Unknown - i b90635967e15a791
в гараж забрать машину. Это Лексус кабриолет, за который сильно переплатила, и когда я вижу его, то
все время об этом думаю. Однако когда мы с Нуной медленно едем по трассе I-95 Юг с откинутым
верхом, и ветер дует сквозь наши волосы, меня это больше не волнует.
- Мое любимое место позавтракать – это маленькая кафешка в районе Маленькая Гавана. Дальше,
наверное, это прозвучит странно, но там есть бомж по имени Эдди, который ошивается снаружи, и я
даю ему несколько долларов, чтобы он присматривал за Нуной, пока я слушаю уличную музыку, пью
мой кофе с молоком и ем салат. Что я тоже знаю, звучит странно – в смысле, кто ест салат на завтрак? Но
салаты в этом месте не должны даже называться салатами. В основном это куча нарезанной курицы, бобов, кукурузы и сыра, с листом салата на вершине. И за все это можно умереть – так вкусно.
Зейн имел лишь смутное представление о том, что такое салат, и еще более расплывчатое
представление о том, чем были остальные вещи. Но, тем не менее, в его голове начало формироваться
новое представление о Джиннифер. И по мере того, как она продолжила говорить, он стал чувствовать
себя все больше и больше обеспокоенным.
- Не смотря на то, что ты мог подумать, создание фильмов в качестве независимого режиссера не
оплачивает мои счета. Я заработала на этом кое-что, но мне так же приходится и вкладывать в это много
денег. Чтобы оплачивать мои счета и достичь цели выйти на пенсию к сорока годам неприлично
богатой, я работаю внештатным оператором. Это в основном означает, что люди платят мне за то, что я
буду мастером камеры. И вообще-то на этом я зарабатываю больше, чем Боаз, что печально, потому
что, по моему мнению, он намного лучше, чем я.
- Из-за этой внештатной работы я бываю в самых разных местах. За последние три года я
побывала в сорока странах. И это если считать Европу одной страной, потому что ты можешь
переплюнуть через три страны одновременно. Я не бывала только в Антарктике, но я думала, что,
возможно, отправлюсь туда в следующий раз. Правда, я бы предпочла снимать не животных, а людей.
Думаю, что любой, кто готов жить на одной из этих баз, должен быть довольно интересным человеком.
Джиннифер затихла, и на мгновение Зейн слышал только их дыхание и звук шелестевшей на ветру
хвои. Когда он повернулся на нее посмотреть, то обнаружил, что она смотрела на него с
непроницаемым выражением лица.
Она спросила:
- О чем ты думаешь?
Он не мог отогнать мысли, хлеставшие его сознание. И даже если мог, то не был уверен, что мог
бы ими поделиться.
Скривив губы, он сказал:
- С тех пор, как я тебя встретил, я был в замешательстве и только отгонял других мужчин. А теперь
я понимаю, что конкурировал не с ними, а с целым миром.
Глава 24
Пластиковый стул прогнулся под тяжестью Зейна, когда он сел и начал пролистывать тот же самый
журнал во второй раз за этот месяц. Последний раз он был в клинике, когда ждал Энцо с новостями о
Марл, и его глаза скользили по страницам, не читая слов и не видя изображения. На этот раз некоторые
вещи, казалось, бросались в глаза – рецепт салата, статья об альпинизме в Европе, реклама Лексуса и
многое другое.
Он закрыл журнал и отложил его в сторону, глядя на дверь лососевого цвета в сотый раз. С тех
пор, как Джиннифер встретилась с врачом, аналоговые часы, висевшие над телевизором, уже сделали
два оборота. Металлическая дверь полностью блокировала звуки и запахи. И он не был уверен, что его
раздражало больше: то, что о ней не было новостей, или что его волк не мог, нахрен, успокоиться и
призывал его пнуть дверь.
Его потребность быть с нею рядом сегодня была просто непреодолимой, и он понимал, что это из-
за того, что она скоро уедет. И он не имел ни малейшего представления, как он будет с этим
справляться. Его расстраивало, что он прожил целую жизнь, не зная, что она существует, а после
нескольких недель, проведенных вместе, он не мог вспомнить, как он жил без нее.
- Врач скоро закончит с твоей подругой, - сказала молоденькая секретарша, сидевшая за своим
столом.
Зейн хотел спросить, откуда, черт возьми, она об этом узнала, учитывая, что она только выходила
к своему грузовику, где наложила толстый слой красной помады и тошнотворное количество духов.
- Она твоя девушка, да?
Разговаривая с ним, она наклонилась вперед, и он был уверен, что, когда он прибыл этим утром,
застегнутых пуговиц было больше. Он увидел, что у нее большая грудь, а кожа на несколько оттенков
темнее, чем у него. Зейна всегда привлекала более темная кожа, так как она выглядела более здоровой, чем бледная. И если бы не искусственный запах ее духов, забивавший нос, он мог бы найти ее
привлекательной. Но на данный момент она вызывала только раздражение.
Он дал ей расплывчатый ответ и снова потянулся к журналу. И не успел он положить его на
колени, как дверь медленно открылась, и вышла Диннифер. Стоя к нему спиной, она разговаривала с
кем-то позади нее.
- Хорошо, тогда я буду ждать вашего звонка, - сказала она. – Огромное спасибо.
Когда она повернулась, Зейн стоял рядом с ней и увидел, что у нее на руке был новый бинт из
мягкого хлопка с твердой внешней стороной, сделанной из материала, который он узнал, но не мог
вспомнить название.
Направляя ее к двери, он положил ладонь на ее неповрежденную руку.
– Что сказал врач?
Она слегка похлопала его по руке.
– Погоди, дай мне надеть пальто.
Ее рука с трудом поместилась в толстом пальто, и ему захотелось, чтобы она носила свободную
одежду из кожи и меха, которая была сложена в ее сумке. Наконец, закутавшись, она махнула
секретарше и позволила Зейну проводить ее из клиники.
Как только они оказались снаружи, она начала дрожать.
– Уф, я уже забыла, как здесь холодно. Во всяком случае, Джин говорит…
- Кто такая Джин?
- Врач. Ну, я думаю, что технически - она медсестра или как это здесь называется, но она
единственный человек в городе с медицинским опытом. В некотором смысле, здешние города
напоминают мне стаю. Население настолько малочисленное, что все друг друга знают, и люди со
специальностями имеют монополию на…
- Джиннифер, твоя рука.
Она широко раскрыла глаза.
– О, верно! В конце концов, это оказалось закрытым переломом. Джин говорит, что отечность и
воспаление совершенно нормальное явление, но то, что Индиго волновалась, имело смысл. Ты знал, что оборотни способны исцелиться при переломе кости менее чем за неделю? И иногда это приводит к
проблемам, потому что если кости не вправлены в течение нескольких часов, то физический недостаток
остается навсегда.
- И откуда ты это узнала?
- Джин выписывала рецепты на лекарства для Марл. Взамен, Марл рассказывала ей об оборотнях
– ничего, что могло бы представлять для стаи опасность, просто связанные с медициной вещи. Она
говорит, что даже несмотря на то, что Марл уехала, она будет рада заключить с Индиго такую же сделку.
Если бы было так, как хотел Зейн, то Индиго больше бы никогда не покинула остров, не говоря
уже о путешествиях в город. Однако он кивнул, как будто обдумывая этот вопрос.
- Я позвонила Джеку. Он приготовит комнату в мини-гостинице. За пределами города нет никаких
дорог, так что нам придется подождать, пока не прилетит самолет. Джин думает, что один должен
появиться к завтрашнему вечеру.
- И тогда ты улетаешь?
Она вяло улыбнулась.
– Такой был план, не так ли?
Он неуверенно пожал плечами.
– Через сколько ты вернешься?
- Гипс могут снять примерно через шесть недель, и затем пройдет еще месяц или два прежде, чем
рука начнет нормально работать. Хотя я могу вернуться раньше. Думаю, что, может, через неделю после
маминого дня рождения.
У него было чувство, как будто его волк пытался прорыть дыру в его груди. Усилия сдержать себя
не распространились на его язык.
- И что потом?
Она облизала губы.
– Я не уверена. Думаю, что это будет зависеть от моего графика работы. Я могу остаться, по
крайней мере, на пару недель. И если документальный фильм получит известность – что вполне
возможно – я, вероятно, не буду какое-то время беспокоиться о деньгах. И тогда смогу оставаться здесь
на один или два месяца подряд.
Зейн почувствовал, как ногти впиваются в его ладонь, но сохранил бесстрастное выражение лица.
- Тебе следует вернуться, когда ты будешь готова остаться.
Она удивленно моргнула, и, когда заговорила, в ее голосе не было гнева, только боль.
– Что если я никогда не буду готова? Тогда на этом все? Это все или ничего? Я должна отказаться
от всего, что делает меня тем, кем я являюсь, от моей семьи, дома, карьеры… Мы знаем друг друга
всего несколько недель. Это меньше, чем я знала Аарона, прежде чем он сделал мне предложение. И
