Шпион смерти - Борис Николаевич Григорьев
О предательстве думать не хотелось, хотя он знал, что вероятность такого события отнюдь не стремится к нулю, а является вполне ощутимой математической величиной, которую не стоило сбрасывать со счетов. Как бы там ни было, но нужно было все бросать и срочно «сматываться» из страны.
«Грузите апельсины бочками. Братья Карамазовы» — неожиданно пришел ему на ум телеграфный перл Ильфа и Петрова. Он усмехнулся про себя и снова пробежал глазами по тексту. Сходство с ситуацией, описанной в свое время двумя классиками юмористического жанра, показалось ему, несмотря на драматизм собственного положения, тем не менее, забавным.
За стеной послышалась певучая шведская речь Хольма, разговаривавшего с кем-то по телефону. Это помогло выйти из невольного оцепенения, овладевшего им на несколько минут, взять себя в руки и заставить мыслить здраво и реально. Первым делом надо было как-то подготовить компаньона, объяснить ему причину неожиданного отъезда и во что бы то ни стало отвести любые подозрения в том, что он исчезает из его поля зрения навсегда. Ну что ж, Магнус привык верить ему на слово, так что это будет сделать не так уж и сложно. Хуже всего дело обстояло с деньгами. Что можно было бы предпринять, для того чтобы попытаться изъять из фирмы свою долю и спасти вложенные в фирму деньги Центра, не настораживая ни компаньона, ни фискальные власти?
Он понимал, что чрезвычайная ситуация не позволяла ему даже и думать об этом, да в Центре и не рассчитывали на такую возможность, но все-таки бросать все «чужому дяде» было чрезвычайно жалко и обидно. Сколько было вложено труда и пота в это прикрытие, а теперь дарить результаты своего труда противнику было бы глупо.
В самом начале своего пути он знал, что Центр в качестве прикрытия определил ему коммерческую деятельность. Все понимали, что стать капиталистом ему будет нелегко. Сколько коллег до него пытались освоить это ремесло, и только немногие из них держались на поверхности, взывая в трудные минуты к помощи Москвы, а те, которые добивались рентабельности своего бизнеса или даже приносили прибыль и финансировали свою оперативную деятельность, были вообще исключениями из правила.
Помнится, перед отъездом из Москвы он добросовестно проштудировал «Капитал» К. Маркса и мог бы после этого запросто преподавать политэкономию в любом вузе страны. Каким же наивным был он тогда! «Капитал» ему даже и не понадобился. Потребовались здравый смысл, упорство, счастливый случай и пособие Дэйла Карнеги «Как приобретать друзей и оказывать на них влияние».
В комнату вошел компаньон и прервал его мысли.
— Что-нибудь случилось, Магнус? — Компаньон выглядел как-то необычно напряженно и тревожно.
— Звонили только что из налогового ведомства. Они хотели бы, чтобы ты подъехал к ним и сообщил некоторые интересующие их сведения.
— Но ведь, насколько я помню, мы ничего им не должны?
— Да, я им тоже сказал, что фирма пунктуально выполняет свои налоговые обязательства и что если у них есть вопросы, то могли бы проверить нашу документацию в любое время сами и убедиться в том, что у нас все в порядке. Но инспектор Валленберг — ты его знаешь, он занимается исключительно серьезными делами — настаивает, чтобы ты выбрал время и побеседовал с ним лично. Просит не забыть захватить с собой все документы, связанные с регистрацией фирмы.
«Ну вот, пожалуйста, они уже начинают протягивать свои щупальца. Сдается, Ёста Валленберг не по своей воле захотел побеседовать со мной, иначе с какой стати он стал бы вызывать меня к себе в офис?»
— Ладно, скажи ему, что я позвоню в течение дня. Как у нас с наличностью?
— В сейфе около трех миллионов крон.
— А на счетах?
— С учетом предстоящей оплаты сделки с «Болтик Трэйдинг» должно остаться миллионов пятьдесят-пятьдесят пять.
— Попрошу тебя, не задерживай перевод денег датчанам, сделай это сегодня же. И принеси мне наличные деньги, я напишу тебе расписку.
— Хорошо, босс. Какие еще будут указания?
Магнус Линдквист был хорош тем, что никогда не задавал лишних вопросов и с присущей всем шведам корректностью и щепетильностью не совал нос в личные планы Фрама, не пытался знать больше того, что было положено и не подвергал решения своего руководителя сомнению. Компаньоном он числился только на бумаге, и фактически почти всеми акциями владел Фрам, а Хольм, сын потомственного бухгалтера и обладатель диплома торгового служащего, работал у него на правах обычного сотрудника. Впрочем, компаньону были даны права распоряжаться счетами фирмы наравне с Фрамом, когда речь шла о текущих финансовых операциях и расчетах с клиентами и поставщиками. Тут Фрам полностью полагался на него. За полтора года существования фирмы и сотрудничества с Магнусом Линдквистом он убедился, что тот не подведет его и не обманет.
— Прикрой меня в офисе, а мне надо срочно отлучиться в город.
Линдквист пошел в кассу и принес с собой пачку денег. Фрам, не считая, написал ему расписку и бросил деньги в кейс.
— Буду на месте часа через три — не раньше, так что на ленч иди один.
Линдквист ушел в свой кабинет, а Фрам остался сидеть за столом, пытаясь обдумать последовательность своих действий в городе. Снять деньги со счета в банке будет практически невозможно — этот шаг немедленно будет доложен руководству банка, а значит, станет достоянием налогового ведомства, некоторой части клиентуры и в конце концов контрразведки. Судя по всему, она и так уже насторожена, и такие действия были бы для него роковыми. Надо придумать что-то такое, что выглядело бы для всех как рутинная финансовая операция, например, оплата какой-нибудь сделки или вложение денег в какое-то дело. А лучше всего было бы перевести всю сумму сразу или частями в другую страну — тоже под каким-нибудь благовидным предлогом. Но на этом пути надо будет тоже обходить ограничения, наложенные местным законодательством на размеры переводов за границу.
Нет, этот путь одинаково чреват для него осложнениями. А что, если… Да, конечно, надо попробовать привлечь к этому Бъёрна — ведущего клерка банка, в котором у него открыт счет. С Бъёрном он поддерживал в основном деловые отношения, слегка и время от времени «подкармливая» его то
