Денис Лукашевич - Эратийские хроники. Темный гном

- Что ж, - голос под шлемом потерял всякое выражение, став холодным и отстраненным, - ты сделал свой выбор.

Едва заметное движение латной руковицы и вся та труха, в которую превратились уничтоженные мертвяки, кости, пыль, рваные куски плоти взметнулись в воздух. Серые бурлящие щупальца протянулись вперед и обвились вокруг секиры так быстро, что Гурдел успел лишь захлопнуть рот.

Как бы ни был силен тролль, темная магия оказалась сильнее. Она вырвала Головоруба из тролличьих лап и аккуратно подала Магистру. Тот бесстрастно принял ее, и Гурдел почувствовал острый, будто два клинка-мизерикордии, взгляд невидимых глаз.

- Беги, маленький тролль, беги! - И гулко расхохотался.

И, словно повинуясь его приказу, сотни мертвяков, скопившихся во время разговора, рванули вперед, готовые смять, разорвать и пожрать последних живых на их погосте.

Магистр развернулся, уже не интересуясь судьбой обреченных, и шагнул в портал. Диск мигнул, подернулся рябью и осыпался стеклянной пылью.

12.

Горгул был еще совсем юн. Кожа его была гладкой и ровной — морщины и бугристые наросты появятся позже. Лицо по человечьим меркам даже красивым: волевой подбородок, будто рубленный, узкие упрямые губы, прямой нос и пронзительно-синие глаза под густыми сросшимися бровями. Вытянутый конусом череп скрывала густая грива с заплетенными по вискам косами. Наверное, именно благодаря таким красавцам в Кадии рождались дети с явственными чертами горных великанов, крепкие и выносливые еще в глубоком детстве.

Под ногами острые камни горных склонов сменились мягкой травой и чавкающей грязью, но, честно говоря, тролль даже не почувствовал разницы: кожей на его подошвах можно было сгибать гвозди, наступая на них.

Впереди легко двигался Родул с костяным луком в руках. Немного постарше Горгула, но все еще молодой воин, хотя его грудь пересекал чудовищный шрам, оставленный стальными когтями снежного ётуна. Он был опытным разведчиком, с легкостью ориентирующимся и в горах Горх-а-Нарг, так и в низине Кадии. Замыкал отряд старшо й — старый опытный тролль-магобоец Дархаг, плечи его разбухли от кожных наростов, едва вмещаясь под куртку полевого разведчика.

Западная граница Горха тянулась на тысячи миль, соприкасаясь с землями эратийского короля: Кадией, Умбрией и Саравангом — и едва ли три тролля могли стеречь ее всю. Да и это не входило в обязанности разведчиков. Дархаг, Родул и Горгул стерегли подступы к Большому Ларвийскому Погосту, ищя и возвращая домой юных троллей, коих горячая кровь заставляла искать приключений на свою железные, но все равно уязвимые задницы, и заблудившихся торговцев и селян. По договору с кадийским графом они должны были возвращать потеряшек домой или хотя бы сдавать на руки ближайшим отрядам графских дружинников.

Отряд спустился рано. Еще затемно, когда наблюдающий на Западной Дозорной башне — кое-как обустроенном утесе — увидал, что на Погосте творится что-то странное. Цепкий нюх стража учуял творящуюся волшбу, явно отличающихся от гнили восставших мертвяков.

Но лес, окружающий кладбище, они достигли лишь к утру, а к могилам подошли уже когда полностью рассеялся проклятый туман.

Дархаг разделил свой отряд, и тролли отправились прочесывать погост, пытаясь найти следы ночного непотребства. Подумать только: магия в двух шагах от земли троллей!

Горгул быстро обнаружил поваленные памятники и выбеленные костяки, разбитые и расколотые — все, что осталось от многих и многих восставших. Нашел он и обглоданные лошадиные кости, куски доспехов и сманный меч. На клинке он разглядел клеймо Цитадели.

Стоило ему пройти еще несколько шагов, как его взору открылся старый мертвый дуб, а под ним куча костей. Он поднял взгляд... и обомлел: на развилке двух огромных ветвей сидел, прислонившись к стволу старый тролль.

Казалось, он спал, прикрыв глаза и устало уронив голову на грудь. В правой руке он до сих пор сжимал огромный тесак, лезвие которого выщербилось. Тело его покрывали многочисленные старые шрамы и свежие раны, оставленные зубами мертвяков и их оружием. Рядом с ним на ветвях лежали низинники: вроде бы люди, но один был еще без сознания, а второй тихо стонал. На втором были латы паладина.

Тролль шевельнулся. Приоткрыл глаза. Мутный взгляд зацепился за Горгула.

- Тролли не бегут, малыш! - Он заперхал, сплевывая сгустки крови. Отдышавшись, продолжил: - И не сдаются.

И улыбнулся.

Горгул застыл, словно очарованный. Перед ним был самый настоящий герой, в одиночку сошедшийся с тварями Погоста. Такие, как он, жили только в легендах. И это было наверняка.

Он не стал торопиться и дождался Дархага и Родула. Вместе они сняли героя с дерева, аккуратно уложили на землю, подложив под голову свернутый плащ. Рядом положили и людей. Один из них — с вытянутыми острыми ушами, худой. Второй — массивный старик в доспехах Ордена. Правая рука его была оголена, а на плече зияла рваная рана с четким ободом мелких глубоких отпечатков, в которых запеклась кровь.

На троллей трупный яд мертвяков не действовал, а вот люди обращались почти мгновенно, превращаясь в быстрых и опасных монстров. Этот же почему-то был еще жив, хотя и без сознания.

Горгул присел перед ним на одно колено и приставил к его шее широкий поясной нож. Обычный акт милосердия — ничего более. Разгадывать загадки, при этом еще и маговские, тролль не собирался.

- Погодь! - окликнул его Дархаг. - Успеется. Наш брат сражался за них. Неужели мы не уступим его воле?

Горгул спрятал нож, кивнул.

Остроухий уже очнулся и теперь сидел, ошалело поглядывая на троллей.

- Если это Небесные Сады, то я хочу побыстрее смотаться отсюда. Троллей мне хватило и при жизни. Если...

- Заткнись! - коротко бросил Дархаг. При этом посмотрел он так презрительно, что человек мгновенно осекся и сник.

Герой почти очнулся. Он посмотрел на старшого. Улыбнулся.

- Тролли не бегут!

- Ты прав, брат, - кивнул Дархаг. - Что здесь случилось?

- Он сказал мне «бежать», а я послал его к дхару! - улыбнулся герой, пуская кровавые пузыри.

Оставалось ему явно недолго. Герой умирал, почти как в легендах: на руках собратьев. Умирал наверняка за правое дело.

- Кому ты сказал? Кто здесь был? Лич?

- Они... они живы? - будто не слыша его вопрос, спросил тролль.

- Один — точно. Второй... не знаю. Его укусил восставший.

- Они должны жить. Потому что иначе он победит. Оружие у него...

- Какое оружие, брат? - склонился еще ниже Дархаг. - Что, дхар побери, случилось?

Но герой уже не дышал.

Старшой выпрямился и посмотрел на разведчиков. Потом на выживших.

- Родул, нужна волокуша. Герою нужен достойный огонь. Горгул, ты отвечаешь за остроухого и паладина.

- Эй-эй! - воскликнул человек. - Вы кто вообще такие, раз здесь раскомандовались! Я Героним Аеландский, вельможа...

- Пойдем со мной, если хочешь жить! - бросил Горгул и выжидающе посмотрел на Геронима.

- Ладно, уступаю перед силой, - кивнул он. - Этот парень, - он кивнул в сторону почившего, - не зря умер. Уж поверьте мне...

- Заткнись, - буркнул Горгул.

Родул остановил старшого.

- Зачем нам мертвяк?

Дархаг остановился:

- Он еще не мертвяк, а просто раненый.

- Но он станет им. Ты же знаешь, от этого нет лекарства.

- Он не стал им до сих пор. И чегой-то мне кажется, что у нас в запасе еще много времени.

- Для чего?

- Для того чтобы узнать, дхар побери, что же здесь случилось!

Часть 6. Последний из темного народа.1-6

1.

Шаграты шли ходко, но и они уже стали выдыхаться. С лохматых морд, свисали толстые нити слюны, животные то и дело раскрывали рот, жадно ловя глотки холодного, обжигающе морозного воздуха. Даже бежавший на своих двоих Фозз начал шумно дышать и немного приотстал. Он припадал на правую ногу, поврежденную в бою за Эрдерет. Шмиттельварденгроу сражался тогда бок о бок с лохматым великаном.

Первым пало животное Шмиттельварденгроу. Шаграт ушел в сторону и на полном ходу рухнул на колени, уткнувшись вытянутой мордой в землю. Что-то громко хрустнуло. Цверга выбросило из седла.

Тот едва успел сгруппироваться перед тем, как протащило по мерзлой корке изо льда, земли и каменной крошки. Окончил свой путь он перед широким каменным пальцем, торчащим из земли.

Некоторое время цверг лежал: боялся пошевелиться и узнать, что у него переломаны все кости. В его-то возрасте даже каменные гномьи ребра становятся чрезвычайно хрупкими. Но пока что ничего, кроме саднящего лица, не болело и не указывало на масштабные внутренние повреждения.

Шмиттельварденгроу встал на четвереньки. Глухо замычал, облизывая разодранные губы. Также не хватало некоторых зубов — при этом он еще умудрился прикусить язык и теперь рот быстро наполнился кровью. Цверг задумчиво пожевал и сплюнул к подножию каменного пальца, несуразно раздутого в нижней части.