Тень уходит последней (СИ) - Иван Валентинович Цуприков
- Но при всем этом, ты еще и бессовестный. Я пришла со смены, дома ничего не приготовлено из еды, дочь не накормлена. Хотя бы пропылесосил!
- Светлана, - сложив руки на груди, словно молясь, Синцов посмотрел на жену. - Благодаря Дятлову, следователю из прокуратуры, я состоялся, как журналист. Вот эти детективы нас и кормят с тобой. Ты же прекрасно знаешь об этом. Те, июльские гонорары, это, ну что я тебе каждый день должен об этом говорить? Ты же знаешь, что я могу пойти только уборщиком мусора или вахтером, больше ничего не умею.
- Да, как всегда, одна и та же песня. Я у тебя на столе письменном навела порядок, а две папки, которые у тебя там лежат в углу стола, давно покрылись пылью. Я их выкину завтра, так и знай.
- Да, да, да, я их все никак не посмотрю. Пойдем спать, дорогая.
- Кушать не будешь? - успокоилась жена.
- Тогда не усну.
- Ну, как хочешь, - она поднялась и пошла в спальню.
"Вот так всегда, - вздохнул Синцов и, усевшись на диван, закрыв глаза, уперся спиной в подушку. - Нужно ложиться спать, да, да, Николай, нужно уснуть. Нет, нет, только не нужно ужинать, - сопротивлялся он желанию достать из-под крышки обжаренные куски курятины, лежащие в кастрюле. Но совладать со своими запретами ему не удается, он отрывает от плоти золотистое прожаренное крылышко и с хрустом начинает его прожевывать. - Теперь точно не усну!" - ругает он себя и снова тянется рукой в кастрюлю за очередным куском мяса.
Вот и все, зачем он это сделал, а, спрашивается? Ну, зачем, ведь скоро бежать на работу и нужно срочно начинать новый детектив.
- Как назло, - он схватил звонящий телефон. Это - Пашка Мысенко.
- Коля, - говорит он, - о махинациях дорожных не вздумай писать, а то потеряешь работу, и я не смогу тебя устроить даже дворником.
- А почему, Паша? Ты же сам предложил мне это сделать.
- Все изменилось. Нам хорошо заплатили. Я себе за эти деньги купил машину.
- А я что куплю?
- Свою спокойную жизнь.
- Папа, папа, проснись!
Николай открыл глаза и невольно вздрогнул, перед ним стояла дочка и просила ее провести в туалет.
- А чего боишься, милая? - поцеловав ее в лоб, спросил Синцов.
- А Анька вчера мне такую страшную историю рассказала про гроб на семи колесиках, что я боюсь, а вдруг он там.
- А-а, - встал с дивана Николай и усмехнулся, - Кристинка, я таким же был, как и ты с Аней в детстве, тоже боялся черной руки, гроба на семи колесиках, зеленого автобуса.
- Папа, а что они и у вас были?
- Да, все мы дети - одинаковые, любим, рассказывать друг другу страшные истории, которые передаются из поколения в поколение.
- А как это понять "из поколения в поколение"?
- Деды рассказывают своим детям эти истории, их дети - наши папы и мамы - нам их рассказывают, а мы - вам, своим детям, рассказываем.
- Так что, это все - неправда? - удивилась дочка.
- Конечно, нет. Ну, давай, иди, - и, включив в туалетной комнате свет, подтолкнул дочку вперед.
Проводив ее в комнату, Николай начал раздеваться. Умываться не хотелось, как уже и спать.
"А Пашка Мысенко ко мне приходил, получается, во сне и, похоже, предупредил, чтобы тему по ремонту дорог я не трогал, - подумал Синцов. - В чем-то с ним я согласен. Мелкого человека, который оказался не в то время и не в том месте и не спрятал пропавшие деньги от ревизионной комиссии, посадили. Но на этом-то дело еще не закрылось, уж быстро местные власти разобрались с тем чиновником, которому если что-то и перепадет с махинации, так это - сохранение его места работы. И все. И поэтому подсудимый со всеми обвинениями прокуратуры тут же согласился, а когда назвали сумму, которую он с помощью своих махинаций прикарманил, даже невольно сам удивился. Но судья и защитник сделали вид, что этого не заметили. А, спрашивается, в таком случае, кто допустил этого молодого, еще не оперившегося чиновника к проведению конкурсной комиссии? Начальник и его начальник, и у них за эти двадцать-тридцать миллионов еще и драчка между собою вышла. А на мальчика все списали..."
Холодный полусладкий чай снял хрипоту с горла и дал возможность Николаю немножко расслабиться.
Взял со стола две папки, в свое время незаметно взятые у своего соседа Кораблева, и стал листать одну из них, рассматривая пожелтевшие записи, сделанные местами на печатной машинке, местами написанные женским почерком.
Думать над текстами не хотелось, как и читать их. Та тень на улице напротив дома Порошенко пугала, как рычание и лай собаки во дворе дома.
"Что это? - задумался Николай. - Может, действительно, все это мне показалось? Нервы у меня уже давно не в порядке. А, скорее всего, и все то, что там происходило, просто было в моем испуганном сознании, ожидавшем каких-то духов, бесов с Преисподней..."
Уставившись на необычно большой абзац, занявший весь лист, попытался его прочесть:
"В цехе N5 уделяется большое внимание соблюдению
