Обычный читер 3 - Никита Красавин
— Ты хочешь отомстить⁈
Потухшие глаза ничего не выражали: ни желания к жизни, ни какого-либо разума. Виктору не хотелось жить, ведь он не понимал смысла и к тому же потерял веру в себя, тем более в людей. То, что он не отвечал, не понравилось Жужелине.
«Как жалкий раб может игнорировать меня⁈»
Рабы должны быть послушными. Забыв о собственных чувствах, она достала каплю Экстракта-12б.
— Я дам тебе шанс. Только от тебя зависит, воспользуешься ты им или нет, — с этими словами она засунула палец в рот парню. Увидев, как кровь матери Гу начала откликаться в его теле и трансформировать его, она улыбнулась.
— Значит, и ты хочешь жить? Что ж… это твоя судьба…
Армия послушных рабов начала пополняться.
* * *
В центре внимания находился Платон, которому нравилось это. В моменте он настолько заигрался, что начал откровенно издеваться над своими противниками.
— Пора умирать. Мои маленькие, прелестные игрушки… — пригрозил парень.
Мария лежала у его ног, принимая своё ужасное положение. Сил не было, чтобы сопротивляться. В какой-то момент смерть показалась лучшим исходом. Даже Гордей, на которого она рассчитывала, не продержался долго и упал возле неё. Все усилия Воинов перед Мастером, являлись лишь воздухом.
В этот критический момент, сквозь двор крепости просвистело копьё. Не многие смогли увидеть, остальные лишь услышали звук и исходящую ударную волну.
— Чего? — успел только воскликнуть Платон, когда двухметровый шест пронзил его грудь и приковал к земле. Во всей крепости повисла тишина. Кого ученики боялись больше всего, только что нещадно растоптали. Многие повернули голову в сторону, откуда прилетело копьё.
Там стоял молодой парень с длинными волосами, завязанными верёвкой, чтобы они не мешали. Мало кто мог узнать сильно изменившегося Мартина. Так как своим телом он больше походил на Геракла из повестей, чем на смертного человека.
И всё же близкие люди сразу же воскликнули, причём одновременно:
— Мартин⁈
Ни Мария, ни Гордей не могли поверить, что тот стал настолько сильным. Если кто-то может одолеть Мастера, это могло означать только одно. Что человек либо равен по силе, либо превосходит.
— Ой, — помахал юноша рукой. — Смотрю, вы развлекаетесь без меня?
Тем временем Платон ожил. Рукой он попытался вытащить воткнутое копьё, но ничего не получалось.
— Нет времени. Убегай… Ты не сможешь его победить! — Мария отчаянно кричала, видя это. Уже столько боли ей причинил Платон, что если будет ещё что-то, то она не выдержит. Раньше она была рада, что, хотя бы Мартина тут не было.
Начало формы
Только девушка совсем не понимала ситуацию. Это был Платон в отчаянии. Копьё попало прямо в сердце, разрывая его на части. Аура проникла в тело, и не было возможности ни попросить помощи, ни что-то изменить. Всё, что можно было сделать, это побарахтаться, а затем умереть.
Глаза потухли окончательно. Платон умер от одного удара. Хвалённая регенерация не помогла. Его убили так быстро, что многие отказывались верить, даже видя результат своими собственными глазами.
— И всё?
Так на языке было у каждого. В какой-то момент Марии стало стыдно, она посмотрела на Мартина. Ей показалось, что он специально грубо нанёс ей пощёчину.
«Тупой брат… Всегда заставляет беспокоиться о себе…»
— И где ты был?
— Давай, я тебе потом всё объясню… — у Мартина не было времени на бессмысленные разговоры. Это девушка поняла сразу. Ведь Платон не был настоящей проблемой. Проблемой являлся маг, стоящий за всей этой суматохой.
* * *
И действительно, Жужелина, которая все это время находилась в стороне, приняла участие.
— Кто ты такой? Назови себя!
Страха в ней не было. Только высокомерие и ярость.
— Меня зовут Мартин.
— Мне не нужно твоё имя, дурак. Я и так его знаю, — она его услышала только что, — Я спрашиваю: на кого ты работаешь? — Жужелине трудно представить, что один из учеников смог добиться силы, превышающей силу её рабов.
— Сама дура. И тебе знать об этом не положено, — юноша стандартно применил уже знакомую тактику. Прикинуться человеком, за спиной которого кто-то есть. — У тебя нос не до рос, чтобы знать об этом…
Они вели диалог, напоминающий спор между детьми. Некоторые свидетели начали подозревать, что они просто играются между собой.
— Ты мелкий, хочешь поиграть со мной? Так получай!
Будучи не в настроении шутить, Жужелина указала на него пальцем и довольно приказала:
— Съешь его!
Ожидая приказа, многоножка оживилась. Своими сотнями лапок она двигалась прямо к Мартину, у которого выражение лица стало кислым.
«Как я ненавижу этих насекомых…»
В его жизни их стало настолько много, что у него скоро разовьётся энтомофобия.
«Придётся проходить курс лечения в психушке.»
«И правильно. У кого вообще будут мозги в порядке после БУЦа⁈»
Одно стало понятно точно — многоножка отличная цель, чтобы испытать свои силы. Используя технику «Великий Мудрец», синяя аура вспыхнула вокруг тела, обволакивая всё вокруг.
— Откуда у него такая сила?
Когда другие удивлялись, Мартин сосредоточил всю ауру в одной точке в своём кулаке.
— Грахх! — многоножка приблизилась, зарычала и хотела разгрызть противника на части. Не тут-то было, её желанию не суждено было сбыться.
Бам…
Прозвучал громкий удар. Мартин нацелился прямо в голову, от чего стометровая туша отклонилась в сторону и врезалась в крепость, попутно разрушая всё на своём пути.
Поднялась пыль, сопровождаемая криками. Никто не мог поверить, что даже ужасающее существо повержено. На непробиваемой многоножке треснул хитин, от чего всем стало понятно, что она не справится.
Единственная, кто отказывалась верить в происходящее, это Жужелина. Она кричала:
— Чего ты лежишь? Вставай!
Хотя было больно, она неоднократно визжала, но встала. Половина морды в трещинах. Урон, нанесённый ей, был немаленький. Кроме всего этого аура проникала глубже, нанося ещё больше боли.
— Грах!
Возможно, что Мартин тоже расслабился. Он посчитал, что его сил достаточно, чтобы не бояться. Поэтому он надменно спросил:
— Что, больно?
Только надменность погубила его. Многоножка метнулась к нему, открыла широко рот и заглотила юношу, как рыбка заглатывает червяка. Усмехнулась и демонстративно проглотила.
— НЕЕЕТ! — закричала в отчаянии Мария. Она не могла видеть, как одно ужасное событие следует
