Стрельников В.В. - Стрельников
Перевяжите этого идиота, он ведь кровью истечет!
На самом деле, под тем парнем, которому я прострелил плечо, уже неплохая лужа натекла. Девчонка, сверкая огромными темно-карими глазищами, оторвала от своей юбки кусок подола, и начала неумело мотать его на плечо вырубившегося от боли раненого. -Помогите ей, – я вытащил из своей сбруи пару перевязочных пакетов, и бросил их стоящим с поднятыми руками парням. – Идиоты, в драку лезете, а о перевязке не позаботились. Позади раздался конский топот, и знакомый голос шерифа. -Матвей, что тут у тебя? – Илья с револьвером в руке встал рядом со мной. Поглядел на валяющегося подранка, на баюкающего отбитую руку стрелка, и покачал головой. -Пьяные, стреляли в воздух, махали оружием. Этот попытался направить ствол на меня. – Рядом со мной появился еще один помощник. Ну, все, кавалерия подоспела. Ура! Пока вязали парней, пока отправили потерявшего сознание подранка с ревущей девчонкой в больницу, там, как оказалось, тюремная палата есть. Вера, зло сверкнув на меня глазами, занялась раненым. Девку решили пока не арестовывать, она могла и не видеть мою звезду офицера полиции. Пусть помогает парню, она с ними, как оказалось, вместе с самого начала, в одной партии сошли. Ну, и вообще пусть помогает, ее там и оставили, как в наказание, нехай горшки раненым вытаскивает. Как оказалось, ребята работали на отстреле здешних быков, точнее, на разделке туш, девица помогала готовить, работая в фургоне у кашевара. Маленько подзаработали, обзавелись оружием и решили гульнуть, да крышу снесло. Ладно хоть не убил никого из них жалко было бы дурней. И очень хорошо, что они никого не задели. Так-то может, и отделаются чем полегче. – Илья, что с ними будет? – Я закончил чистить марлин, зарядил его, и уселся на стул в офисе, закинул ноги здоровенный чурбак, который вряд ли пролезет в топку булерьяна. -С ними? Хулиганка, у троих. Ну, на первый раз отделаются тем, что пару недель будут нужники чистить. Золотарь у нас один, ему всегда нужны помощники. Ну а тот стрелок, которого ты ранил – ему, скорее всего, после выздоровления придется чистить нужники дольше. Оказание сопротивление полиции – дело серьезное. Минимум пару месяцев. И хорошо, если судья ему пяток-десяток ударов кнутом не пропишет, за сопротивление властям. Девке, кстати, тоже не помешало бы прописать по заднице, чтобы с месяц сидеть не могла. – Илья раскурил сигару, выпустив дым к потолку. – А вообще, говорил тебе – сними шинель. Можешь считать, что это приказ. Провоцируешь ей народ, не стоит таскать в городе. Да и за городом тоже. Сходи, поищи себе куртку, или пальто какое-нибудь. И вообще, ты сейчас не на смене? Так иди, займись делом, тебе еще в новом доме обживаться. -Сэр, есть, сэр! Разрешите идти, сэр? – На манер маринз ответил я, вскочив, грохнув прикладом карабина у ноги и выпучив глаза. Герда недоуменно поглядела на меня, и чихнула. -Иди уж, клоун. Послезавтра в семь утра на развод, и вперед, во славу Родины. А пока занимайся своими делами, ну, и следи за порядком. Мы тут постоянно на службе. – Шериф махнул на меня рукой, поворачиваясь к печке, и вытаскивая из корзины полено.- Adios.
Hasta la vista, senior alguacil mayor .
Ну, я тоже знаю пяток-десяток испанских выражений. – Пошли, подруга, будем в доме уборкой заниматься. -Погоди, кем ты меня обозвал? – Илья недоуменно поднял брови. – Старший альгуасил, главный полицейский чин в городе и на территории. Пока, шериф. – Я сделал ему ручкой, и порулил по делам. На самом деле, чего я торможу? Мы ведь дом купили! И потому я, выйдя на улицу, залез в пролетку первого же свободного извозчика, и отправился по магазинам. Ведра, веник, швабра, тряпки, мыло. Кстати, в учебке пришлось славно поработать всем этим. Таким образом нас учили, что все, что надо сделать – должно быть сделано. Заказал телегу уже готовых, колотых дров. Как мне сказали, дров отменных, граб, дуб и бук. Впрочем, я в них не разбираюсь. Хотя некоторые деревья просто до жути похожи на земные. Купил матрас и постельное белье, купил пару керосиновых ламп и жестяную флягу с керосином. И вскоре в камине горели поленья, под ванной с водой тоже. А я, сняв с себя шинель, рубаху и сапоги, босоногий, шуровал веником, собирая пыль и работал шваброй, моя полы. Хоть какой-то за сегодня порядок наведу, а остальное с Верой постепенно наладим. Внезапно ожила нейросеть, начав принимать целую кучу сообщений и просить разрешение на закачку обновлений. Отправив ее в невидимый режим, и разрешив качать обновления, я коротко просмотрел все основные новости. В принципе, ничего нового. Где-то санкции, где-то подрались пара гламурных звездунов, надавав друг другу пощечин. По большому счету, лишняя информация, нужно будет посидеть, установить четкие фильтры, чтобы отсеивать ненужное. А вот это уже интересно. Я получил допуск, по своему флотскому паролю, на ограниченный доступ к информации орбитальных систем. Метеорология, спутниковое наблюдение, информация о планете и системе. Вот это очень здорово, как мне именно этого и не хватало. Так, адрес нашей системы в галактике – это в галактический сектор. А там – допуск закрыт. Ну и бог с ним. Корабля у меня все едино нет, будем землицу топтать. А данные о системе интересные. Я уселся в кресло, вытирая руки тряпкой и положив босые ноги на корзину с дровами, грея ступни в тепловом излучении камина. Семь планет, наша третья. Сама планета чуть больше Земли, два крупных материка, соединенных перешейком, огромная группа мелких островов на противоположной стороне планеты. Так, я вот здесь, марка появилась. Здорово как, отвык уже – раз, и по моему требованию пошло увеличение, поселок резко приблизился, вот и мой флигель, из труб дым идет. По улице идет Вера, с той самой молоденькой латиноамериканочкой, которая пыталась меня дубьем огреть. Вера идет! Да еще с малолеткой. Я подскочил, натягивая рубашку через голову. -Заходи, Грессия. Не бойся, Матвей девушек не обижает. Матвей – это Грессия, Грессия – это Матвей, мой парень. Вы пообщались, так сказать, но не познакомились. – Вера распахнула дверь, пропуская девушку в комнату. Огляделась, покачала головой. – Он вообще ужасно домовитый, как оказывается. Морпехи-абордажники все такие, интересно? Герда подошла к Грессии, обнюхала ее, ткнулась мордой в ладонь замершей девушки. Та несмело ее погладила, в результате чего Герда плюхнулась на спину, подставляя чесать пузо. А именно так она только к Вере в свое время подошла. -Матвей, мы на сколько гостиницу оплатили? – Вера тщательно вытерла сапожки, и прошла по комнате. С удовольствием огляделась, присела на подоконник, распахнув куртку и сняв с головы шапочку. Тяжелая коса упала на высокую грудь девушки, вера уже привычно поправила, перебросив через плечо. Грессия тоже распахнула перешитое из шинели и перекрашенное в зеленоватый цвет пальто. – Еще трое суток, а что? – я недоуменно поглядел на свою девушку. -Да ничего особого, просто, раз мы дом купили, то нечего занимать комнату. Я тут подумала, может, эти дни Грессия в номере поживет, пока себе съемный угол не подыщет? Хорошая девчонка, будет мне помогать в больнице. Хочу небольшой косметический салон сделать, там как раз комнатка есть пустая, обучу Грессию, как работать с бритвой и прочими примочками, и пусть оказывает услуги женщинам. -Здорово! Я так думаю, что большинство здешних мужиков вам будут сильно благодарны! – Я засмеялся. – Нет, серьезно, они давно должны были сами такой салон придумать. Неужели ни у кого в голову не пришло? -Похоже, Матвей, такие простые решения, что лежат на поверхности, самые неочевидные. Кстати, разрешение я уже получила, док Хьюи благословил, и примерно твоими же словами. Ты еще долго? Моя помощь требуется? – Да на сегодня все, в принципе.- Я оглядел комнату, принявшую по крайней мере чистый вид, на застеленную чистым кровать. – Пойдемте ужинать? Грессия, рад знакомству, и не держи зла. Тут если очень жестко не держать людей в рамках законов, хотя бы городских- не город будет, а полный бардак. И потому мне и другим полицейским от города даны эти права. – Я понимаю, офицер. – Девушка встала, и оторвалась от Герды. – И прошу вас простить меня за ту попытку. А сейчас извините, я не могу идти с вами ужинать. Мне нужно купить что-нибудь поесть для моих товарищей, что сейчас сидят в вашей тюрьме. -За это не переживай, – Я взялся за портянки. Намотал их под удивленным взглядом девушки, видимо, Грессия никогда не видела портянок вообще, попритоптывал сапогами. Взял новую куртку, надел ее. Купил сегодня, когда бегал по магазинам, попалась на глаза, и оказалась как раз в пору. Сделана из плотной ткани, утеплитель из хлопка, вроде как ватником такие куртки называются. А что, удобно. Греет ничуть не хуже шинели, не мешается, движения не сковывает. Самое главное – легче, чем куртки из шкуры с выделанной шерстью. Впрочем, мне посоветовали обязательно купить полушубок, если будут сильные морозы, потребуется. Но в сильные морозы даже бандиты по домам сидят. И сбруя поверх нее нормально одевается, что очень важно. – Их покормят, обязательно. Может, деликатесов и не принесут, но суп, кашу и хлеб обязательно. Пошли, тебя еще надо представить хозяйке гостиницы, и нам вещи собрать. Надо поскорее осваивать премудрости гужевого транспорта, а то лошадь есть, осел есть – а ни повозки, ни даже седла нету. Кстати, седла какие дорогие, в пару раз дороже хорошей винтовки. – Пошли, hermanita, перекусим, тебе еще ночью дежурить, около твоего друга. Вы что, и правда, в одной банде были? – Вера с интересом глянула на совсем молоденькую девчушку, Грессии лет шестнадцать, не больше. На самом деле – младшенькая сестренка. Впрочем, на ряде планет и с двенадцати лет отвечают по закону. И, по-моему мнению, это далеко не всегда неправильно. Есть такие люди, которых надо держать в клетке. Просто потому, что остальные для них людьми не являются. И возраст в этом деле не играет никакой роли, к огромному сожалению. И то, что сейчас уже двадцать третий век тоже роли никакой не играет. Человек несовершенен, в этом я точно убежден. -Да, seniora Vera, мы с одной планеты, Турины. – Так, планета Турина. Хорошая все-таки на этот счет вещь нейросеть! Вот эта планетка. Так, а все понятно, частная корпорация. Вроде очень хорошие зарплаты, но при этом высокие цены, большой процент в банках, вяжут ссудами. Да и коррупции хватает, этим в наше время никого не удивишь. А девчонка тем временем продолжала. – И даже из одной банды. Точнее, мы просто держались вместе, родители работали на шахте. Потом какой-то технологический сбой, вся смена погибла. Там были мой отец, отец Рино и Люка, отец и мать Микки. И еще около сотни человек. Администрация попыталась замолчать, но поселок взбунтовался. Хозяин шахты воспользовался связями, и прислал отряд полицейского спецназа. Был штурм, многие погибли, уцелели в основном дети, и мы. И то потому, что нас заперли в убежище, и нашли только после того, как в поселок пришла пресса. Тогда маленьких отправили в приют, а нас сюда, как бунтовщиков, оказавших сопротивление. У нас же тоже было оружие! – Девчонка гордо выпрямилась, и поправила нож на поясе. Хорошо, что в том проулке его у нее не было, я к энергетическому и холодному клинковому оружию отношусь с большим уважением, мог и выстрелить на поражение. Мда, а вообще, что-то мне в последнее время не очень нравится то, что творится по окраинам сектора нашей галактики, заселенного человечеством. Ладно я, я сознательно пошел на нарушение закона. Ну, в бешенстве был, правда, но иначе и быть не могло. Впрочем, мы уже вышли на улицу, и неторопливо шли по хрустящему щебню. Грязи уже не было, чуть-чуть подморозило, в нейросети висит -0,7 по Цельсию, великолепная погода. И настроение вполне себе неплохое, рядом потрясающая девушка, за которую готов горы свернуть, голована, которая готова помочь, смешливая малолетка, которая просто рядом, и сейчас заливается от обычной шутки колокольчиком. Кстати, вот заметил я одну вещь – мы тут все осужденные. Мда, Капитан Очевидность. Ну да ладно, продолжу мысль. Фактически эта планета большая тюрьма. Но вот настроение у людей лучше, чем там, в цивилизованном мире. Антидепрессантами никто не пользуется, все что-то делают, всем хватает работы. Тяжело, да, но вполне себе жить можно. После легкого ужина зашли в гостиницу, представили Грессию Марте, собрали вещи, и переехали к себе в дом. Несколько часов были суматошными, пока вся выгрузили, перетащили. Откуда-то появился поддатый Федор, помог тащить шкафы и ковер, которые, как оказалось, заказала Вера в одном из центральных магазинов. В доме стало поменьше места, но как-то сразу уютнее. Федор выпил с нами по соточке, точнее, со мной, Вера чуть губы намочила, и свалил куда-то в портовый район, как он сказал, продолжать праздновать. А мы продолжили наводить порядок в доме. Расстелили ковер между кроватью и камином, установили платяной шкаф и шкаф кухонный. Точнее, я их двигал при помощи широкого ремня и такой-то матери, а Вера руководила, что и куда ставить. Герда, кстати, просто проспала всю нашу суету, завалившись около камина, где тлели угли. А потом оба залезли в ванную. Не зря я под ней огонь разводил, вода теплая, нежная. – Какое наслаждение, – промурлыкала девушка, лежа у меня на груди, и положив ноги на край ванны. – Сейчас засну, и буду здесь спать. И ты меня не разбудишь. -Спорим, разбужу? – мне захотелось пошалить. Тем более, что уже давно едва сдерживаюсь. Ну, и приподняв девушку, опустил ее на себя. -Матвей, ах, расплещем все! – Вера выгнулась, оперевшись головой мне в грудь. Но не оттолкнулась, а плавно и аккуратно начала двигаться сама, держась руками за края ванны. Окончилось все не скоро, и не в ванной комнате. А в результате мы устроились на ковре перед камином с рдеющими углями, открыв бутылку вина. Чуть плеснув в стаканы, мы молча сидели, я опершись спиной на кровать, а Вера полулежа, прильнув ко мне. Потрясающе, вообще-то, с красивой и любимой, чего уж там, девушкой вот так, около живого огня, когда за окном тихонько падает снег. – Интересно, – вдруг сказала Вера. – Я уже не жалею, что столько пришлось пройти, чтобы встретить тебя. А ты? – Похоже, вся моя предыдущая жизнь было подготовкой встречи с тобой, любовь моя. – Я нежно поцеловал широко распахнувшую от таких слов глаза девушку. – Я тону в твоих глазах, Вера, я летаю от твоей нежности. Так что сейчас ты моя жизнь. Вера в ответ на это обняла меня, и сильно, страстно поцеловала. Стакан, звеня, покатился по плоским камням к камину, разливая остатки вина и окрашивая камни. Через довольно значительный промежуток времени, когда страсти утихли, а мы успокоились, Вера надела коннектор, и взяла свой планшетник, доставшийся в наследство от Прошлых. Между прочим, моя девушка в просторной, свободной рубашке выглядит как бы не сексуальнее, чем обнаженная. Слегка намеченные линии здесь, четко обрисованная грудь, выглянувшее в разрезе ворота красивое плечо. Обалдеть, игра на моих нервах. Вера, видимо поняв что со мной творится, довольно улыбнулась, и села в кресло около очага. Какое-то время что-то, как я понял, скачивала себе в импланты из системной сети, и одновременно пыталась считывать с планшета. Точнее, считывала, но учитывая разницу в восприятиях Прошлых и нас, это дело небыстрое. Потом хмыкнула, и подошла ко мне, так и валяющемуся на ковре, разве надевшему штаны. -Похоже, Матвей, я поняла в чем дело. Почему исчезли Прошлые. Не поверишь, как все просто! Этой девушке было перед смертью знаешь, сколько было? Пять тысяч лет с хвостиком. -Чего? – я от удивления приподнялся. – Это что, эльфа? Разумное, которое живет пять тысяч лет – нихрена же себе! -Грубо, но верно, – кивнула Вера. – А теперь смотри. В ее записях много знакомых, их фотографии, и совершенно нет детей. Вообще. Иногда мелькают клоны, но нет детей. Ты понял? У них вообще не было детей. А эта раса, хоть и долгоживущая, но смертная. Вот и исчезли потихоньку, похоже. У нее в конце много записей о всеобщем безумии, множестве военных конфликтов, мелких, локальных. Много разборок между кланами и семьями. В то же время остальные жили, как жили, как будто ничего не происходит. Такое впечатление, что им всем было уже все равно, как будто устали жить. -Да ну, – Недоверчиво протянул я. Надо же, если это верно, то загадок меньше не становится. Получив ответ на один вопрос, мы получим минимум несколько новых. Но, так намного интереснее. Кстати, насчет вопросов, завтра подойду к Сэму, кое-что повыспрашиваю. -Ну да. И интересно, Шейсен, с моего запроса и разрешения Корпуса, через мою нейросеть вышла в системную сеть, сейчас пытается адаптировать свои программы к нашим. И ей в этом активно помогают программисты Корпуса. Конечно, ограничений много, но даже функциональность моей сети выросла. И Шейсен, похоже, скоро начнет работать со мной в привычном нам режиме, так что скорость считывания возрастет многократно. Но при этом она останется только моим искином, привязка жесточайшая. Повезло мне, что тебя встретила. – Вера потрепала мне волосы на голове. -Только из-за твоей Шейсен? – я попытался изобразить возмущение. Но не вышло, Вера склонилась с кресла и долгим поцелуем заставила меня забыть о многом. Но продолжать мы не стали, итак вымотались. И потому завалились отдыхать, я только подбросил дров в булерьян в ванной комнате, и пару толстых поленьев в камин. Вера же лежала, и задумчиво смотрела на те два артефакта, которые остались после того, как активировалась Шейсен. -Матвей, это на самом деле фоторамка. – Она отодвинула один в сторону. Похоже тот, который я взял у людоловов. – А вот это тоже планшетник, но связаться с ним Шейсен не может, требуется пароль. Сейчас я передала это на ВЦ станции, они собираются через мой коннектор и Шейсен взломать пароль. Но это сложно и долго, так что давай ложиться спать. -А что это такое, Шейсен не знает? – я вытащил из оружейного чехла шпагу. В отблесках камина по лезвию пробежались огоньки. -О, она говорит, что это эспада главы рода. Нечто вроде главной реликвии и реквизита местной знати. Сейчас попробуем узнать, что и как было. – И Вера положила ладони на рукоять шпаги, поверх моей, и на дисплей Шейсен. Коротко закрыла глаза, сосредотачиваясь. Внезапно я ощутил тяжесть пулемета в руках, бьющий в плечо приклад, увидел вылетающие гильзы и почувствовал пороховую гарь, запах горящих деревьев парка, смрад сгоревшей взрывчатки и полыхающих машин. Увидел падающих от тяжелых пуль врагов, услышал свой завывающий, полный звериного бешенства крик. Боль от того, что умолкают огневые точки в поместье, страшное, тяжелое чувство потери от выплесков смерти родных. Сильный бросок эспады в объятый пламенем парк, где рушатся стволы деревьев, очередь из последних патронов, почти в упор. Боевой нож в левой руке, когти правой рвут предлечье врага, клинок в зазор между пластинами доспеха. Сладкий запах крови, рывок клинка на себя. Удар, темнота, яркий свет в темноте.
