Belle Aurora - Captive
Он реален.
И изранен.
Сидя на моем дерьмовом поддержанном диванчике, он тянется вправо от себя за своей тростью и встает, мягко улыбаясь мне.
Мой желудок делает сальто.
Я скучала по этой улыбке. Я видела эту улыбку в своих снах каждую ночь на протяжении шести месяцев.
Я думала, что эта улыбка умерла.
Мое тело дрожит. Абсолютно ошеломленная, я закрываю лицо руками и рыдаю. Нокс хочет подойти ко мне, но Рок опережает его словами:
— Не переживай, мужик. Я справлюсь.
Рок оборачивает свою руку вокруг моей талии и спокойно держит меня, пока я плачу. Вытирая дрожащими руками свои слезы, я смотрю на Нокса. Мое дыхание перехватывает.
— Я думала, что больше никогда тебя не увижу.
Сжимая свою трость так сильно, что костяшки его пальцев белеют, на его лице отражается боль, он переступает с ноги на ногу. И как обычно делает, он говорит что-то настолько идеальное, что я дрожу.
— Я же обещал, что приду за тобой. — Всё еще стоя передо мной, он тихо спрашивает: — Прости меня, малышка. Ты не против, если я сяду?
Мой разум проясняется, и я замечаю, что рука на его трости дрожит так, будто бы он больше не может стоять на ногах. Я киваю, и он снова садится, тяжело дыша.
И всё это оттого, что он постоял несколько минут?
Я кладу свою руку на руку Рока, которая находится на моей талии, сжимаю ее, и он отпускает меня. Неожиданно, чувствуя себя сильнее, чем когда бы то ни было, я подхожу к дивану и становлюсь перед Ноксом. Он шепчет:
— Привет, Муди.
Кусая губы, я сдерживаю свою улыбку и шепчу ему в ответ:
— Привет, Хэнк.
Это немного неловко. Такое ощущение, что я застряла во сне. Но мое сердце наконец-то бьется после шестимесячной спячки.
Он не двигается, чтобы дотронуться до меня, и я ему за это благодарна. Сейчас слишком много всего происходит.
Мгновение я рассматриваю его.
Этот Нокс не такой же, как тот, в кого я влюбилась. В этом Ноксе чего-то не хватает. Пока я не могу сказать, чего именно, но это выглядит, будто бы он потерял часть себя. Частичку своей души.
Все его руки покрыты шрамами, также есть немного шрамов на лице и шее.
Он выглядит уставшим. И разбитым.
Теперь его волосы длинные. Настолько длинные, что он рукой убирает их с глаз.
Эти глаза.
Я помню эти глаза.
Так, будто бы он слышит мои мысли, он смотрит наверх. Его ледяные голубые глаза встречаются с моими, и я быстро вдыхаю.
Всё время удерживая его пристальный взгляд, я ступаю немного ближе между его ног. Его глаза вспыхивают, взгляд становится мягким. Он тянется, берет меня за руку и произносит:
— Эй, малышка.
Мое сердце бьется еще быстрее. Тепло окутывает всё мое тело. Это чувство я не испытывала на протяжении уже долгого времени. Это ощущается странно и незнакомо.
Отпуская его руку, я тянусь и беру его лицо в свои ладони и действительно изучаю его.
Мои ладони лежат на его щеках, и он тяжело сглатывает, плотно закрывая глаза. Он делает глубокий вдох, затем мягко выдыхает. Затем он снова открывает свои глаза, и в них я вижу только одно.
Любовь.
У меня на лице расплывается огромная улыбка. Я произношу тихо:
— А вот и ты.
В уголках его глаз появляются морщинки, и он тихо говорит:
— Малышка.
Бог ты мой.
Это просто бьет меня, будто бы стулом по лицу.
Это реально!
Я не сплю! Я не сошла с ума. Нокс здесь!
Он вернулся за мной. Как и обещал.
На мгновение отступая, я поворачиваюсь, смотрю назад на Рока и говорю им обоим:
— Я действительно счастлива, ребята. По-настоящему счастлива. — Они оба улыбаются. Я продолжаю: — Но мне нужны ответы. — Мое дыханье замирает, глаза горят. — Потому что я не знаю, смогу ли пройти через это.
Рок кивает в согласии, а Нокс проводит рукой по своему лицу. Я не думаю, что мне понравится то, что я сейчас услышу.
Рок начинает говорить:
— Мы никогда не лгали тебе, Лили. Мы думали, что он мертв.
О’кей. Хорошо. Нет, не хорошо, но, по крайней мере, я знаю, что они не лгали мне специально.
Нокс потирает свою шею, чтобы расслабиться.
— Я знаю, что ты должна знать, поэтому, может, сядешь. Это вроде как долгий разговор.
Я двигаюсь, чтобы сесть на противоположный край дивана, Ноксу причиняет боль то, что я хочу быть так далеко от него. Но это до сих пор так нереально. Я нервничаю и напугана. Всё, что я на самом деле хочу, так это прыгнуть к нему на колени и целовать его, пока не забуду последние шесть месяцев.
Он начинает.
— Хорошо. После первого взрыва, когда выбило все окна, я увидел кое-что на заднем дворе. Вот почему я сказал идти тебе с Бу. И когда ты, наконец, так и сделала, я и сам выбрался оттуда и понял, что это был Джетт Харрисон.
Кивая, я говорю ему:
— Тера говорила мне, что у него были порезы от осколков по всему телу.
Нокс соглашается.
— Да. Он был очень сильно порезан.
— Она сказала, что он умер от этого.
Рок и Нокс качают своими головами.
Я запуталась. Тера бы не стала мне врать.
Я уже хочу задать вопрос, когда Нокс заключает.
— Я убил его.
Мое тело покрывается мурашками, и я делаю быстрый вдох. Затем выдыхаю.
— Ох.
Я смотрю вниз на его руки, он нервно перебирает пальцами.
— Он был там. Позади дома, весь изрезанный. В руке пистолет, готовый выстрелить. В агонии, он не увидел, как я приближаюсь. Я поднял осколок стекла и проткнул его им. — Он поднимает на меня свои глаза. — Я не сожалею о том, что сделал.
И я не сожалею.
Рок добавляет:
— И вот тогда произошли остальные взрывы. Дом начал рушиться и ... — он замолкает и смотрит на Нокса.
Нокс продолжает:
— И меня задело. Балки обрушились на меня. Я особо много не помню после этого.
Нет. Это не очень хорошо.
Мое лицо, должно быть, выдает меня, поэтому Нокс объясняет:
— Единственный человек, который знал, что я остался жив — Митч. И он никому об этом не рассказал. Ни единой душе, малышка.
— Почему? — я начинаю не любить этого Митча.
Он смотрит мне прямо в глаза.
— Потому, что всё было плохо. — Мои глаза становятся грустными. — Он не знал, выживу ли я. Я провел почти три месяца в искусственной коме из-за отека мозга. Полученные травмы были обширными. У меня небольшое повреждение мозга. Я не помню и не реагирую на вещи как раньше. Я всё еще прохожу каждый день сеансы физиотерапии.
Он моргает так, если бы он забыл, что только что говорил.
И это разбивает мое сердце.
Пододвигаясь ближе к нему так, что наши колени соприкасаются, я скольжу своими руками в его. Я напоминаю.
— Ты всё еще проходишь физиотерапию?
Видно, что ему стыдно, и он кивает.
— Да. Я хотел увидеть тебя с первой секунды, как пришел в себя. Но не мог, малышка. Если бы я мог, я бы сделал это. — Он ухмыляется. — Учиться снова ходить — это трудно.
Вот дерьмо.
Я шепчу:
— Мне очень жаль, милый.
Он улыбается своей ослепительной улыбкой, и я сразу таю. Сжимая сильнее его руку, я придвигаюсь еще ближе к нему и поворачиваюсь к Року.
— Итак, Митч просто решил подбросить его ДНК и инсценировать его смерть?
Воздух в комнате меняется. Я не знаю, что только что сказала, но это, очевидно, щекотливая тема.
Нокс прочищает горло.
— Нет, принцесса. Он не подбрасывал мое ДНК. Оно было там, в доме.
Я хмурюсь в замешательстве.
Нокс поднимает штанину с правой ноги.
Смотря вниз, я закрываю свой рот руками и ахаю.
Мое сердце бешено бьется.
Закрывая глаза, я накрываю свое лицо руками и рыдаю. Я заикаюсь сквозь слезы.
— М-мн-мне жаль, милый. Мне так жаль.
Он оборачивает свою руку вокруг меня и притягивает к себе. Я обнимаю его в ответ и зарываюсь лицом в его шею.
— Мне так жаль, малыш.
Он поглаживает мою спину и нежно объясняет:
— Это не так плохо. Могло бы быть еще хуже. Протезирование на самом деле очень развито в наше время. Заняло немного времени, чтобы привыкнуть, но я уже понял принцип его действия. Просто мое тело еще слабо после пребывания в коме, и мне нужно снова восстановить свои силы. Повреждение мозга... это то, о чем они точно не знают. Оно индивидуально в каждом случае. Я на самом деле просто немножко забывчивый.
Не думая, я отстраняюсь и выпаливаю:
— Нам нужно переехать. Эта квартира недостаточно велика для нас обоих и тебе же понадобится комната для твоих ФТ. Я посмотрю, сможем ли мы найти дом для аренды или что-то в этом роде. Хорошо?
Его брови приподнимаются от удивления. Затем его лицо смягчается. Прижимаясь своим лбом к моему, он спрашивает:
— Ты хочешь жить со мной?
Мне нужны все мои силы, чтобы не ударить его, за то, что он задает такой глупый вопрос. Я спрашиваю:
— Ты любишь меня?
Не раздумывая, он отвечает:
— Больше всего, что есть в моей жизни, — признается он. — Было так тяжело восстанавливаться. Я так много раз хотел сдаться. Спасовать. Каждый раз, когда я говорил себе, что больше не могу это делать — я думал о тебе. И о том, как бы ты мною гордилась за то, что я это делаю, даже несмотря на то, что это было чертовски тяжело.
