Санин Евгений - Завещение бессмертного
«Для встречи Аттала с Аристоником мне надо только упросить Никомаха изменить маршрут царя, которым тот всегда возвращается во дворец после своих обычных посещений мавзолея матери. Дело не столь и безнадежное: ровно через неделю день поминовения несчастной Стратоники, а начальник кинжала должен мне целых два таланта!»
Остановившись на этом, Артемидор вышел из лавки и быстрым шагом направился ко дворцу Аттала.
—Мне начальника кинжала! — задыхаясь, потребовал он у рослого охранника, неохотно открывшего тяжелую, обитую бронзой дверь.
—Его нет, и сегодня не будет! — послышалось в ответ.
—А завтра? — успел крикнуть Артемидор, видя, что дверь закрывается прямо перед его носом.
—И завтра, и послезавтра!
Купец бросил охраннику статер, тот ловко поймал его на лету и уже дружелюбней сказал:
— Если он срочно нужен тебе, то поищи его на обычном маршруте базилевса от дворца к мавзолею.
Следуя совету, Артемидор нанял носильщиков и направился за город.
У одной из богатых харчевен он увидел царских охранников, велел носильщикам опустить его на землю и, едва вошел в наполненное сладостными звуками арфы помещение, как сразу увидел Никомаха.
Начальник кинжала сидел перед столиком с большим кувшином вина и о чем-то сосредоточенно думал.
— Не помешаю? — спросил купец, подсаживаясь рядом с ним.
— Артемидор! — обрадовался Никомах. — Какими судьбами? Давненько тебя не было видно. Надеюсь, ты нашел меня здесь не для того, чтобы напомнить о долге? — неожиданно нахмурился он.
—Конечно же, нет! — засмеялся Артемидор и, наклонившись к самому уху начальника кинжала, многозначительно добавил: — О тех двух талантах, что ты задолжал мне, я с удовольствием забуду, если...
- Если? — недоверчиво покосился Никомах.
- … ты выполнишь одну мою просьбу.
— Просьбу? Одну? — уточнил начальник кинжала.
— Да, и совсем пустячную! Для тебя конечно…
— Слушаю! — приосанился Никомах.
— Через неделю — день поминовения матери нашего царя, — осторожно начал Артемидор.
— Так.
— Наш обожаемый Аттал, конечно же, отправится почтить горестным молчанием великолепный мавзолей, построенный по его гениальному проекту...
— Так!
— И будет возвращаться во дворец своей обычной дорогой...
— Та-ак!..
— А нельзя ли сделать, чтобы он слегка изменил свой маршрут и остановился в моей лавке?
— Что?! — вскричал Никомах, и, увидев, что на него с удивлением уставились привлеченные шумом посетители, зашипел на ухо Артемидору: — Ты с ума сошел... Пергам беременен бунтом! Повсюду чернь открыто выражает недовольство, убивает вельмож, римских ростовщиков, даже моих воинов! Я тут ломаю голову, как сделать эту поездку безопасной для царя, показываю его личной охране, где ей стоять в засаде, а где, в случае надобности, применять оружие без предупреждения, а ты... Зачем тебе это надо? За два таланта я готов организовать встречу с Атталом прямо во дворце!
— Понимаешь, дорогой Никомах, — быстро смекнув, как поступать дальше, умоляюще заглянул в глаза начальнику кинжала купец. — Дела в моей лавке идут все хуже и хуже!
— В твоей лавке?!
— Представь себе, именно в моей! Пергамцы обнищали до того, что в состоянии покупать лишь глиняные горшки и кувшины, а ты ведь знаешь, какой дорогой у меня товар! Те, у кого есть деньги, зарыли их поглубже, опасаясь Рима.
— Но при чем здесь Аттал? — недоуменно спросил начальник кинжала.
— А при том, — многозначительно поднял, палец Артемидор.— Что, если у меня в лавке погостит сам царь, мои дела сразу пойдут в гору. Ты знаешь, до чего богобоязненны пергамцы и как они любят и чтут своих царей. Весть о том, что они смогут стать обладателями вазы или чаши, которую видел, а может, даже держал в руках сам базилевс, мигом облетит весь Пергам! Не то что купцы и ремесленники — последние бедняки, собрав все, что имеют, помчатся ко мне. Ну, а у меня полны запасники непроданных ваз и чаш! — хитро подмигнул Никомаху Артемидор.
— Ловко придумано! — похвалил начальник кинжала. — Но какая мне с того будет выгода?
— Два таланта... — напомнил купец.
— И все?
«Да пропади оно пропадом!»— ругнулся про себя Артемидор, думая о том, что если римляне завладеют Пергамом, то ему и этого не достанется, и вслух сказал:
— И двадцать пять процентов от всей моей выручки.
— Что ты сказал? — сделал вид, что не расслышал купца,Никомах. — Тридцать пять?
— Да, грабитель! — кивнув, чуть слышно прошептал Артемидор.
— Ну вот, так-то оно лучше... — вальяжно откинувшись, заметил начальник кинжала и наморщил лоб: — Но что я скажу базилевсу и его лекарю?
—Лекарю? — удивленно приподнял брови Артемидор. — При чем тут лекарь?
—О-о, — протянул Никомах. — Сразу видно, что ты давно не был во дворце! Этот лекарь, вылечив Аттала, приобрел над ним такую власть, что стал и его другом, и советником, и правой рукой. Даже меня он оттеснил на второй план!
—Даже тебя? — притворно возмутился купец.
—Аттал и до этого не особенно церемонился со своими начальниками кинжала! — приняв сочувствие Артемидора за чистую монету, пожаловался Никомах. — За пять лет своего правления, он сменил пятерых, и лишь одному удалось ускольнуть от услуг его палача!
—Да, Эвдем чудом избежал смерти на пиру, когда царь разом расправился со всеми советниками прежнего Аттала, — подтвердил Артемидор. — А ведь Эвдем свой род ведет от прямых потомков Дария, и, говорят, в его жилах царской крови не меньше, чем в жилах нашего Филометора, и она более высокой пробы...
—И, тем не менее, Аттал с позором прогнал даже его! — стукнул кулаком по столу Никомах. — Что же тогда остается ожидать мне за изменение маршрута, на которое ты толкаешь меня из-за каких-то пятидесяти процентов прибыли?
— Но мне нужно будет поделиться и с этим лекарем! — торопливо перебил его Артемидор, опасаясь, что так тот дойдет и до ста процентов. — Сколько ему предложить? Мину? Две? Пять?
Начальник кинжала отрицательно покачал головой.
— Талант?!
— Этот лекарь не берет денег! — отрезал Никомах.
— Значит, золото? Драгоценные камни?
Начальник кинжала вновь покачал головой:
— Его интересуют только старинные рецепты и неизвестные ему рукописи и папирусы по медицине. Но, между нами говоря, — приблизился он вплотную к Артемидору, — мне сдается, что для него нет ни одной неведомой рукописи в мире!
— Что же тогда делать? — огорчился купец. — Старинных рецептов и папирусов у меня нет. Можно, конечно, достать такие, каких он и в глаза не видел, но на это нужно время, а у нас с тобой нет ни одного лишнего дня.
— Еще бы ты мог заинтересовать его, если б прожил лет сто пятьдесят или, на худой конец, хотя бы сто! — усмехнулся начальник кинжала.
— Сто лет? — переспросил купец и, увидев в ответ кивок, ошеломленно пробормотал: — А он случайно не сумасшедший?
— Он более чем сумасшедший! — убежденно проговорил Никомах. — Представь себе: он пытается убедить всех, что каждый человек может прожить столько. И теперь во дворце все только и делают вид, что колют дрова и улыбаются друг другу!
— Колют дрова?!
— Так называется его любимое упражнение! Веришь, мне от этого лекаря просто житья не стало! Он дал слово, что я тоже проживу до ста лет, и заставляет меня сдерживать его! Каково, а? Мне сдерживать его слово! Лучше бы он сказал об этом палачу, когда тот по приказу Аттала поведет меня когда-нибудь на плаху. Или сам приказал казнить, вместо того чтоб так мучить!
— И что же он заставляет тебя делать? — поинтересовался Артемидор.
— А вот что! — начальник кинжала с трудом надул живот, потом медленно приподнял плечи, затем также медленно опустил их и с трудом втянул в себя немалый живот. — Это называется — правильно дышать. Думаешь, так просто? Ты только попробуй!
Артемидор попытался повторить то, что делал только что Никомах, — не получилось.
— А еще эта проклятая зарядка, душ, когда раб льет на тебя сначала ледяную воду, а потом почти кипяток, — пожаловался Никомах. — Идиотские улыбки вокруг, словно это не дворец царя, где надо выслеживать, пытать и казнить, а театр, в котором показывают комедию! — в сердцах махнул он рукой. — Вино и то приходится пить только тогда, когда бываешь в городе. До чего дожили! И такой жизнью жить сто лет?!
— Что же мне делать с таким лекарем? — задумался Артемидор, — Слушай! — вдруг ухватил он за руку донельзя огорченного Никомаха. — А у меня ведь в лавке есть колбы, в которых можно хранить лекарства и яды. Я могу подарить их ему!
— Колбы?
— Да, самые надежные в мире!
— Колбы подойдут! — согласился Никомах. — Он будет рад им больше, чем даже десяти талантам!
— Вот и скажи об этом ему!
— Сам скажешь! Мне что-то не хочется лишний раз видеться с ним, и потом, если он учует, что я пил вино...
Начальник кинжала залпом осушил большую чашу и горестно покачал головой:
