Санин Евгений - Денарий кесаря
- Тебе можно уже докторскую на эту тему писать. Одна беда: защитить у нас ее не дадут! - несмотря на трагизм положения, усмехнулся Владимир Всеволодович и уточнил: Это все?
Василий Иванович вспомнил про эпилог с Теофилом и сказал:
- Нет! Можно еще дать упоминающиеся в Новом Завете: Эфес, Пергам, Тарс…
- Тарс-то тут при чем? Насколько я помню – это столица киликийских пиратов, к тому же, уничтоженных за несколько десятилетий до Христа.
- Это родина апостола Павла, – ответил Василий Иванович и, вспомнив про этого апостола, добавил: – Хорошо бы найти еще иудейскую монету времен царя Агриппы. Это время, когда Павел вместе с апостолом Варнавою совершили большое путешествие. К нему вполне мог присоединиться и Никодим…
- Хорошо, позвоню Исааку Абрамовичу. Но все равно это – только 7 монет! – прервал Владимир Всеволодович. – Давай, напрягай фантазию, куда можно еще отправить твоего главного героя! Может, твоя тетрадрахма Афин подойдет?
- Нет, что ты! – заступился за свою любимую монету Василий Иванович. – Она ведь пятого века до Рождества Христова и никак, ну совершенно никак не связана с христианством! Уж лучше и проще купить денарии Веспасиана с надписью «Иудея капитулировала» и его сыновей: Тита, войска которого сожгли иерусалимский храм, и Домициана, при котором в медном быке за проповедь Христа у меня в повести будет казнен младший брат Никодима – Теофил. Вот тебе и десять монет!
- Не мне, а Соколову! – проворчал Владимир Всеволодович и, очевидно, вспомнив его с помощником и то, что они сделали с Ашотом Телемаковичем, вздохнул: – И все-таки без резерва, ты прав, рискованно к ним являться…
- Что же нам тогда делать? – огорченно уточнил Василий Иванович и после долгой паузы услышал:
- А вот что: в резерв на всякий случай можно взять из моей коллекции ее украшение – отличные монеты Константина Великого, первым из императоров поддержавшего христианство, и православной уже Византии с изображением Христа и Божией Матери. Они будут у нас, если они оспорят какую-нибудь из основных монет.
- Хорошо! - подхватил Василий Иванович. - А я тогда пообещаю написать к ним отдельные рассказы, но уже как дополнение к заказу! Или, еще лучше, что я недавно придумал, сноски в повести!
- Отлично! – подытожил Владимир Всеволодович и перед тем, как закончить разговор, предупредил: – Ты главное, договорись с ним встретиться в это воскресение, как можно позднее, чтобы успели подойти все нужные нам люди. И назначь время сдачи заказа, скажем… на 12 часов. Еще лучше – на половину первого.
- Хорошо, доброй ночи! Хотя, какая она теперь добрая? – попрощался Василий Иванович и, глядя на побледневшую Настю, сокрушенно покачал головой.
- Что случилось? – не отводя от него испуганных глаз, спросила та.
- Они ограбили Ашота Телемаковича! – глухо сказал он. – От переживаний он сейчас умирает… Ведь он же как ребенок. Жить не мог без этих монет!
- О, Боже! – прижала ладони к щекам Настя. – Я так и знала, что все это так просто не кончится. И ведь эта жертва не последняя! – простонала она и закричала: - Подлецы! Негодяи! Ну почему они не хотят дать людям жить спокойно, как те сами хотят?!
Василий Иванович впервые услышал, как кричит Настя, и ему стало немного страшно.
А она не успокаивалась.
- Их нужно опередить! – горячечно, как в бреду, твердила она. – На них нужно натравить милицию или, еще лучше, таких же, как сами они. Устранить… уничтожить – на их же деньги! У меня остались кое-какие знакомые, которые и за меньшую сумму отца родного убьют!
- Настя! Настя! Откуда у тебя это? – поразился Василий Иванович, и та, словно очнувшись, неожиданно схватила его руку и стала покрывать ее частыми, мелкими поцелуями:
- Прости, прости, прости! Просто, услышав про Ашота Телемаковича, я очень испугалась за тебя! Ты же ведь сам как ребенок – чистый, наивный! И следующий удар они направят на тебя!
- Да почему они должны что-то на кого-то направлять, тем более, на меня?! – недоуменно взглянул на жену Василий Иванович. – Что я им сделал такого?
- Ну как ты до сих пор не понимаешь? – простонала та.
. - А что, собственно я должен понимать? Объясни!
Василий Иванович даже удивился собственной решимости. И, предчувствуя, что лучше бы ему ничего не знать, все же решил идти до конца, чтобы не развязывать, а как Александр Македонский разом разрубить этот, и правда, слишком хитро запутанный для него Гордиев узел.
- Говори! – потребовал он.
Настя покорно отпустила его руку, сникла и собралась с духом, чтобы сказать то, о чем по чистоте своей души даже не подозревал ее муж.
Но тут сердце в груди Василия Ивановича снова содрогнулось, словно от удара током, а потом так зашлось в груди, что он, задыхаясь, протянул трубку Насте:
- Скорую! Вызывай!!! Скорее…
4
- Но я не хочу отсюда! – запротестовал Василий Иванович.
Сердечные приступы Василия Ивановича были чем-то сродни икоте. Как та, неожиданно начинаясь, неизвестно когда закончится, так и тут. С той лишь разницей, что если икота безопасна и длится считанные минуты, причиняя лишь некоторые неудобства, то от его аритмии можно было ожидать всего.
Сердце, вместо того, чтобы стучать спокойно и ровно, начинало метаться в груди, подпрыгивая и кувыркаясь, то на бешеной скорости, то, пропуская удары, отчего его стук напоминал быструю дробь начинающего барабанщика.
Скорая помощь на удивление приехала очень быстро.
- Ну, и что тут у нас? – послышался мелодичный голос, и на пороге появился красивый высокий мужчина, похожий на молдаванина. Из-за его спины выглядывала Настя, делающая ободряющие знаки – мол, теперь все будет в порядке!
Однако Василий Иванович, увидев врача, недовольно поморщился.
Тот, судя по его вытянувшемуся лицу, тоже не особо обрадовался этой встрече. Но – положение обязывало – раскрыл свой чемоданчик, пощупал пульс, послушал сердце, сделал ЭКГ и почему-то смущенно кашляя, предложил сделать укол.
- Спасибо, не надо! – вздрогнув, торопливо отказался Василий Иванович.
- Тогда поедем в больницу! – сказал, разводя руками, врач.
- Вы думаете, мне будет там лучше или в реанимации приступ снимут?
- Не знаю, но, во всяком случае, так положено!
- Я не поеду! – решительно отказался Василий Иванович.
- Тогда пишите расписку, что отказываетесь от госпитализации!
- Зачем расписку? – удивилась Настя. – Если нам будет хуже, мы приедем в больницу на автобусе или вызовем такси!
- Какое такси? Какой автобус?! – возмутился врач. – Вы что, не понимаете всей опасности положения? Да в таком состоянии, в каком находится сейчас ваш муж, по правилам мы должны унести его отсюда на носилках!
- Что… это действительно так серьезно?! – в ужасе прижала ладонь к губам Настя.
- Разве ты не видишь – доктор шутит! – попытался успокоить ее Василий Иванович, незаметно подавая врачу знаки, чтобы он не пугал жену.
Но тот словно и не заметил этого.
- Какие тут могут быть шутки? – возмутился он и категорично заявил: - Нет, я не хочу за вас отвечать: пишите расписку!
Настя принесла лист бумаги, Василий Иванович, даже не спрашивая, как нужно писать, привычно составил расписку. Врач взял ее и, оставив на столе длинную ленту ЭКГ, тут же уехал.
- Странный он какой-то! – вернувшись, пожала плечами Настя.
- Старый знакомый! – через силу усмехнулся Василий Иванович. – Если не ошибаюсь, третий раз уже приезжает. Но самое интересное было в первый. Он уговорил меня сделать какой-то радикальный укол, который сразу снимет приступ. Мне-то не все лекарства идут, но когда он сказал, что его делают даже беременным и детям, я согласился.
- И что – помогло?
- Если бы! – вздохнул Василий Иванович. – Ощущение в ногах сразу стало как у детской машинки, которой сделали полный завод. Так и хотелось бежать или крутить ими до конца. Но куда побежишь, когда все тело дугой выгнуло? А потом и язык изо рта полез…
- Почему?!
- Не умещался!
- А он?
- Что он… Посмотрел на меня, собрал как на пожаре свой красивый чемоданчик и вылетел из квартиры. Даже расписку не взял! Когда наш участковый терапевт – а это действительно врач, которому можно доверять, узнал, ЧТО он мне ввел в вену галоперидол – так называется это лекарство, то только за голову схватился. Его, оказывается, в психиатрических больницах колют и то в реанимации, под контролем врачей. С тех пор вот так мы с ним и встречаемся…
