Потусторонний. Книга 5 - Юрий Александрович Погуляй
— Благодарю, мальчик мой.
Он тяжело сел, повернулся, засунув ноги в машину, затем старательно пристегнулся и сразу же уснул.
— Давай, запихиваем твоего друга, и поехали, — Обухов хлопнул меня по плечу. — Тебе бы тоже не помешало поспать.
Глава 17
Почти весь следующий день я отсыпался. Телефон выключил и просто отдыхал в усадьбе Обухова, в крыле с видом на сад. Хорошее такое безделье, нарушаемое приятного вида служанкой, приносящей мне еду и ставящую поднос на аккуратный белый столик у окна. Улыбалась она обворожительно, но мысли мои были далеки от плотского. После событий последних дней я попросту растворился в отдыхе. Это был мой крошечный островок покоя. Мягкая кроватка, свежее бельё, м-м-м.
Вечером я в тёплом халате выбрался в беседку, насладиться свежестью осени и контрастами жизни, когда вокруг природа готовится ко сну, всё сырое и увядающее, а тебе сухо и тепло.
Моё желание провериться оказалось весьма своевременным. В усадьбу вернулся Андрей. Он весь день посвятил каким-то только ему ведомым делам, словно что-то посерьёзнее спасения мира нашлось.
Княжич изменился с тех пор, как я его узнал. Походка Обухова стала решительнее, и в ней не осталось ни грамма былой фальши, когда Обухов казался уверенным в себе матёрым демоноборцем, а не был им. Вот что может сотворить с человеком одно успешное дело. Приятно посмотреть.
Княжич явился не с пустыми руками. Он притащил с собой две коробки ещё тёплой пиццы и упаковку из шести банок пива «Иркутская история». Мы почти не разговаривали, пока Андрей обустраивался в беседке, резал пиццу и открывал пиво.
Наконец, он закончил с приготовлениями, совсем не по благородному взял один кусок руками, запрокинул голову, почти полностью запихав его в себе в глотку, и принялся увлечённо жевать. Затем поймал мой взгляд и приподнял банку с пивом в немом тосте.
Я ответил. Вкус оказался приятным, а значит можно было исторгнуть вздох удовлетворения и откинуться в плетённом кресле поудобнее, наблюдая за неторопливым вечером.
— Расскажешь, что происходит, Илья? — наконец, спросил Андрей.
— Ужин? — предположил я. Обухов шутке не обрадовался. Он запрокинул банку пива и высосал её в один заход. Скомкал, бросил на дно беседки и проговорил:
— Мы все в тревоге, друг мой. После той встречи в сопряжении. Все понимают, что мир переменился. Не буду таить, то оказалось большим испытанием для всех участников. И я вынужден донести до тебя мысль, что «Медведи» уже ропщут. Я не открыл им твой секрет, но у них невероятно много вопросов осталось. Ещё и Кострубин этот…
Он тяжело вздохнул:
— Илья, я хочу помочь. Раз всё настолько серьёзно, что я лицезрел в одном месте мирно беседующего паладина и демона, то ты можешь просить обо всём. Я слышал то, что вы говорили. Я не хочу остаться в стороне. Проси, что хочешь, Илья!
Ещё один помощник. Так тут ведь не сделаешь ничего, с его-то ресурсами. Иногда лучшая помощь просто не мешать. Пусть всё так и будет, а? Дайте насладиться жизнью-то! Успеется ещё с богами повоевать!
— Не возражаю, помогай, — хмыкнул я. — Ты не представляешь, как прекрасно зайдёт мне хорошая компания и простенькая беседа. На большее, прости, не рассчитывай. Я единственный, кто знает что делать, и это прекрасно! Давай о чём-нибудь другом, м?
— Ты взаправду прожил сотни лет? — он сел напротив, закинул ногу на ногу, придирчиво меня разглядывая. — Не могу взыскать в себе сил для осознания древности твоей души. Ты на самом деле видел будущее? Наше будущее?
— Того будущего больше нет, — я отправил в рот ещё один кусок пиццы. Тёплая, вкусненькая. — И заранее хочу предупредить, не спрашивай меня ничего о том, что будет и какая команда победит на Императорском Хоккейном турнире. Когда я заинтересовался чем-то большим, чем выживание в сером мире, ситуация здесь уже сильно изменилась.
— Бытие без души это страшно?
Вот ведь какой настырный!
— Это пусто, друг мой. Это серо. Это безвкусно. Поэтому есть время заняться магическими техниками, хе-хе. Довести их до совершенства, да. О, да что мы всё обо мне да обо мне. Как дела у тебя с графиней Воронцовой? Вы уже держитесь за руки?
Он тут же зарделся. Затем побледнел. Переменил позу, и теперь уверенность из него ушла. Обухов потянулся за следующей банкой пива.
— Илья, это касается чести…
Я всплеснул руками в изумлении:
— Да брось! Андрей! Не дети. Ты ведь понимаешь, что у меня и в мыслях не было кого-то задевать и уж тем более умирать после этого на дуэли. Прими меня таким, какой я есть, и говори прямо.
Андрей покачал головой, слегка улыбнулся:
— Ну… Там…
— Слушай, а сделай ей предложение ещё раз.
Обухов сразу оживился. Выпрямился, затеребил в руках отломанное жестяное кольцо от пивной банки.
— Да брось, Илья… Брось… Я ещё не так состоятелен. Дела пошли в гору, конечно. Финансовая поддержка от дворянского собрания, заказы на досрочные закрытия, кое-какие вложения заработали, тренировочный парк, но это всё ещё рано… Всё ещё мало… Да и… Нет вторжений, Илья. Вдруг их никогда больше и не будет? Мне нужна уверенность. Мне нужен бОльший капитал.
— Никогда его не будет много, Андрей, — покачал головой я. — Всегда будет мало. Будешь бояться сделать шаг — будешь тянуть с ним до последнего. Цепляться станешь за свои страхи, как пьяница за бутылку. Прятаться за ними. Пока твоя Воронцова не окажется замужем за тем, кто посмелее.
— Ты зовёшь меня трусом? — тихо спросил княжич.
— Неужто я всё-таки нарвался на дуэль? — ослабился я.
Он покачал головой.
— Да что там говорить. Ты прав, Илья. Что если он откажет во второй раз? Граф Воронцов мужчина строгий.
— Тогда ты подзаработаешь ещё немного. Демоны никогда не переведутся. Как твой отец?
Андрей вместо ответа снова приложился к банке. Кадык заходил вверх-вниз.
— Лучше. Узнаёт меня, узнаёт маму. Но нужна долгая реабилитация. Жаль, что лекари не могут исправить последствия инсульта. Странное дело, мы столько всего можем, а здесь пасуем.
Он совсем расслабился и почти не углублялся в свою велеречивость. Приятно посмотреть.
За такой вот ничего не значащей беседой мы досидели до момента, когда в саду потемнело и включилась подсветка. Деревья сразу стали гораздо наряднее от скрывающихся в кронах горящих лампочек.
