Калашников С.А. - Калашников С.А. Внизу наш дом.

Наши потеряли одну чайку — её пилота, спустившегося на парашюте, подобрал полковник — во второй кабине нашлось немого места среди не до конца расстрелянных пулемётных лент.

Я их прикрывал — и при посадке, и на обратном пути — неуклюже они смотрелись с ногами торчащими из кабины вбок и вверх. Потом, уже дома, ребята долго вычисляли количество сбитых немцев. Нет, всех завалить не удалось, но ряды асов Люфтваффе заметно поредели. То есть — засада удалась.

Через день повторили демонстрацию — я думал, что во второй раз фрицы на этот приём не клюнут. А они клюнули. Или их заставили? Мы их опять причесали, потеряв, увы, два МИГа и хорь. А вот на третий заход хитрость наша не сработала, хотя, возможно, у немцев просто ничего не оставалось, кроме нескольких повреждённых накануне машин. Начиная с этого момента МИГи и ишаки с чайками принялись беспредельничать, гоняясь по всей Румынии за автомобилями, поездами и речными судами — даже до Бухареста добирались. Начался натуральный воздушный террор.

Только москиты остались без работы — сидели на аэродроме, устраивали танцульки с местными барышнями. Механики соревновались в том, кто яростней отполирует свой самолёт, а БАО организовало натуральную баню с парилкой. Бои под Измаилом уже поутихли - стороны измотали друг друга и теперь получали пополнение. Наши получали. А противная сторона боролась с дезертирством в своих рядах.

Глава 26. От грусти до радости

У нас в Воронеже дела шли по-прежнему — сносно. Почему не хорошо? Потому что пришлось в срочном порядке переводить производство на выпуск абзацев. Мне их требовалось пятьдесят штук. А ломка почти конвейерным способом налаженного производства — тот ещё геморрой. Спасало то, что большое количество узлов и ещё большее — деталей были заимствованы от хоря. Но без путаницы не обошлось. И ещё вдобавок к этому - нервотрёпка с прибывающими за новыми истребителями представителями частей.

На курсах тоже без штурмовшины не вышло — началось обучение бомбометанию. А это не так просто, как кажется. Я ведь в своё время и Пешку пилотировал, и Ил — знаю не по-наслышке. Дело в том, что в задней части “салона” мы приспособились вешать пару пятидесятикиллограммовых бомб. Всё по-человечески — с открывающимися створками, с держателями. Отрабатывали работу с пикирования по малоразмерным целям.

Конечно, до оборудования машины тормозными решётками дело у нас не дошло — это только с виду просто, а на самом деле требует солидных аэродинамических исследований и серьёзной машинерии. Но толкающий винт, если сбросить обороты двигателя, сильно сопротивлялся набегающему потоку — шесть лопастей, как-никак. В этот момент Сан Саныч сделал нам неоценимый подарок - привёз замечательного Орского сала и целую кипу восхитительных противоперегрузочных резиновых штанов. Не в точности таких, какими мы раньше пользовались — над ними поработали и медики и люди, сведущие в технике. Они нагородили целый огород для поддержания нужного давления, зависящего от величины положительной перегрузки. Для нас же это означало возможность выводить машину из пике на несколько меньшей высоте. В общем, я взял с собой только тех ребят, которые попадали в башню нарисованного на земле танка.

Сорок человек — считай целый легкобомбардировочный полк. Ближнебомбардировочным я его не назову, хоть тресните — дальность у нас о-го-го! Вот мы и заявились всей стаей на тот же самый аэродром под Измаилом, где по-прежнему “скучал” двести пятьдесят шестой МАП. Передохнули, заправились и дальше полетели. В кромешной тьме, за полночь поднялись в воздух, перевели двигатели на глушители и тихонько отправились к цели. Почему тихонько? Так заметную часть мощности потеряли, плюс к тому нам незаметность нынче важнее всего, поэтому прибрали газ. Ну и лететь-то какие-то четыреста километров — меньше двух часов.

Правильно рассчитали — во мглистых утренних сумерках, когда осадки, пропитавшие верхний слой литосферы, переходили в другое агрегатное состояние, мы “проявились” у Джурджи — Дунайского порта, где Плоештинская нефть грузится на речные суда. Работали с пикирования - информацию о том, где тут что находится и какие объекты нужно поразить, тщательно изучили и поделили между собой заранее. Цели расположены не в одном месте — поэтому все их можно было атаковать одновременно, не толкаясь локтями. Дымка, конечно мешала, но мишени нам достались крупные, различимые. Многие к тому же подсвеченные — порт работает круглосуточно. Одним словом — налёт получился коротким. Чуть задержались те, кого выделили для уничтожения судов — заранее ведь неизвестно, где они стоят или куда плывут.

- Заход для обстрела отменяется, уходим, - прервал я свято хранимое до этого момента радиомолчание. Не было у меня уверенности в том, что нефтепродукты полыхнут, хотя бомбы применили правильные. Поэтому рассчитывал разжечь пожары зажигательными пулями из пулемётов. Но это не потребовалось — горело всё, чему полагалось.

Через считанные минуты появились МИГи — прикрыть нас от истребителей, буде таковые появятся. Отсюда ведь совсем близко до Болгарии, где тоже имеются немецкие части. Так что лучше поберечься.

***

Едва вошли в зону слышимости полковой радиостанции, как в наушниках зазвучал знакомый голос, настойчиво вызывающий меня:

- Шурик, Шурик, ответь Лозе!

- Шурик слышит тебя, Лоза.

- У тебя горючки до Качи хватит?

- Хватит, - отвечаю.

- Вот туда и веди своих соколиков. Немцы прорвали Перекоп, и танки Клейста попёрли в степной Крым.

- А Ишуньские укрепления? - спрашиваю.

- Не докладывали мне ни про какие Ишуньские укрепления. А вот мимо тёти Нининого борща с пампушками вы надёжно пролетаете.

Я вздохнул и сообщил своим “орёликам” новый курс и конечный пункт маршрута. Пока выслушивал тридцать девять ответов о том, что меня поняли — замучился. Группа временная, на подразделения не разбитая — мы же всего одну операцию планировали провести этим составом.

Потом соображал, что это такое творится на белом свете. По старому графику немцы должны уже осадить Севастополь, а у них выходит задержка. И о захвате Донбасса сообщений не было. Опять же не помню, чтобы первая танковая группа отмечалась в Крыму — впрочем, подобных деталей моя память наверняка не сохранила. Могу путать понятия “не помню” и “не было”.

К тому же мы в воздухе уже четыре часа и ещё нам около двух часов оставаться в кабинах — выдержат ли у парней мочевые пузыри? А то, чую, некогда будет отстирывать противоперегрузочные штаны и потом сушить их.

***

В Каче нам даже передохнуть не дали толком и не покормили. Заправили в пожарном темпе, а потом выяснилось, что бомбы у них не того калибра — соточки в наш бомболюк никак не лезут. Пришлось позволить личному составу передышку и накормить людей. Вылетели мы только под вечер, но без истребительного прикрытия. Как назло налетели мессершмитты. Пришлось становиться в оборонительный круг и отстреливаться.

С полчаса немцы держали нас практически на одном месте, пока у них горючее не кончилось. Танки тоже куда-то подевались — пришлось “раскидывать невод” и прочёсывать местность самим. Нашли мы колонну но, если принимать в расчёт именно танки, не серьёзную — с десяток “коробочек”, напоминающих наши БТ, только с крестами. Бомбы ребята положили им точнёхонько в корпуса — те просто полопались. Остальное израсходовали на тентованные грузовики, бронетранспортёры и вообще на разные пушки и прочие подвернувшиеся цели. Хотя зениток нигде не было, по нам стреляли из пулемётов. Две наших машины так и рухнули, не выходя из пикирования — похоже, ребята были убиты еще когда прицеливались. А одна попыталась сесть на вынужденную, но разбилась. При этом в ней что-то взорвалось — спасать было уже некого.

Неудачный получился вылет. Многие привезли отверстия от пуль в крыльях и фюзеляже. Немцы — вояки серьёзные, а колонна была большая. Мы её ещё и из пулемётов обработали до полного израсходования боезапаса.

А потом я скандалил с местными, потому что никакого снабжения при себе не имел, а тут, оказывается у всех свои трудности и вообще я нарушаю установленные порядки.

Сказал, что утром вылетаю в Воронеж и самовольно разместил парней в помещении то ли клуба, то ли красного уголка — мы повалились кто куда, подстелив под себя противоперегрузочные штаны и подложив под голову шлемы. В этой просторной комнате было нормально натоплено, так что обошлись без одеял.

Единственное радостное обстоятельство — самолёты растащили по капонирам. А в остальном тут бардак.

***

Утро принесло нам завтрак, залатанные и заправленные самолёты, три комнаты в казарме, уставленные железными кроватями и приказ на вылет. Оказывается, когда мы уже дрыхли без задних ног, из Севастополя приезжал какой-то начальник и очень грубо обошелся с местными отцами командирами. Фамилию помянули — Жуков. Но, вроде как не Георгий Константинович. Он в своих “Воспоминаниях и размышлениях” про участие в обороне Крыма или Севастополя то ли вовсе не поминал, то ли про других рассказывал. Как-то не отложилось у меня ничего такого в памяти.