Казьмин Михаил - Через семь гробов
Роман подумал, что было бы интересно увидеть сейчас 'Чеглок' со стороны. Космический корабль, пусть и небольшой, на обычной дороге, пусть и широкой - это все-таки то еще зрелище! И пусть двигался он, строго говоря, не по самой дороге, а метрах в полутора над ней, смотреться это должно было диковато. Дорога была пуста, но если бы и нет - это были бы не его, Корнева, проблемы. Едва ли бы на этой дороге попался транспорт, который по размерам (разумеется, и по массе тоже) мог бы сравниться с 'Чеглоком'.
Где-то минут через пять со стороны Хеймарсдалена показался гравилет, или, как говорили на Фронтире, флайер. Снизившись и проскочив мимо 'Чеглока', он вновь набрал высоту и зашел сзади, еще издали угостив корабль длинной очередью из лучевого пулемета, а затем, уже с близкого расстояния, еще двумя короткими очередями. Щиты свели результаты обстрела к нулю, но сам факт Корнева не порадовал - укры явно не хотели оставить его в покое. Но какая невероятная наглость - обстрелять русский корабль! Видели же русский флаг на борту, специально мимо пролетели - и все же обстреляли. Корнев глянул на служебный экран компьютера - все происходящее тот записывал. Ну что ж, ребята, запись уйдет, куда надо, и просто так вы теперь не отделаетесь. Жаль, сам он ничего этим уродам сделать не может, остается утешаться тем, что и они ему тоже.
Однако же теперь его местоположение и направление движения известны противнику. Да, именно противнику - по-другому Корнев мятежных укров уже не воспринимал. Что у них там за конфликт с местными, он еще разберется, сейчас не так это важно, но раз уж они пытались забрать их с Хайди, раз уж именно к ним его загнали сообщники пиратов - то только так. Враг и противник. Вот и будем думать, а по возможности и поступать соответственно.
Возможность поступить именно так представиться не замедлила. Впереди мигнули две несильных вспышки и через пару секунд на лобовом щите 'Чеглока' расцвели два взрыва. Гранатометы, черт! Корабль несильно тряхнуло, Хайди вскрикнула, Корнев резко прибавил скорость.
Он успел словить еще гранату и развернуться правым бортом к противнику - лобовой щит вот-вот мог схлопнуться, а двигаться на антиграве все равно, что носом вперед, что боком, что хоть задом. Хорошо, что гранатометы предназначены для поражения целей, защищенных послабее космического корабля. Ну и понятно, в нормальную же голову не придет, что целью для ручного оружия станет космический транспорт третьего ранга! Так что щитом правого борта Корнев поймал еще четыре выстрела, и снова развернулся носом вперед - лобовой щит успел восстановить штатную мощность.
Засевшие на дороге гранатометчики начали понимать, что дело принимает неприятный для них оборот. Когда ты стреляешь из гранатомета, когда рядом с тобой ведут огонь еще из пары-тройки таких же стволов, и вдруг ты видишь, что попадания никакого ущерба цели не наносят, а на тебя на скорости километров этак семьдесят в час несется многотонная махина, обычному человеку хочется стать чемпионом по прыжкам в сторону, а мешающее установлению рекорда оружие попросту бросить. Будь на месте мятежников нормальные солдаты, они бы сообразили, что любые щиты имеют свойство схлопываться и только усилили огонь. Ну, разумеется, не забывая менять позиции. Чудес не бывает, и сосредоточенный обстрел из пяти-шести гранатометов, да еще и со скорострельностью, которую могли бы показать хорошо обученные солдаты, стал бы для 'Чеглока' смертельно опасным. Но, поскольку чудес, как уже отмечалось, не бывает, мятежники, пусть и решительно настроенные, солдатской выучки не показали. Кто-то успел унести ноги от изображающего гигантский танк корабля, кого-то изломало об силовые щиты, кто-то даже разок пальнул вслед (и даже попал), главное - 'Чеглок' прорвался сквозь заслон.
Заслон этот оказался, однако же, не самым сложным препятствием на пути к Хеймарсдалену. Очень скоро впереди показалась целая колонна машин под желто-голубыми флагами. Какие-то грузовые гравиходы, старые автобусы, несколько легковых гравиходов и автомобилей, пара гусеничных тягачей. Где-то далеко впереди над дорогой петляли гравилеты, штуки четыре. Специалистом по сухопутной войне Корнев не был, но тут не надо было быть ни стратегом, ни тактиком, чтобы понять: колонна явно направлялась захватывать Хеймарсдален.
А Корнева такой вариант совершенно не устраивал. Если укры возьмут Хеймарсдален, у них, конечно, не хватит дури захватить русское или германское консульство (в чем, правда, Корнев после обстрела 'Чеглока' был уверен не на сто процентов), однако наверняка сделают так, что попасть туда будет крайне затруднительно. И останется он не только без возможности покинуть столь негостеприимный Скраггенхольд, но и без связи, без перезаливки базы данных гиперпривода, да и много без чего еще. Плюс ко всему - во враждебном окружении. Нет, такое им с Хайди никак не подходит. Никак.
Еще раз кинув взгляд на колонну, Корнев сверился с картой. Похоже, что то ли лимит провалов и неудач на сегодня был уже исчерпан, то ли ждала Романа какая-то настолько гадкая пакость, что фортуна заранее решила подсластить пилюлю. Колонна втянулась на ту часть дороги, которая шла по эстакаде через унылую ровную местность, изобилующую всяческими озерцами, и, судя по всему, изрядно подзаболоченную. То есть гравиходы туда свернуть могут, а вот автомобили - нет. Ну сейчас он сделает так, что и гравиходы уйдут не все...
Добавив ходу, Корнев бросился догонять колонну. На замыкающем гравиходе, кажется, ситуацию поняли - машина развернулась поперек дороги, из нее посыпались люди, разбегаясь в разные стороны. Еще пару раз пальнули из гранатометов. Поздно! Удар силового щита превратил гравиход в кучу железа, несколько не успевших увернуться мятежников слетели с дороги окровавленными поломанными манекенами. Резко крутнувшись, Корнев сбросил с эстакады обломки гравихода и пошел левым бортом вперед.
К месту вспомнилось про слона в посудной лавке. Потом из школьных времен пришло более подходящее сравнение с Саламинской битвой, где афиняне, заманив персидский флот в тесный и узкий пролив, прошлись на своих тяжелых триерах по куда более многочисленным, но мелким и значительно хуже построенным неприятельским кораблям, пробивая им борта своими таранами, ломая весла корпусами, наваливая корабли друг на друга, сея среди персов панику - мать поражения. (1) Сейчас в роли всего афинского флота выступал 'Чеглок'. Продвигаясь вперед и крутясь, 'Чеглок' под злобную ругань Корнева и азартные выкрики Хайди буквально перемалывал колонну мятежников, методично и безжалостно превращая ее в безобразную мешанину искореженного металла, поломанных костей и окровавленного мяса.
(1) Вообще в советское время нам в школе рассказывали это иначе - дескать, персы были на огромных кораблях, а афиняне на своих маленьких юрких корабликах делали с ними что хотели. Это уже потом стало ясно, что большим кораблям у персов было взяться неоткуда - никто кроме греков таких не строил. А маневрировать в забитом своими и чужими кораблями проливе было попросту негде. Но при советах детям почему-то полагалось считать, что все 'хорошие' были вооружены и защищены заведомо слабее 'плохих' и побеждали только за счет военной хитрости и умелого маневрирования.
Черт! Под брюхом 'Чеглока' что-то взорвалось, корабль тряхнуло и ощутимо накренило на правый борт, Хайди испуганно вскрикнула и тут же зажала рот рукой. Похоже, в какой-то из раздавленных машин рванул ящик с боеприпасами и, скорее всего, не один. Хорошо хоть, эта машина оказалась из последних - остальные уже или были уничтожены, или удирали, или завязли в заболоченных берегах озер. Цепляясь правой частью корпуса за дорогу, виляя и петляя, 'Чеглок' кое-как доковылял до крайних строений города, заехал за какой-то длинный ангар или склад, и, наконец, устало опустился днищем на подходящую по размеру площадку - похоже, пустующую стоянку для транспорта.
Глава 16
Фонарь кабины 'филиппка' беззвучно опустился, отделив, наконец, поручика Корнева от многократно проклятого наджафского климата. Автоматически выполняя предполетную подготовку машины, Корнев мысленно отпускал забористые нецензурные выражения в адрес любимого командования, озадачившего дивизию внезапным вылетом. По идее, выражения эти должны были адресоваться муллафарцам, но с них-то что взять? Они - враги, у них, можно сказать, работа такая - пакости устраивать. А вот родное командование вместе с разведкой явным образом сели в лужу, пропустив неожиданный ход противника. Ну а когда ошибается начальство, мучиться над исправлением этих ошибок приходится кому? Совершенно верно - всем, кто этому самому начальству подчинен.
На уровне поручика Корнева, как и других пилотов, сделанный муллафарцами ход выглядел каким-то идиотизмом. Высаживать десант на самой что ни на есть поганой планете Фронтира, уже воюя с русскими - ну не маразм?! Однако русское командование с некоторым даже удивлением оценило действия противника куда как выше. Высадившись на Гейе, муллафарцы ловко вывели из-под удара часть своих сил и получили весьма удобно расположенный плацдарм, с которого могли как прикрывать от русских атак сам Муллафар, так и угрожать русским базам на Наджафе. Понятно, атака на Наджаф скорее всего оказалась бы для муллафарцев своеобразной разновидностью самоубийства, но вот как раз смертников какое-то количество они отправить вполне могли. Одному-двум камикадзе проскочить сквозь защиту русских баз было бы, пожалуй, даже проще, чем более-менее организованной формации истребителей, штурмовиков или кораблей - больше шансов, что вовремя не заметят. А там рухнет такой смертник на какой-нибудь штаб или склад - проблем хватит надолго.
