Оксана Демченко - Мир в подарок. (Тетралогия)
Общее сознание стаи – всех волвеков на борту «Иннара» – сплотилось, включая и людей, и айри. Корабль обрел необходимую для контроля движения единость мышления, не требующую словесных команд. Горры надежно держали сетку координат. «Все штатно» – это повторено много раз и ощущается каждым. Йялл улыбнулся зримому образу первого вожака, сознанием разрешая начать процесс.
«Мы такие разные, – думал он. – Ничуть не схожие, и это не может помешать нам найти общее и обрести нечто важное – каждому свое. По сути, все будет, как и раньше. Надо ощутить свою разность, признать ее и принять, чтобы начать сближение. Когда Узор отпустит Сати, пропасть непонимания обретет свою настоящую глубину, и мы станем заново ощупывать вслепую ее край, искать способ сближения. Снова, почти с чистого листа. Это будет интересно».
Реальность вывернулась и дрогнула, корабль втянулся в прокол и потек – сминая сознание стаи, плавя знакомое и переливая его в новую форму, где теряют смысл и время, и пространство, и все привычные планы реальности. Йялл ощущал процесс точнее и подробнее прочих – как капитан и брат Сати. Для нее в происходящем не было тьмы и провала сознания. Контроль сохранялся, хотя и был он чуждым и явно сторонним. Но – был и берег Сати, гостью и в то же время часть себя, малую и странную. Совсем непонятную, и оттого особенно ценную. Сати Трой, сестру Йялла, сына Даура, сына Йалла, родившегося в семье первого из свободных Йяллов. Люди с ума сходят уже от имен волвеков, повторяемых из поколения в поколение: они‑то не улавливают тонких нюансов звучания, доступных стайным. Непонимание на ровном месте… Первый из вожаков устранил его, предложив менять имена хотя бы каждое третье поколение. И это еще одно подтверждение возможности решения проблем, порождаемых несходством.
Мысли плелись в странные и нелогичные цепочки, петляли, цепляясь к мелочам вроде имен или их происхождения. Реальность выворачивалась и корчилась. «Иннар» тек через прокол непрерывно, исчезая из прежнего своего положения и одновременно занимая новое.
Первым ожил и опознался глубинным инстинктивным уровнем реакций отклик связи с кораблем. Лайл был здесь, неизменный и сосредоточенный, душа «Эйма» и его мозг. Он контролировал процесс. Он уже собрал данные по сектору финиша – пустому в самой наивысшей и надежнейшей степени.
Вернулась способность воспринимать себя: дышать, ощущать пульс, слышать звуки. Видеть мир.
Йялл восторженно‑низко зарычал, приглашая общее сознание экипажа изучать новое и свою смешную ничтожность пылинки возле огромного белого солнца чужого мира. Молодого, безумного, расшвыривающего энергию, сжигающего себя так быстро и азартно, что находиться даже на этой, весьма удаленной орбите едва посильно. И то – благодаря помощи. Их приняли и оберегают. Для взгляда волвека вполне отчетливы переливы яркости свечения на границе области финиша, защищающей неизвестным способом от излучений и искажений поля, от незнакомого рисунка планов, слегка вибрирующих в зоне прокола, еще не успокоившихся.
– Пожалуй, все же мы удачно напросились в гости. – В глазах Риана плясали огоньки азартного интереса. – Я и не надеялся забраться так далеко от дома. Что еще раз подтверждает: крылья, настоящие – они есть только у души. Полет никакого отношения не имеет к анатомии и строению тела… – Риан сыто прищурился. – Сати, мышонок, тебе нужна помощь? Ты не мелочись, бери, сколько требуется, и отдавай, не скупясь… Чем бы ни был этот Узор, он тебя вытащил в мир из безнадежного и обреченного состояния гибнущего зародыша. Это требует должного ответа.
– То есть мы прибыли сюда отдать ее? – ужаснулся Йялл.
– Каждый в стае знает, что общность есть работа, – строго указал Риан. – Каждый отдает. И принимает. Только глупцы и эгоисты копят и держат под спудом, для себя одних. Всякая взрослость – это умение взглянуть в глаза своей тени. Сейчас пришло время для Сати встать на лапы, если так можно сказать, и заглянуть в зрачки не зверя даже, а целого мира, однажды соединившегося с ней. Пугающего, непостижимого – и манящего. Не рычи. Настраивайся. Чем бы ни был Узор, ему теперь не легче: он тоже смотрит в глаза неведомого, имя которому – Сати, проводник нашего видения мира… Ты опять будешь контролером канала, как я полагаю. Я синхронизирую процесс и чуть‑чуть его подправлю.
Безумная звезда расплавленной белизны, выжигающей сознание при прямом взгляде, висела совсем рядом. Планета кипела возле нее, широким конусом испаряя себя и порождая удивительную и многообразную игру миражей в хвосте, который тащила за собой по орбите. Чем бы ни был Узор – он находился там, в пекле кипящей планеты. Огромной, ничего подобного ей не имелось в системе родного Релата. Узор плавился и менялся, дрожал и бился, тянулся нитями любопытства к своей малой части, совершенно чуждой, позволившей обрести новое: взгляд на себя извне, ощущение времени, осознание самого факта полноценного присутствия в мире.
И Сати смотрела, выжигая себя, но более не пытаясь спастись, закрыться и прекратить безумие горения. Чуждость сдирала заживо кожу и рвала на части, впитывалась и пронизывала, вырывала из пластов реальности, перекраивала планы и испаряла из них даже сам след существования прежнего… Новое представление о себе, взращиваемое в зародыше чужого типа жизни, желало вернуться домой, избавиться от телесности и ограниченности человеческого бытия.
Сперва чуждость питалась только от сознания Сати, потом перекинулась на Йялла, радуясь и уже присматриваясь к экипажу всего «Иннара». Сияние белого солнца доводило до изнеможения, ощущение приятия света обнаженной кожей было мучительным и на редкость реалистичным. А потом оно угасло, погрузив корабль в тишину похожего на обморок отдыха.
– Мы, как ни странно, не выгорели, – уточнил Йялл, удивляясь нормальности звучания голоса. – Мне казалось, я испарился. Сати, мышонок, ты цела? Не ловлю сознания, хоть на словах поясни.
– Сердце бьется, – отозвался Тимрэ. – Рефлексы в норме. Что восстановится из активности мозга, не знаю. Пока, по данным первичного опроса, негусто… Риан, я заново построю генную карту, как ты просил. Уже приступаю.
– Симптоматика поражения мозга Йура повторяется в некоторой мере, – добавила Хэйн и с сомнением уточнила: – Но есть и отличия. Я бы сказала – позитивные.
– Зачем я сюда так рвался? – охрип Йялл. Обернулся всем телом к Риану: – Наверняка ты знал. Учитель, ты ведь слишком хорошо понимаешь то, что нам не дано… Неужели заранее, интуицией своей, талантом… ты знал, что это убьет ее?
– Не убьет – вот что я полагал с высокой долей уверенности, всего лишь изрядно погасит в памяти багаж знаний первых двадцати двух лет жизни, – пожал плечами Риан. – Но не убьет. У нее есть ты, родной брат и вожак, хранитель отблеска ее памяти. И ты поможешь собрать личность заново. Это бремя вожака – исполнять непосильное иным. Не смотри на меня так, словно я превратился в монстра. Два сознания в одной Сати не могли жить и развиваться. То, что было позаимствовано, вернулось домой. Узор и потерял, и приобрел очень многое. В общем‑то его теперь можно звать в некоторых обстоятельствах Сати. А раз так, мы точно достигнем взаимопонимания. Не полного и не быстро…
– Чистая такая картинка, – бодро сообщил Тимрэ. – Типичнейший айк, учитель, читается близкородственное сходство с Элларом, все правильно и без отклонений. А я‑то переживал: как ей жить, бедняжке, при полнейшей несовместимости с нами. Без семьи, без детей, без привязанностей… Но наша Сати исчерпала свою необычность.
– Оба вы в чем‑то правы, – улыбнулся Риан. – Йялл готов рычать об утрате. Ты радуешься обретению. Я подожду ее пробуждения. Не верю в обычность, это, знаете, стариковское… Порой невесть что кажется.
Йялл с сомнением прищурился и почесал за ухом. В глазах учителя по‑прежнему плясали отблески белой звезды, избыточно яркой, несмотря на все фильтры, несмотря на фальшивость изображения, – оно не сама звезда, лишь проекция в объеме.
– Иногда я думаю, что с тобой наладить контакт сложнее, чем с Узором, – буркнул Йялл, виновато пожав плечами. – Риан, ты не айри. Ты невесть что и невесть кто… На кой мы сюда полезли, когда дома столько интересного?
– Разве интересного бывает слишком много? – усмехнулся Риан. – Капитан, начинай работать. Это первая звезда, куда мы добрались. Рычи приказы… а потом пойдешь будить Сати. Уверяю тебя: своего брата она вспомнит. Навигацию вряд ли, да и ветеринарию, увы. Но вот брата…
Йялл весело оскалился. Белая звезда сияла рядом. И нового, Риан прав, было хоть отбавляй. Экипаж, не занятый напрямую в процедурах прыжка, отчитывался по состоянию и ждал распоряжений. Настроение росло в стабильную общность, слаженную, уверенную и опытную.
– Риан, прими отчеты, – бросил Йялл уже не просьбу, а распоряжение.
Он сорвался с места и помчался прочь из рубки, к главной шахте, вниз, до нужного яруса и снова коридорами. Все в корабле знакомо и бежать можно с закрытыми глазами, не слушая эхо сознаний и шагов. Вот и медблок.
