Петров, к доске! - Павел Ларин
В падении он, сам того не желая, ухватил кабель руками. Так совпало, что как раз в этот момент кто-то пытался дозвониться куда-то. Кабель был поврежден, до телефонного аппарата вызов не дошел, его принял Митрич.
Электрик издал громкие, матерные звуки и, получив заряд бодрости, одним прыжком одержал убедительную победу над гравитацией.
В этот момент, в окно высунулась Жаба и громко сообщила в форточку, что если человек идиот, то это уже не исправить. Затем она решительно потребовала, чтоб электрик прекратил падать в эти чертовы ямы, потому как порядочным людям вообще нет никакого покоя. А порядочные люди, между прочим, в этот момент пытаются дозвониться до важного абонента, но телефон, как и вода, теперь стали вдруг роскошью.
Митрич, пребывая в слегка взвинченом состоянии, из всей речи Жабы запомнил лишь одно. Он понял, кто мог в момент его падения куда-то звонить. Вообще, конечно, на самом деле, не факт, что два эти события имели отношение друг к другу, но в голове Митрича крепко зацепилась мысль, Жаба точно виновата во всем. Возможно, это даже ее происки. Когда-то давно они учились в одном классе и уже тогда между ними имелось некоторое напряжение по причине мерзкого характера будущей директрисы.
Весь дальнейший путь до квартиры Митрич проделал, держась одной рукой за стену, а ногами прощупывая почву перед собой. Даже в подъезде он на всякий случай проверял каждую ступеньку. Он уже ни в чем не был уверен.
На следующее день, сразу после обеда, вернулись рабочие. Хотели засыпать вчерашнюю яму, но в ней сидели обозленные связисты с местной телефонной станции. Очень сердитые. Произошел конфликт, связисты предложили рабочим искать свои трубы в другом месте, желательно там, где не проходит их кабель.
Рабочие так далеко уходить не стали, просто выкопали еще один шурф, пятью метрами левее предыдущего. На этот раз трубы нашлись. Рабочие обрадовались, очень увлеклись и прорыли траншею, длинную, как добротный удав. Траншея пересекла тротуар и захватила даже немного проезжей части. Для удобства пешеходов через нее был переброшен мостик из трех досок. Внизу, под досками, плескался беломорканал…
Смеркалось…Как обычно, поздно вечером Митрич шел домой…
Это был ведьмин час, не иначе. По крайней мере, потом Митрич описывал все события именно так. На небе светила луна, и в лунном свете прямо перед электриком внезапно появилась траншея.
Случись это днем раньше, он не колеблясь упал бы в нее. Но сегодня все чувства Митрича были обострены, он знал о коварстве трубокопателей и был морально готов к траншеям. Электрик прошел по мосткам грациозно, как самый настоящий канатоходец и, оказавшись на другой стороне доски воскликнул:
— Ха! Съели, землеройки⁈ Миотча голыми руками не возьмёшь!
В этот момент в окне появилась Жаба. Она, видимо, караулила появление электрика. Это стало уже ее личным маниакальным увлечением.
— Неужели? — Крикнула она в окно. Балкон, к сожалению, выходил во двор, поэтому директрисе приходилось использовать форточку. — А я уж думала, сегодня снова будут приключения.
Ослепленный гордыней, Митрич решил сделать какой-то красивый жест рукой, что-нибудь из репертуара Боярского и мушкетеров. Он поднял конечность, открвл рот, планируя сопроводить все это особо ироничным высказыванием, попятился назад и… упал в яму с телефонным кабелем.
Буквально через несколько секунд об очередном падении электрика узнал весь дом. В этот раз везение Митрича закончилось. Падая, он сломался в хрупком месте, и в свой крик вложил всю экспрессию, на какую способен сорокалетний электрик.
В окнах снова появились заинтригованные соседи. По отдельным звукам и словосочетаниям им удалось установить суть происходящего. Кто-то добежал до соседнего дома, где телефонная связь была исправна, и вызвал скорую помощь. Пока неотложка ехала, Митрич успел обогатить русский язык шестью новыми отглагольными прилагательными и все они имели отношение к Жабе. Электрик окончательно уверовал, что во всем виновата именно она.
Скорая приехала, Митрича извлекли из ямы, отправили в больничку и красиво оформили в гипс.
Первую неделю ему мучительно хотелось выпить, остальное время он провел, мечтая почесаться и строя коварные планы мести. Под гипсом дядя Митя сросся на славу, когда его вынули наружу, он сразу пошел и купил поллитру. Накопилось много дел, он стремился наверстать… Но самое главное дело — это месть. Месть Жабе которая, по мнению Митрича, стала причиной всех бед. Вот так он решил.
Директриса лето провела на даче, в городе появлялась редко и понятия не имела о том, какие тучи сгустились над ее головой. Но с окончанием дачного сезона, прозрела.
Вот уже две недели она жила, как Катерина Островского в темном царстве. У всего дома свет был, а у Жабы в квартире — нет. Она третировала ЖЭК, писала жалобы, обвиняя во всем Митрича, который совершенно наглым образом целенаправленно превращает ее жизнь в ад. Но все это не имело смысла. Приходили другие электрики, чинили провода, в квартире директрисы наступал праздник, однако поутру, свет снова исчезал.
— Короче, все знают, что это — Митрич, но доказать Жаба ничего не может. Вот и бесится. — Закончил свой рассказ Демидов. — И главное, электрик категорически отказывается идти на перемирие. К нему даже ходили делегации разного толка. Он упорно твердит, будто ни при чем. А как ни при чем?
— Отлично! — Я хлопнул одноклассника по плечу, потом посмотрел на Макса. — Значит так. Скажешь, что я забыл… Не знаю… Дневник забыл и побежал за ним домой. Первым уроком все равно биология, а она нормальная, добрая. Простит пропуск.
— Не понял… — Макс удивленно поднял брови. — Ты что-то задумал?
— Я задумал, как сегодня всех нас спасти от родительского гнева, но взамен, вы сделаете кое-что очень важное. Сейчас говорить пока не буду. Нельзя тратит время, но имейте в виду. Я спасаю ваши задницы от солдатского ремня. Вы потом возвращаете должок. Все. Увидимся через час.
Я, оставив за спиной ошалевших друзей, рванул в сторону кабинета директрисы. Насколько помню, она всегда приходила к первому уроку. Я сделаю ей предложение, от которого она не сможет отказаться.
Все вообще поворачивается в неожиданную сторону
— Александра Ивановна, можно? — Я сунул голову в кабинет директора, изобразив на лице максимально приятную мину.
Это мы умеем. Приходилось с
