П.А.Сарапульцев - Homo
Открыв дверь, я увидел картину, которую мне не забыть никогда. И это не смотря на то, что мне, хирургу, не раз приходилось видать смерть в ее самых разных обличьях. Но такое!.. Даже сейчас, когда все кончилось и все случившееся кажется детской шуткой по сравнению с тем, что еще может быть, даже сейчас я вынужден сжимать “паркер” как силомер, и все равно рука дрожит так, что я постеснялся бы показать свой почерк женщине-графологу.
…Прямо посреди комнаты, на раскрытой столешнице обеденного стола лежал… мой труп, над которым трудилась бригада скелетов в хирургических масках и шапочках. Свое лицо мне трудно описать, но не узнать себя невозможно. А то, что это был мой труп, мне стало ясно с первого взгляда. Если к этому прибавить еще и призрачный полусвет, в котором совершалось действие, можно извинить меня за то, что я на минуту потерял сознание. Глаза мои открылись как раз в тот момент, когда скелеты приступили к трепанации черепа. Борясь с дикой дурнотой, я до боли закусил губу, и, наверное, именно эта боль позволила мне уловить нереальность происходящего - не было слышно ни одного звука, даже ножовка, которой разрезался мой череп, работала совершенно бесшумно. Черт подери! Даже сейчас я написал: “мой череп”… Двойник был настолько похож на меня, что я до сих пор не могу вспоминать это без содрогания. Тогда же я сделал последнее, на что у меня еще оставались силы: лежа на полу, я согнул ногу и слегка пнул один из скелетов. Нога прошла сквозь его кости и ударилась о ножку стола, и эта новая боль вконец меня отрезвила…
Испытывая одновременно брезгливую жуть, и нарастающую ненависть к устроителям этого “милого” розыгрыша, еще не до конца понимая, что самое страшное уже позади, я почти выполз из комнаты и крепко, до онемения, сжал в руках перила лестницы, опасаясь рухнуть вниз и переломать себе кости. Не знаю, как долго продолжалось бы это полуфантастическое состояние, и что я стал бы делать дальше, если бы не оглушительный звон колокольчика, окончательно вернувший меня к реальности. Этот донельзя естественный звук сразу помог мне взять себя в руки, и когда я, почти одновременно с миссис Ристи оказался у входной двери, то почти нормальным человеческим голосом спросил, кто устраивает такой перезвон среди ночи, подсознательно по привычке ожидая неотложный вызов из больницы. Может быть, поэтому я и не удивился, когда увидел на пороге двух полицейских, потребовавших, чтобы я немедленно отправился с ними в городскую психлечебницу. Более того, мне в голову пришла совершенно естественная мысль о хирургической проблеме с кем-то из тамошних пациентов, а профессиональная логика тут же подсказала, что оперировать там будет практически невозможно.
—Почему вы не доставили пациента ко мне в клинику? Без операционной я ничем не смогу ему помочь! - возмутился я.
Удивление, появившееся на лицах полицейских, подсказало мне, что здесь что-то не так.
-Простите, доктор, но мы посланы именно за вами: к нам поступило распоряжение, требующее срочно доставить вас в психлечебницу.
Сказавший это полицейский невольно приглушил голос в конце фразы, почувствовав в ней какую-то неловкость.
—Подождите, офицер, - удивился я в свою очередь, - но кто мог послать вас ко мне, если единственный в нашем городе психиатр сейчас находится в Нью-Йорке на специализации?
Вместо ответа лейтенант настороженно оглядел гостиную с чинно расставленной мебелью и мягко обратился к встревоженной миссис Ристи.
—Разве вы не вызывали нас, мэм?
—Это я-то? - начала приходить в себя миссис Ристи. - Даже ваш шериф, когда еще был первым сорванцом в округе, и то никогда не позволял себе такого безобразия, как вы сейчас. Ворваться в частный дом среди ночи, разбудить старую одинокую женщину и приставать к ней с дурацкими подозрениями - это могут себе позволить только отъявленные хулиганы и разбойники! И я буду не я, если завтра же утром не сообщу об этом вашему шефу. 0н-то, я думаю, не забыл еще старую миссис Ристи, во всяком случае, я всегда сумею оживить ему память!
—Мэм, я в общем-то совсем не хотел сказать ничего дурного, - занервничал полицейский, видно, хорошо знавший характер моей квартирной хозяйки и явно удивленный ее знакомством с шерифом.
- Офицер - вмешался тут я - вы, наверное, сами догадались, что это просто чья-то хулиганская шутка, но и у меня, и у миссис Ристи нет к вам никаких претензий…
То есть как это никаких претензий? - снова взорвалась мисс Ристи.
- Конечно, никаких претензий, - улыбнулся я полицейскому, давая ему понять, что сумею успокоить разбушевавшуюся старушку - офицер просто исполняет свой долг, но сейчас нам действительно пора бы спать, тем более, что у меня завтра операционный день.
И тут я вспомнил, где видел этого полицейского: года полтора назад я оперировал его маленькую дочку с прободением аппендикса - и сразу решил этим воспользоваться.
- Да, кстати, офицер, как чувствует себя ваша дочка? Вы тогда здорово из-за нее переволновались.
- Спасибо, док, у нее теперь всё в порядке, - окончательно успокоился он. - Вы уж извините нас, кажется, тут действительно случилась накладка. Бывает, сэр. Извините, миссис Ристи.
И они, наконец-то, покинули наш дом. Какое-то время, мне пришлось ещё успокаивать разбушевавшуюся миссис Ристи, но, в конце концов, она угомонилась, и я снова остался один. Чуть было не написал, что чувство страха меня больше не тревожило, но вовремя остановился. Страх, конечно, никуда не исчез, ведь эта, непонятная опасность нисколько не уменьшилась, но это был уже не тот страх, что сковывал меня своей безысходностью. Передо мной появился конкретный, реальный, но пока невидимый враг, способный не только вызывать потусторонних призраков, но и действовать обычными, приземлёнными средствами. Кто-кто, а полицейский был вполне материальным существом, ведь его видел не только я, но и миссис Ристи, а его прощальное рукопожатие до сих пор отзывается болью в моих пальцах.
Кто же ты, враг мой?
***
Пока счет в мою пользу! Уже прошло больше половины дня, а меня до сих пор не нашли. Несколько раз полицейская машина подъезжала к гаражу, и они обыскивали его снова и снова. Я хорошо видел это через щель в багажнике Сэмовского фордика. Здесь, конечно, не так уютно, как в моем кабинете, зато явно спокойнее. Тесное пространство делает свет фонарика ярким, как от прожектора, а запах бензина никогда не раздражал меня, скорее, был приятен. Вот только писать, опираясь на локти и свернувшись клубком, не очень-то удобно, но что поделаешь!
“Ala guerre comme a la guerre” - на войне как на войне.
Главное, я понял, что мой противник может многое, но не все. Догадаться, что я смогу спрятаться в общественном гараже, они сумели, а вот то, что замок багажника машины старого Сэма, который охраняет этот автомобильный вертеп, можно открыть даже зубочисткой, и я это знаю - им в голову не пришло. Интересно только, как им удалось подключить к поискам полицию? В чем все-таки меня обвиняют: в убийстве, изнасиловании или квартирной краже? Убийство, пожалуй, импозантнее. Тьфу, старый дурак! Развесил ослиные уши и радуешься, какие они длинные! А если и вправду, что в убийстве, тогда я - вне закона? Уж что-что, а нажать на спусковой крючок полиция успеет раньше, чем я.
Будем думать. Надо все разложить по полочкам и все предусмотреть. Единственное место, где я смогу чувствовать себя в безопасности - это квартира Джексона. На работу к нему идти нельзя: там, помнится, первый охранный пост из полицейских, а они-то меня и ищут. Как же добраться до Джексона?
Пешком - бессмысленно и пытаться, сцапают, если не застрелят “при попытке к бегству”. И на машине, пожалуй, не лучше. Не лучше…. Не лучше?! А если на санитарной машине, да с сиреной, да с маяком! Но где ее взять? В больнице? Рискованно… А почему бы и нет? С точки зрения здравого смысла появление на работе человека, скрывающегося от полиции - настоящий абсурд, а раз так, то там-то меня и не ждут! Хорошо, что гараж недалеко от больницы, до нее мы доберемся пешком, а там—в “неотложку”, и газ!
Полицейских возле самого дома Джексона быть не должно: если он узнал, кого ищут, то сразу бы догадался, кто ищет и почему. Но вот снайперы где-нибудь рядом могут и быть. Скорее всего, в вилле напротив. Ближе негде. Забор у него сплошной, значит, стрелять могут только со стороны ворот. Машину надо будет поставить так, что она прикрывала меня со спины. А там - через калитку, и прямо к дверям. Если они и бросятся за мной, то, скорее всего, не успеют.
Все должно выйти тип-топ! И все-таки… Если уж хулиганить до конца, то, падая с небоскреба, надо бить стекла, мимо которых пролетаешь. Как бы у меня ни вышло, но дневник должен попасть в руки Джексона или его людей. Посылать по почте бессмысленно, это любой профессионал может легко предусмотреть и перехватить. А если не послать, а передать? Только через кого? Ошибка может слишком дорого стоить. А, впрочем, почему не через почту? Только без адреса. Такие письма наверняка вскрываются перед тем, как отправить их в мусоросборник. И делает это, скорее всего, начальник почты, по-моему, вполне порядочная девушка, насколько я помню ее как пациентку. Так что если на дневнике будет написана моя просьба: передать его в руки Джексону или кому-нибудь из его команды, то она, конечно, не откажется это сделать.
