это было понятно – все для фронта.
Слегка в себя механик пришел уже в декабре. По ночам было зверски холодно, пришлось печку ближе к верстаку передвигать. Но кашель особо уже не мучил – покашливалось иногда, но явно полегче. Козье молоко передавали исправно – директор не упускал случая поинтересоваться – пьет ли товарищ Вира-Выру предписанное средство? Вообще все подряд проверяли и напоминали о лечении. Янис пил проклятое молоко – поначалу воротило от запаха, прямо аж.… Но здоровье – тоже оружие. Вот так с пахучим молоком, соленым чаем, ночными бдениями свистела лютыми ветрами зима… и в какое-то утро, оставшись в мастерской, Янис обнаружил, что первоочередных задач нет. Так-то проблем ого сколько, но вверенные машины свои маршруты точно пройдут, там уже не «на соплищах едут», как любит говорить Сима, а на вполне уверенной, подготовленной технике. Янис сел к печке, достал делопроизводство в виде двух ученических тетрадок в клетку и замыслил написать план технических мероприятий уже на январь.
Вот – нужно в треснувшем окне стекло поменять. Дует, уже раз фанерой забивал, но оказалось темно, пришлось обратно отковыривать. Но стекло – дефицитная ценность, тут и директор только вздыхает, руками разводит. Видимо, только в Новокутске выменять можно…
Тут мысли механика ушли далековато от окна, не удержал.
В последний раз в Новокутск ездили с товарищем Стрельцовой. У нее машина полегче, с топливом экономичнее, а запчастей удалось выбить не то чтобы очень много.
Янису нравилось. И рулить по белой степи нравилось, и то, что полуторка идет хорошо, и то, как спит пригревшаяся шоферша. Уперлась головой в боковое стекло, сползшая шапка как подушка, темные, стриженные, но уже чуть отросшие волосы на лоб локонами-прядями падают. Густые ресницы вздрагивают.
Янис не особо понимал – то ли Кира действительно такая красивая, что аж смотреть больно, то ли просто кажется. Вообще это значения не имело – было понятно, что у товарища механика и товарища шоферши ничего не будет, и быть не может. Но странно же. Вот Карима-учительница, другие девушки из поселка – знакомы чисто поверхностно, ну, шуточки на ходу,
