Ольга Горовая - Бабочка
Света
Когда Сережа заговорил о празднике, меня вдруг осенило, что ему-то подарка у меня нет. Тут же в голове завертелись мысли. Ни одной толковой, что характерно, ни единой нормальной идеи. Зато очень четко вспомнилось, как долго я тянула с подарком на его день рождения. Совсем не хотелось и в этот раз так затягивать.
- Свет, что-то случилось? Что твой дядя сказал?
Голос Кати заставил меня отвернуться от окна, к которому я отошла во время разговора с любимым. Видимо подругу насторожил мой ступор.
- Ничего, все нормально. Что скоро вернется, - я улыбнулась, тщательно взвешивая каждое слово.
Не хотелось случайно или по небрежности сказать что-то не то. Выдать его. Или нас. Все его доводы и замечания все же достигли цели и заставили меня думать о том, что и как люди видят. И хочу ли я им что-то показать. Даже самым близким.
Катя расслабилась.
- Тогда мы будем с Костей собираться, - поднялась она с ковра, на котором мы расположились полтора часа назад в окружении сладостей. – Ему так и так еще на тренировку надо, а я собиралась в это время подарок все-таки купить. А то стыдно как-то, оставить брата без подарка, - подмигнула мне Катя, прошептав это все.
Я улыбнулась шире. И даже стало спокойней, что не только у меня подобные заботы с праздничной суматохой.
С трудом отцепив Костю от виртуальных боев на экране и только благодаря напоминанию о надежде на него всей футбольной команды, которую он никак не может подвести, мы попрощались. Друзья уехали, а я вернулась все к тем же мыслям.
Несмотря на обещание, Сергей домой не торопился. Я нервничала. Но и звонить как-то стеснялась. В конце концов, у меня были весьма смутные представления, что именно и где Сергей сейчас делал. Зато догадок и домыслов – море. И опасаясь ему помешать или отвлечь, только раз рискнула написать сообщение.
Сергей перезвонил. Сказал, что немного задержится, появились еще какие-то дела, но это ненадолго. И я, стараясь чем-то отвлечься так как осталась одна, а выходить из дому все еще не могла, засела за своей ноутбук. Даже без какой-то особой цели: новости посмотреть, музыку новую послушать. А потом увидела фото, которое вдруг зародило одну идею.
Сергей
Хоть проблема с Малым была и решена, снимать охрану сейчас могло оказаться не особо разумным поступком. И все же, мне не хотелось никого посвящать в те вопросы, которые касались бы Бабочки. Это относилось и к организации для нее Нового года. Слишком щекотливой и опасной была данная ситуация. Слишком многозначительной. И о всей этой многозначительности не стоило знать другим, однозначно. Хотя, действительно смешно, но еще полгода назад, попроси меня Света встретить с ней Новый год вдвоем – я без проблем бы согласился, не заметив в желании Бабочки ничего эдакого. Да и что странного: ведь у нас с ней не осталось никого родного, с кем же еще, как не друг с другом нам проводить такие праздники? Но сейчас я-то знал, что смотрю и думаю о ней вовсе не как о племяннице. И о ее чувствах был осведомлен великолепно. Потому, с параноидальной уверенностью, выработанной еще на зоне, шифровался, подозревая, что и другие, кто задумается о таком времяпрепровождении, могут увидеть в этом празднике намного больше. То, что никому знать не следовало.
Потому своим охранникам я дал выходные на праздники. Правда, пока оставил ребят, присматривающих за Светой. Она вчера очень обрадовалась, когда узнала, что может уже свободно выходить из дому. Не уточнила причин, по которым это стало возможно. Зато сообщила, что ей и правда надо попасть в город, отделавшись смутным и обтекаемым упоминанием «подарков», хоть и допускала, что их приобретение окажется непростой задачей тридцать первого. В общем, я не хотел, чтобы она бродила по городу одна, без присмотра. Мало ли. Береженного и Бог бережет.
Потому, когда сам в полном одиночестве уехал на дачу, чтобы установить купленную вчера сосну, оставить продукты и хоть немного прогреть дом, готовя к вечеру, был более-менее спокоен, что Бабочка под присмотром. И тем больше я насторожился, когда около полудня один из ее охранников позвонил мне. Казалось бы, для этого нет причин. И уж совсем я был огорошен, когда этот самый охранник обратился ко мне с вопросом, должны ли они как-то реагировать на то, что моя племянница зашла в тату-салон и сидит в кабинете мастера уже два часа?
Я сразу даже не нашелся, что ответить. Света ни слова не упоминала что-то о том, что собирается посетить подобное место, и я понятия не имел, с какой стати она туда отправилась. Хотя, учитывая время, уже проведенное Бабочкой в тату-салоне, вывод напрашивался сам собой. Как и понимание, что даже брось я сейчас все здесь и рвани назад, в город, помешать ее задумке, в чем бы та не состояла, уже не успею. Мне не понравилось это понимание. Как и сам факт, что Света что-то делает со своим телом. В моем понимании – Бабочка была совершенна. Идеальна такой, какой ее сотворил Бог. И мне не хотелось, чтобы она менялась. Нет, разумеется, я не стал бы запрещать ей, заикнись Света о чем-то подобном. Но попытался бы переубедить ее, определенно. Слишком стойко в моем сознании любые наколки или татуировки были связаны с той стороной жизни, в которую Бабочку окунать не хотелось. Но сейчас-то уже чего говорить? Велев парням продолжать ждать ее, я вернулся к своим приготовлениям. Хотя, чего уж скрывать, раздражение начало тлеть внутри.
Видно потому, когда через три часа я вернулся домой, чтобы забрать Бабочку и отвезти на дачу, настроение до праздничного аж никак не дотягивало. И пусть я совершенно не хотел срываться, поганя еще и Свете настроение, и даже старался контролировать себя – она это ощутила. Более того, по глазам своей Бабочки я видел, что ей известно и о моей осведомленности о ее времяпрепровождении. Из-за этого, очевидно, она казалась немного растерянной и неуверенной.
Мне это не нравилось. Я действительно не собирался на нее наезжать или что-то в таком духе. Сделала и сделала, в конце концов. Лучше, конечно, посоветовалась бы. Но не орать же на нее за это? Да и потом, что я не понимаю, что Свете только семнадцать и, несмотря на все то, во что я ее втянул, несмотря на безумную остроту проявившихся между нами чувств – она все еще подросток. А в этом возрасте и не такое в голову стукнуть может. Спасибо еще, что она в синий волосы не перекрасила или, вообще, наголо не побрилась. При том давлении, которое она испытывала в последние месяцы, и такой поступок был объясним.
Потому я только молча кивнул, велев Бабочке садиться в машину, и выехал со двора.
Она тоже молчала. Долго. Минут двадцать, наверное. Напряженно сидела справа от меня, очень ровно. Даже аккуратно как-то, словно береглась. Имея опыт наколок, я подозревал, что татуировка могла немного побаливать, вот Бабочка и старалась не двигаться. Только нервно теребила пальцами расстегнутую куртку и молчала. Мы уже почти и приехали, оставалось минут десять, от силы, когда она резко повернулась ко мне и вскинулась, наконец-то напомнив мою Бабочку:
- Ты сердишься? – уточнила она.
И в голосе Светы неуверенности и вины как раз не было. Это заставило меня улыбнуться. И даже настроение поползло вверх от претензии, которая совершенно не скрывалась.
- Нет, - я покачал головой и вывернул руль, подъезжая к воротам. – Не сержусь. А надо? Ты набила себе какую-то нецензурщину?
Бабочка, уже готовая броситься в бой с очередными вопросами, рассмеялась. Видно, от неожиданности:
- Нет, ты что?! Какая нецензурщина? Ничего такого. Просто…
Она почему-то умолкла. Я повернулся к ней. Благо, уже припарковался перед крыльцом дома:
- Что, просто? – поинтересовался я, так как и правда, начал испытывать любопытство. – Что ты там набила, признаешься? И где, кстати? Или это такая ж тайна, как и твое желание сделать татуировку? – не удержался я все же от упрека.
Света помолчала какую-то секунду, глядя на меня даже с каким-то сомнением. Облизнула губы, заставив мои мысли унестись далеко от какой-то там наколки. Да хоть череп, ей-Богу, пусть. Мне стало без разницы, только поцеловать ее захотелось с бешеной силой. Но сама Бабочка казалась очень сосредоточенной на моем вопросе.
- Нет, не тайна. Вообще. Я…, - она снова помедлила. – Я просто хотела тебе подарок сделать, - вдруг выдала Света, огорошив меня и заставив забыть о поцелуях. Ну, почти забыть.
И, заявив такое, она взяла и выбралась из машины.
Подарок мне? Татуировка?
Нельзя сказать, что я понял ее задумку.
- Света! – выпрыгнув следом, я попытался догнать Бабочку.
Куда там, эта девчонка умела быть шустрой, если хотела. И уже преодолев три ступеньки крыльца, она проворно распахнула двери, скрывшись в доме. Только, что толку? Ведь так или иначе, а предстоящие два дня мы собирались провести вместе, так что договаривать все равно придется. А может и не только договаривать. Если уж подарок – его ж и показать придется. Пока, на тех участках тела, что не скрывала одежда (лицо и руки), я никаких наколок не увидел.
