Дмитрий Виконтов - Дыхание бури
И, дважды стреляя, подумал, что люди и не подозревают, как им повезло оказаться именно сейчас без сознания…
Ядро активировало гиперпривод.
…Размытый прыжок – мерзкая вещь. Для обычного перехода в гиперпространство необходимы опорные координаты точки выхода и вектор на нее. Но вектор засечь – проще простого, как и рассчитать по нему параметры прыжка. А дальше дело за мощностью гиперпривода. У кого он позволяет искривлять пространство сильнее – тот и прибудет в точку назначения раньше. Поэтому изредка пользуются размытым прыжком. Изредка, потому что недостатков у него – уйма. Небольшая дальность – теоретически прыжок дальше сорока световых дней – почти гарантированное самоубийство. Нарушение балансировки гиперпривода – иногда незначительное, иногда – полностью выводящее его из строя. Отвратительные постэффекты для экипажа – быстро проходящие, и надолго запоминающиеся.
Плюс был всего один, но в некоторых ситуациях – вроде моей – он перевешивал все минусы. Размытый прыжок нельзя было отследить. У людей не было ни одной зацепки, чтобы понять, куда я полетел – им оставалось немедленно рассылать зонды и патрули по всем направлениям, что было совершенно бесполезным занятием, особенно, если учесть, что в радиусе безопасного прыжка было две системы.
Я поднялся с холодного металла палубы, про себя проклиная все на свете. Хотелось свернуться где-нибудь в уголке, принять болеутоляющее, утихомирить взбунтовавшийся желудок, а не возиться с людьми. Я пару секунд поигрался с этой мыслью, потом со вздохом тряхнул головой. Заманчиво – если забыть о разъяренных коллегах моих пленников. Размытый прыжок делал их шансы найти меня крайне низкими, но он не отменял слепой удачи. Я понятия не имел, сколько у меня времени, а потому решил не рисковать.
– Перейти в голосовой режим ответа. Состояние корабля?
«ПРИКАЗ ПРИНЯТ. ВСЕ СИСТЕМЫ В НОРМЕ. УРОВЕНЬ ЭМИССИИ МИНИМАЛЬНЫЙ», – синтезированный голос оказался нарочито бесполым: с одинаковым успехом он мог быть и мужским, и женским. – «ВОЗМУЩЕНИЙ ГИПЕРПРОСТРАНСТВА НЕ ЗАФИКСИРОВАНО».
Отлично. Буду надеяться, что никто сюда больше не прилетит: пускай ищут меня в соседних системах…
«Когти горропы!» Я выругался: сигнал от зонда! Он что-то нашел там, в системе, которую я собирался посетить следующей. Что если они найдут и зонд, и это «что-то»?
Я посмотрел в сторону кабины пилота. Может оставить этих людей, разобраться сначала с сообщением, а потом – с ними? А где гарантии, что зонд засек именно то, что я искал, а не еще один человеческий корабль? Нет, лучше закончить здесь, выяснить, что люди забыли во Внешних Территориях – да еще с такими силами. Боевая база – и второй корабль, слишком большой для тяжелого крейсера – это довольно серьезно. Правда, все равно недостаточно, чтобы уничтожить два крейсера, не дав им послать сигнал, – напомнил я себе, склоняясь над пленниками.
Катапульты отстегивать не пришлось – как оказалось, они автоматически освободили пилотов, едва попав внутрь корабля. Первым делом я оттащил их в сторону, потом обезоружил людей. Разобравшись с устройством защитной одежды, я вытряхнул поочередно хозяев на палубу и с облечением зашвырнул костюмы аж за катапульты. Потом с любопытством уставился на лежащих без сознания людей – раньше я видел их только в виде голограмм.
Небольшим сюрпризом стало то, что одним из пилотов была женщина – анатомия людей на удивление мало отличалась от нашей: главные различия были в форме головы, лица, кожного покрова – и на генетическом уровне. Я несколько раз обошел их, внимательно изучая – кажущуюся мне невероятно хрупкой женскую фигуру, вокруг головы которой словно растеклось медное пламя, – и стройного мужчину, с короткими темными волосами. Мне они показались молодыми, но тут я мог и ошибаться. Присел на корточки и осторожно коснулся кожи на шее у женщины, подцепил когтем локон ее волос, позволил ему стечь по кончикам пальцев обратно на палубу. Вслушался в собственные ощущения – и ни почувствовал ничего особенного: ни отвращения, ни приязни. Поднялся, еще раз окинув взглядом женщину – надо полагать, по их меркам она была весьма красивой; впрочем, мне об этом было сложно судить.
Темно-синяя одежда людей особого интереса не вызвала – разве что покроем та материалом. Знаки отличия, рисунки, цветные полоски на груди – аналогично. Прикидывая, где удобнее будет разбираться с ними, я пинком отправил один шлем к уже скопившейся груде вещей у стены трюма. Подошел ко второму, замахнулся… и осторожно опустил ногу обратно. Медленно наклонился и поднял шлем женщины. Мельком глянул на надпись над стеклом, на герб рядом, на ряд непонятных цифр, сосредотачиваясь на скромно умостившемся в сторонке знаке. Вертикально стоящий длинный кинжал – или меч, – перевитый ветвью какого-то незнакомого растения со стилизованным изображением боевой базы вместо крестовины.
Я знал этот знак. В Империи очень многие с ходу ответили бы на вопрос «что это такое». Люди, понятное дело, называли ее по-своему, но мы дали ей другое прозвище, и не один десяток Оборотов появление этой боевой базы предвещало беду нашим войскам. Пока Рилл-саррат не покончил с ней, по его словам вблизи границы с Фея'ялта.
«Кунна'а Хенса». Великолепные – возможно, самые лучшие человеческие пилоты, оставившие за собой тяжелую память на фронте. И если я не ошибался, то лежащая без сознания женщина с рыжими волосами – Тагар'т Шаалфс, когда-то служившая на «Кунна'а Хенса».
Я швырнул шлем через весь трюм, присовокупив к нему очередное проклятие. Сюрпризы – плевать, хорошие или плохие, – мне начинали надоедать.
А время равнодушно текло мимо меня, не забывая изредка напоминать, что ждать оно никого не любит…
Она сделала еще одну попытку побороть действие силовых браслетов. Я отвлекся от созерцания работающего синтезатора и принялся наблюдать за ее мучениями. Женщина выдохлась, растянулась на койке, и вновь в ее взгляде появилось то же самое выражение, что я заметил в трюме: бессильная ярость и отчаяние. Тщательно скрываемый стыд. И почти незаметный сплав твердой воли и острого ума: большая часть того, что она мне демонстрировала, было очень хорошей игрой.
– …Сволочь! – это слово я знал, в отличие от ряда предваривших его выражений. – Урод! Гад! Кошка драная!
По опыту прошлых вспышек, я знал, что она вскоре выдохнется. Во многом она повторялась, но это для меня почти не играло роли – ее мнение касательно меня я понял на первой же фразе, а дальше просто запоминал новые слова и обороты. В психоматрице человеческого языка и лингвистических базах такого точно не было.
«Товарищ по несчастью» женщины воздух гневными выкриками не сотрясал, и вырваться из захвата силовых браслетов не пытался. В его взгляде ярости было гораздо меньше, а трезвого расчета – больше. И вообще, если женщина чем-то неуловимо напоминала Файрру – интонациями голоса, или движением головы, – то этот вызывал крайне неприятную ассоциацию с ее братом. В этой паре он играл роль внимательного и хладнокровного ветерана, которому – разумеется – надо уделять как можно больше внимания, в отличие от истеричной, паникующей женщины. И я мог бы поверить им… если бы не то, что ощущал в эмпатическом фоне – и если бы не знак Тагар'т Шаалфс на шлеме женщины. Из них двоих она была самой опасной – это я должен был помнить постоянно.
Синтезатор свистнул, сообщая о завершении работы. Две капсулы выскочили из захватов, разделенные пополам тонкой перегородкой. Каждая половинка была заполнена едва ли на четверть – на первый взгляд совершенно одинаковой – бесцветной жидкостью.
Браслеты-инъекторы я заблаговременно нацепил людям на руки. Не самый вежливый путь, но я не мог тратить время и добиваться от них «добровольных» ответов. Да и извиняться я не собирался – в конце концов, я их не трогал, летел себе спокойно по своим делам. Сами виноваты.
Браслеты приняли капсулы – каждый по штуке; в специальное гнездо легли дата-кристаллы. Некоторое время ничего не происходило. Браслеты изучали алгоритм, сравнивали структуру созданного вируса с взятыми у людей пробами кожи и крови. Я не мешал – эту работу самостоятельно и намного быстрее закончил синтезатор, получив задание разработать вирус, но повторная проверка не помешает. Я понятия не имел, что меня ждет в будущем, потому предпочитал сохранить им как жизнь, так и здоровье. По возможности, конечно.
Под капсулами и дата-кристаллами замелькали красные вспышки. Люди почти одновременно вздрогнули, попытались сбросить браслеты – первая инъекция всегда причиняла небольшую боль.
– Что это?! – резко хлестнул вопросом мужчина, заметно побледнев – интересная способность. – Что ты с нами делаешь?!
Он крепился, но я чувствовал растущую в его ментальном поле растерянность и страх. И все равно, самообладание у него – можно позавидовать.
