Вик Спаров - Шамбала миф или реальность
Когда достигнута эта седьмая, и последняя, ступень, пение прекращается, и после нескольких мгновений торжественного молчания Господь Майтрейя снова берет в руки жезл власти и, подняв его над головой, произносит на пали несколько звучных слов: «Все готово — Учитель, приди!»
И когда он снова кладет этот огненный жезл, в самый момент полнолуния появляется Господь Будда — как гигантский образ, парящий в воздухе как раз над южными холмами. Члены Братства склоняются со сложенными руками, а массы народа за ними падают ниц и остаются распростертыми, тогда как другие поют те три стиха, которым сам Господь научил школьника Чатту во время своей земной жизни:
«Господь Будда, мудрец из Шакьев, в роду людском — лучший из учителей. Он сделал то, что должно было быть сделано, и достиг другого берега (нирваны). Он исполнен силы и мощи; его, Благословенного, я избираю себе в водители.
Истина нематериальна; она приносит освобождение от страстей, желаний и печалей; она свободна от всякого пятнания; она легка, проста и логична; эту истину я избираю себе в водители.
Что бы ни было дано восьми видам Благородных, образующих попарно четыре ступени, тем, кто знает истину, поистино, приносит великую награду; это Братство Благородных я избираю себе в водители.
Величайшее благословение. После этого люди поднимаются и почтительно лицезрят присутствие Господа, а Братство поет в их честь благородные слова «Махамангала-сутры»:
«Стремясь к добру, многие дэвы и люди считали благом различные вещи; посему научи нас, о Учитель, в чем величайшее благо?
Не служить глупому, а служить мудрому, чтить тех, кто достоин чести, — вот величайшее благо.
Пребывать в приятной стране, сделав добрые дела в прежнем рождении; иметь душу, наполненную праведными желаниями, — вот величайшее благо.
Быть проницательным и ученым, иметь самообладание и тренированный ум; говорить приятные слова кстати — вот величайшее благо.
Поддерживать отца и мать, ласкать жену и дитя, следовать мирному призванию — вот величайшее благо.
Подавать милостыню и праведно жить, помогать своим ближним, совершать поступки, которых нельзя порицать, — вот величайшее благо.
Избегать греха и не совершать его, воздерживаться от крепких напитков, не уставать от добрых дел — вот величайшее благо.
Почтительность и смирение, удовлетворенность и благодарность, слушание Дхармы в должное время — вот величайшее благо.
Быть долготерпеливым и мягким, общаться со спокойными людьми, в надлежащее время беседовать о Дхарме — вот величайшее благо.
Самоограничение и чистота, знание Четырех благородных истин, осознание нирваны — вот величайшее благо.
Душа, стоящая непоколебимо под ударами жизненных перемен, бесстрастная, беспечальная, надежная, — вот величайшее благо.
Неуязвим со всех сторон тот, кто действует так. Всюду он шествует безопасно — он обрел величайшее благо».
Фигура, парящая над холмами, огромна в размерах, но в точности воспроизводит форму и черты того тела, в котором Господь Будда последний раз жил на Земле. Он сидит со скрещенными ногами, со сложенными руками, облаченный в желтое одеяние буддийского монаха, накинутое так, что правая рука остается обнаженной. Никакое описание не может дать понятия о его лице, поистине божественном, ибо в нем спокойствие и сила, мудрость и любовь сочетаются с выражением, заключающим в себе все, что только может представить наш ум, помышляя о божественном. Мы можем сказать, что цвет лица его светло-желтоватый, черты его ясно очерченные, лоб широк и благороден; у него большие лучезарные глаза глубокого темно-синего цвета; слегка орлиный нос, алые, твердо очерченные губы; но все это лишь внешние приметы, дающие мало представления о целом. Волосы черные, почти иссиня-черные, и волнистые; любопытно то, что они у него не длинные, по индусскому обычаю, но и не выбриты, как у восточных монахов, а подрезаны у плеч, разделены посередине и зачесаны ото лба назад. Согласно легенде, когда принц Сиддхартха оставил свой дом в поисках истины, он захватил свои длинные волосы, срезал их одним взмахом своего меча и с тех пор всегда поддерживал их одной и той же длины.
Одна из самых поразительных особенностей этого чудесного явления — великолепная аура, окружающая фигуру. Она подразделяется на концентрические сферы, как ауры всех высоко продвинутых людей, и в общем ее структура такая же, как и у ауры архата, однако расположение цветов в ней уникально. Фигура окружена светом, который ослепителен и в то же время прозрачен, — он так ярок, что на нем трудно задержать взгляд, и все же лицо и цвет одеяния Будды видны сквозь него с совершенной ясностью. Снаружи его следует кольцо великолепного ультрамарина, а затем, поочередно, — сияющего золотисто-желтого, богатейшего малинового, чистого серебристо-белого и чудесного алого — конечно же, эти круги в действительности являются сферами, хотя на фоне неба выглядят как круги. Под прямым углом к ним вовне устремляются лучи, в которых сочетаются все эти оттенки, и все это усыпано вспышками зеленого и фиолетового…
Когда «Махамапгала-сутра» закончена, Господь Майтрейя берет с алтаря золотую чашу с водой и держит ее несколько мгновений над головой, а стоящая позади толпа, также запасшаяся сосудами с водой, следует его примеру. Когда он снова ставит чашу на алтарный камень, поется другой стих:
«Он есть Господь, святой, совершенный в знании, обладающий восьмью видами знания и совершивший пятнадцать священных практик, прошедший благой путь, ведущий к степени будды, узнавший три мира, никем не превзойденный, Учитель богов и людей, благословенный Господь Будда».
Когда пение заканчивается, улыбка несказанной любви озаряет лицо Господа, и он поднимает свою правую руку в знак благословения, а на людей сыплется дождь цветов. Снова склоняются члены Братства, снова простирается толпа, и образ медленно бледнеет на небе, в то время как толпа разражается криками радости и восхваления. Члены Братства подходят к Господу Майтрейе в порядке своего вступления в Братство, и каждый отпивает воды из золотой чаши; люди тоже отпивают воды из своих чаш, а оставшуюся уносят домой в причудливых кожаных бутылках, используя ее как святую воду, отгоняющую от дома всякое дурное влияние, а может быть, и для того, чтобы исцелять больных.
Затем обширное общество обменивается взаимными поздравлениями, и люди отправляются в путь к своим далеким домам, унося с собой неизгладимое воспоминание о чудесной церемонии, в которой они принимали участие».
А вот описание этого же праздника, приведенное другой его участницей, Алисой А. Бейли, также ученицей Кут Хуми.
«Когда Мировой Учитель придет вновь и явит свою силу, дав человечеству новые ключевые ноты для наступающего века, мы можем быть уверены в одном: Он явится как Учитель, который учит любви и единству, — двум вещам, в которых мир сегодня нуждается, как ни в чем ином; ключевой нотой, которую Он возгласит, станут возрождение человечества и переустройство социальной структуры. Осуществлено это будет посредством любви, которую Он изольет на все существа, поскольку Он будет работать главным образом через связанную с любовью-желанием природу человечества.
Именно об этой нынешней и ожидаемой в скором времени возможности мирового переустройства и приходе Мирового Учителя напоминает ежегодный праздник Весак, который проводится в каждое полнолуние Тельца…
Одна чрезвычайно интересная особенность, имеющая отношение к данному празднику и обстоятельствам его проведения, заключается в том, что многие ортодоксальные христиане, с пренебрежением относящиеся ко всему, связанному с буддизмом и индуизмом, получали свидетельство об этой церемонии в своих сновидениях. Дважды в те минувшие дни, когда я трудилась в качестве правоверного члена англиканской церкви и распространяла Евангелие и когда буддизм для меня был просто «языческой» религией, а Будда (столь велико было мое невежество) — просто одним из «языческих» идолов, я дважды на протяжении семи лет видела во сне, что участвую в странной церемонии и необычном событии. Эти события запечатлелись столь ясно и живо, а подробности всякий раз были настолько одинаковыми, что было невозможно отмести этот сон как пустую фантазию или считать его всего лишь своего рода феноменом из области сновидений. И только двадцать лет спустя, когда я прочитала описание праздника Весак, я обнаружила, что это, должно быть, и есть именно то, что я видела.
Этот сон, эту легенду, этот факт можно описать следующим образом: есть некая долина, лежащая на довольно большой высоте у подножия горной системы Гималаев в Тибете. Она окружена высокими горами со всех сторон, кроме одной, обращенной на севе-ро-восток, где в горной гряде открывается узкий просвет. Таким образом, долина по своим очертаниям напоминает бутылку с горлышком, обращенным на северо-восток, и весьма значительно расширенную на юге. На северной ее стороне, неподалеку от горлышка бутылки, находится громадная плоская скала. В долине нет деревьев или кустарников, там растет какая-то грубая трава, однако склоны гор покрыты деревьями.
