Шпион смерти - Борис Николаевич Григорьев
Мак-Интайр вызвал к себе и второго помощника — Прайма, бывшего завхоза посольства, умевшего обделывать всякие дела, но Мак-Интайр использовал его в в основном в качестве курьера, шофера и сыщика. Прайм, в отличие от Гарлика, был человеком практическим, своего не упускал и, кроме работы на «бумажную фабрику», успевал где-то подрабатывать на стороне. Он целый день колесил на своем «моррисе маскоте» по городу и был в курсе всех происшествий.
Инструктаж у шефа был коротким и категоричным: нужно было взять под наблюдение некоего Христоса Попадопулоса, проживавшего по Томтебугатан, 18, зафиксировать все его передвижения по городу, исключая работу в американском посольстве, установить его контакты и, по возможности, мотивы его общения с ними.
Помощники молча выслушали приказ шефа и покорно удалились.
«Девятому, № 3, 12 апреля.
Крупье рассказал, что после неудачной попытки продать шифры в нашем посольстве он вышел на дельца, которым оказался Кассио. Последний охотно взялся помочь Крупье сбыть материал, но под грабительские комиссионные проценты. В результате трех сделок с мошенником Крупье не удалось собрать необходимой суммы на лечение заболевшей в Штатах матери, и он попытался договориться с ним о дополнительной выплате двадцати тысяч долларов, которых ему не хватало.
Кассио наотрез отказался пойти на это, пригрозил Крупье, что если он продолжит „попытки вымогательства“, то выдаст его офицеру безопасности, и прогнал со встречи. Все это частично я видел сам, и Крупье мне рассказал сегодня. Во время беседы он спросил, не могу ли я оказать ему помощь. Дело в том, что Кассио получил от него не оригиналы шифров, а дубликаты. Оригиналы шифров хранились у него в квартире, и он предложил их мне за двадцать тысяч долларов. Я сделал вид, что шифры для меня не представляют никакой ценности, но он был так рад представившейся возможности от них избавиться, что мне пришлось их „нехотя“ взять. Планирую подать Крупье выплату указанной суммы исключительно под знаком моего доброго к нему расположения, и буду при этом легендировать, что шифры никем пока не востребованы и лежат на мне „мертвым грузом“. Полагаю, что эта маленькая хитрость позволит мне потом вернуться к обсуждению с ним вопроса о получении новых шифрокомплектов.
Полученные от Крупье материалы могу передать представителюлегальной резидентуры на ближайшей моментальной встрече по условиям „Аякс“. Итак, с Крупье, кажется, удалось установить доверительные отношения, которые могут позволить нам воспользоваться его разведывательными возможностями в будущем. О результатах работы с ним буду информировать. Фрам, № 3. Конец».
* * *
Фрам ехал на моментальную встречу, но мысли его были заняты другим. С того памятного вечера, проведенного у Марии и ее матери, его не отпускала боль невосполнимой потери, случившейся исключительно по его вине. Он много раз пытался себя успокоить, что стал жертвой обстоятельств, которые оказались выше его сил и возможностей. В конце концов, отец сам обошелся с ним и с матерью не самым лучшим образом.
Но каждый раз, как он представлял себе мрачные норвежские каменоломни, нечеловеческие условия концлагеря, голодную смерть совершивших побег из лагеря где-то в диких шведских горах, новую несправедливость и унижения для тех, кому удалось вернуться живыми на родину, обещание, данное матери, и трусливую ложь об отце в анкетах, отказ встретиться с ним, когда он послал к нему в общежитие своих братьев, то на душе становилось так муторно и тошно, что хотелось бросить все, куда-то бежать, взывать о помощи, прощении.
Но поделиться настигнувшим его горем было не с кем, рядом были чужие люди, и никто из них, даже если он и расскажет, не поймет всю горечь его положения. Да и был ли на всем свете хоть один человек, который сумел бы облегчить бремя его вины и душевных мук? Вряд ли. Это он уже начал понимать. За все в жизни приходится расплачиваться самому, — и за свои ошибки тоже.
Он не заметил, как за стеклом машины повалил густой и мокрый снег — последние проделки цепляющейся за время зимы, и непогода свела видимость чуть ли не к нулю. Зеркало заднего обзора вообще не давало никакой картины происходившего сзади, да и до наступления метели он как-то механически пропустил через себя весь проверочный маршрут и сейчас, если честно признаться, не очень то отдавал себе отчет в том, была за ним слежка или нет. Контрразведка последние месяцы не отмечала его своим вниманием, так что в данном случае придется положиться на статистические законы больших чисел.
Он запарковал машину на общественной парковке и вошел внутрь супермаркета. Через десять минут в кафетерии магазина он должен будет передать сотруднику легальной резидентуры шифры от Крупье. Он остановился у стенда со спортивной обувью и увидел, как в секцию спортивной одежды напротив зашел джентльмен в коричневой куртке, среднего возраста и неброской наружности. Он остановился, переложил из кармана в карман журнал «Тайм», спросил что-то у продавца и вышел. Опознавательный признак был предъявлен, и теперь надо было подтягиваться в кафетерий.
Когда Фрам вошел в зал кафетерия, мужчина в коричневой куртке стоял за круглым высоким столиком, развертывал пакет с картофелем фри и снимал с пластмассового подноса стаканчик дымящегося кофе. Фрам прошелся вдоль стойки самообслуживания, положил на поднос каких-то бутербродов, заплатил у кассы и вышел в зал, выбирая место для перекусона. Наиболее подходящим оказался столик, за которым стоял человек в куртке и уже заканчивал свою нехитрую трапезу.
— Вы не возражаете? — спросил его Фрам и поставил поднос на столик.
— Нет, нет, пожалуйста.
— Жарко что-то сегодня, — сказал Фрам и вытер платком лоб.
— Весна, — многозначительно ответила коричневая куртка, допивая кофе.
Фрам достал из кармана пакет с шифрами и незаметно для окружающих положил его на подставку под крышкой стола. Человек в куртке сделал встречное движение, на пару секунд задержал под столом
