Аристократ на отдыхе. Том 5 - Алекс Рудин
— Слушаю, Гена! — сказал Прокудин. — У тебя все в порядке? Начальство тобой довольно?
Посетитель, приоткрыв рот, с жадным любопытством прислушивался к разговору начальства.
Прокудин неприязненно поморщился.
— Что ты говоришь, Гена? Арестовали? Это точно?
Глаза посетителя заинтересованно округлились. Прокудин представил, что этот мятый увалень наболтает соседям, когда вернется в свое Гладково. Впрочем, пусть болтают! Чем им там еще заниматься?
— Я тебя понял, Гена. Сейчас же иду к Захару Григорьевичу. Спасибо за сведения!
Прокудин убрал магофон и не терпящим возражений голосом сказал посетителю:
— Подождите в приемной!
— Так мне бы к Захару Григорьевичу, — промямлил посетитель, — только пару слов сказать и одну подпись…
— В приемной! — рявкнул Прокудин.
И кивнул вбежавшей на крик секретарше:
— Проводите!
Подумал секунду, взял со стола тонкую кожаную папку и вложил в нее несколько бланков.
Прокудин вышел вслед за посетителем, быстро прошел по коридору гебурнской управы и без стука вошел в кабинет губернатора.
Кабинет был пуст.
Летнее солнце через широкие окна заливало светом внушительный дубовый стол, на котором лежало позолоченное пресс-папье.
Над удобным кожаным креслом на стене висел портрет царствующего императора Алексея Алексеевича. По портрету ползала муха.
Дверь в приватную комнату за кабинетом была приоткрыта, оттуда слышался шорох. Прокудин четким шагом пересек кабинет и вошел туда.
Первое, что бросилось ему в глаза — распахнутая дверь внушительного сейфа в углу. В сейфе лежали пачки денег.
Машинально прикинув, сколько там, Прокудин моргнул и перевел взгляд на губернатора.
Губернатор Захар Григорьевич Цепляев, стоя спиной к Прокудину суетливо собирал чемодан. Чемодан был разложен на широкой кровати, предназначенной совсем не для сна.
— Как думаешь, Петя, — не оборачиваясь, спросил он. — Виски взять или джин? Что в тюрьме пьют?
— В тюрьме пьют чай, — ответил Прокудин. — Очень крепкий, и без сахара.
Губернатор повернулся к нему. Стриженные в кружок темные волосы упали на низкий лоб его высокопревосходительства.
— Чай? — недоверчиво спросил он. — Уголовники? Может, лучше водки взять? Чтобы приняли за своего?
Лицо губернатора передернулось в нервной судороге. Он был напуган почти до потери сознания.
— Захар Григорьевич… — начал Прокудин.
Но губернатор перебил его:
— А одежда? В чем спать в камере? Это подойдет?
Он вытащил из чемодана шорты и широкую пеструю рубашку, в которых фотографировался во время отдыха на Ибице.
— Лучше спортивный костюм, — посоветовал Прокудин. — В казематах сыро и сквозняки.
— Господи! — с тоской провыл губернатор, — где же я спортивный костюм возьму?
Его руки затряслись, и он раздраженно швырнул шорты обратно в чемодан.
— Может, все еще и обойдется, — успокоил Прокудин губернатора.
— Обойдется? — выкрикнул губернатор. — Ты знаешь, сколько денег в губернской казне не хватает? Да за такую растрату меня не в Вологду сошлют, а за Полярный круг! К пингвинам!
— В Империи нет пингвинов, ваше высокоблагородие. Только белые медведи. И тюлени.
— Какая разница⁈ — заорал губернатор.
— Может, вернуть хоть что-то? — поморщившись, предложил Прокудин. — Из того, что осталось.
Он кивнул на приоткрытый сейф.
— С ума сошел? — прошипел губернатор. — Это — детям! Знаешь, сколько стоит выучить дочку в Лондоне? Да лучше я к тюленям поеду!
— К медведям, — напомнил Прокудин, брезгливо глядя на губернатора.
Ему не было жалко это перепуганное сиятельство. И за себя он тоже не опасался — ни на одной липовой бумажке нет его подписи. Никто не сможет доказать, что Прокудин знал о проделках губернатора.
Да и сын прикроет, в случае чего. Не зря Прокудин извернулся и пристроил его в прокуратуру.
— Все равно, — устало выдохнул губернатор и опустился на кровать рядом с чемоданом. — Валенки брать, или выдадут?
— Захар Григорьевич, — снова начал Прокудин. — Есть хорошие новости. Мне только звонил сын. Барона Волкова арестовали.
— Кто это? — вздрогнув, спросил губернатор.
Слово «арест» совсем не успокоило его.
— У него поместье под Холмском, — напомнил Прокудин. — Он еще недавно убил барона Соболева. После этого император личным письмом вызвал Волкова в Столицу. Сегодня ночью его арестовали.
— Не произноси ты это слово! — взмолился губернатор.
Но его затуманенный страхом мозг уже медленно, со скрипом начал работать.
— Так, и что?
— Аномалии, — с нажимом произнес Прокудин, наклоняясь к губернатору. — Аномалии Соболева остались без хозяина. По закону они должны были отойти к поместью Волкова. А теперь…
Он подошел еще ближе и понизил голос:
— У Соболева осталось большое поместье. Если поторопиться, то добыча может быть очень неплохой. Да и о самом поместье можно подумать.
Эта мысль только что пришла в голову Прокудина. В самом деле, почему бы не оформить бесхозное поместье на сына? Ведь за аномалиями надо присматривать. Убивать расплодившихся демонов, добывать ресурсы, платить налог в казну. Кто-то должен этим заниматься. Так почему не его Геннадий?
Губернатор цепко ухватил смысл того, что пытался сказать ему Прокудин. Он поднялся на ноги и захлопнул крышку своего тревожного чемоданчика. Кряхтя, запихнул чемодан в сейф и закрыл тяжелую створку. Набрал код, старательно отгораживаясь широкой спиной от Прокудина.
Прокудин только усмехнулся. Если имперский сыск доберется до этого сейфа, никакой код не поможет. Вскроют и код, и магические замки.
Сам Прокудин свою долю добычи не хранил в железном ящике, а сразу же вкладывал в разные прибыльные предприятия. Понемногу, чтобы не привлекать внимания. И не под своим именем, боже упаси! Сын, жена, родители жены — все было записано на них. А сам Прокудин жил скромно, только на одно жалованье помощника губернатора.
Так спокойнее.
— Идем, — сказал губернатор Прокудину. — Надо проведать Красавицу. Там и поговорим. Идем, идем!
Он хлопнул помощника по плечу, не обращая внимания на то, как недовольно поморщился Прокудин.
Вместе они спустились по черной лестнице во внутренний двор управы. Пересекли его и подошли к длинному низкому зданию, от которого явно пахло навозом. Из-за толстых стен слышалось тревожное хрюканье.
Это была главная причуда новгородского губернатора. Он любил свиней.
— Свиньи меня успокаивают, — в минуту откровенности за рюмкой коньяка говорил губернатор Прокудину. — Они как люди, только не болтают лишнего.
Входя вслед за губернатором в душную вонь свинарника, Прокудин только покачал головой. Что за дурацкая идея — обсуждать важные
