Режиссер Советского Союза - 6 - Александр Яманов
Встаю с места и сигнализирую нахохлившейся Пузик, чтобы она промолчала.
— Вы совершенно правы, товарищ Михалков, — отвечаю достаточно громко, чтобы все меня услышали, — Сплошные наветы и необоснованные обвинения, прозвучавшие сегодня, изрядно меня повеселили. Это вне контекста, что они являются бредом и ложью.
— Что же вас так развеселило, товарищ Мещерский? — спросил молчавший до этого Марьямов, — Или для вас товарищеский суд сродни цирку? А может, вы считаете, что в ЦК окопались враги, мечтающие только о том, чтобы навредить карьере одного режиссёра? Не стесняйтесь, говорите.
Ладно, была у меня мысль перевести всё в шутку, но они сами полезли в бутылку. Только зачем приплетать ЦК? Это у него такой способ давления или защитная реакция?
— Две замечательные дамы правильно заметили, что надо более детально разбирать суть вопроса. Вы просто обязаны были внимательно изучить ситуацию, — начинаю с издевательской улыбкой, — Но столь авторитетная организация даже не удостоилась уточнить элементарные вещи. Я не являюсь членом Союза кинематографистов СССР. Сначала я был простым слушателем ВКСР, что не гарантировало моего дальнейшего пребывания в советском кинематографе. Далее, при трудоустройстве на киностудию имени Горького, никто не спросил наличие членского билета СК. То есть ваш суд является форменной профанацией, так как не имеет никаких юридических оснований. Меня могут судить коллеги по Горького, так как «Прогресс», несмотря на свой хозрасчётный статус, является структурным подразделением киностудии. А вы — просто посторонние люди, зачем-то попытавшиеся лезть в мою жизнь.
Краем глаза замечаю, что Чухрай с трудом сдерживает смех. А вот лица остальных членов президиума выдают самую разную гамму эмоций, но точно не положительных. Давненько их прилюдно не макали в какашку.
— Так почему вы нас не предупредили? — растерянно воскликнул Кулиджанов.
— Просто хотелось поучаствовать в подобном мероприятии и заодно узнать отношение коллег к моей персоне. Сегодня, кроме удовольствия от происходящего вокруг, я получил необходимую пищу для размышлений. За это уважаемым коллегам огромное спасибо! — откровенно издеваясь, делаю полупоклон в сторону, зала и обращаюсь к Марьямову, являющемуся парторгом СК, — Предвосхищая ваш вопрос, Григорий Борисович — членом КПСС я тоже не являюсь. Потому с моей стороны не было реакции на ваше письмо о вызове меня на партсобрание. Если у МВД или иных структур есть ко мне претензии по нарушению Административного или Уголовного кодекса, то я буду отвечать, как любой советский гражданин. Но у вашего СК нет права судить Алексея Мещерского. Поэтому я покидаю это удивительное мероприятие, уж слишком много времени оно отняло.
В звенящей тиши выхожу из зала и двигаю на выход. Надо дождаться Серову с Пузик и отвезти их, куда скажут. Чую, что получу я от них хорошую трёпку. Но это уже не испортит моего отличного настроения. Только ради реакции коллег на мои слова стоило посетить это бредовое мероприятие. Я никогда не видел такой квинтэссенции ненависти, растерянности и зависти. Они зарядили меня эмоционально на пару месяцев вперёд. Хотя, это окончательный развод и объявление войны, но всё давно шло к подобному итогу.
А ещё во всей этой фантасмагории, я упустил один момент. Товарищ Ермаш не произнёс ни одного слова и никак не выказывал своих эмоций. Этот товарищ гораздо опаснее, чем весь Союз кинематографистов вместе взятых. Так что сегодняшняя победа не должна меня настраивать на положительный лад.
Глава 16
— Добрый день. Меня зовут Михаил Иванович из Куйбышева. А это программа «По вашим заявкам»? — спросил явно нервничающий мужчина.
— Совершенно верно! — отвечает ведущая Анна Слепцова, из последнего набора нашей радиоредакции, — Вы в прямом эфире, Михаил Иванович. Будете заказывать композицию?
— Да, если можно. Для нашей бригады фрезеровщиков «Куйбышевского подшипникового завода» прошу поставить песню «Я остаюсь» в исполнении ВИА «Рассвет». Там с ними ещё какой-то мужик поёт, но не могу вспомнить фамилию.
— Видите ли, уважаемые слушатели, — с небольшой запинкой отвечает ведущая, — К сожалению, у нас нет записи этой композиции. Предлагаю вам послушать другое популярное произведение музыкантов из «Рассвета».
Слушаю радио в машине и тихо посмеиваюсь. Думаю, Анечка тоже с трудом сдерживает смех, услышав про «какого-то мужика». Рабочие — люди простые, поэтому им простительно не знать имена и фамилии артистов, лишь бы пели хорошо. Только в остальном редакции программы точно не до смеха. Народу моя песня понравилась, и естественно, он захотел слышать её чаще. По словам коллег, это уже не первый звонок в прямой эфир. Если брать предварительные заказы песен, то советское радио завалено письмами и телеграммами с просьбой поставить понравившуюся мелодию.
Но наши власти, как всегда, решили перемудрить. Вместо того чтобы честно объявить о недопустимости звучания подобной песни по советскому радио, товарищи начали крутить хвостом. Мол, нет записи композиции, и мы поставим её в следующий раз. А песня ушла в народ, её уже поют под гитару во дворах, что должно стать сигналом для любителей всё запрещать. Ведь пока ответственные лица разобрались в ситуации, «Я остаюсь» две недели крутили на утренних сеансах в кинотеатрах. Говорят, что поступила команда вырезать мою песню, но не везде это сделали оперативно. Не удивлюсь, если её уже переписали на магнитофон, и она обрела самостоятельную жизнь.
Кстати, за клип и композицию меня пока не наказали. Может, ещё не принято решение или это сделают сегодня. Я как раз еду к руководству, пожелавшему срочно лицезреть товарища Мещерского. Не удивлюсь, если речь пойдёт о достопамятном скандале с коллегами. По Москве ходят самые невероятные слухи, вплоть до массовой потасовки между маститыми режиссёрами на товарищеском суде. Выслушаю все домыслы с юмором, но и небольшой ноткой грусти. Всё-таки подобное мероприятие — вещь знаковая. Почему не напечатать небольшую заметку в прессе, что прошёл суд, где коллеги выяснили ошибочность обвинений и полностью оправдали режиссёра Мещерского. Пусть это враньё, зато и не будет нелепых слухов. Тем более, что какая-то крыса сразу сдала информацию «вражеским голосам», которые вволю поглумились над абсурдностью произошедшего.
Эх, дали бы мне порулить советской пропагандой! Я бы устроил такую информационную войну, что доктор Йозеф на моём фоне выглядел эдаким милашкой, иногда немного привирающей. Но ведь не дадут, и даже откажутся от моих советов. При этом товарищи, отвечающие за пропаганду, проигрывают по всем фронтам. Это ещё хорошо, что я определённым образом начал менять восприятие простых людей. Народ сам не замечает, как через подконтрольные мне СМИ ему прививают нотку здорового цинизма. Понятно, что это касается бездумного преклонения перед Западом. В отношении процессов, происходящих внутри СССР, мы, наоборот, стараемся найти позитивные и нестандартные вещи, вызывающие у людей гордость за страну.
Советские партократы стали жертвой своего убогого менталитета, обращая излишнее внимание на достижение капиталистов. Отсюда идёт постоянное желание догнать и перегнать, похвалиться достижениями в области космоса или количеством выплавляемой стали. Что порядком надоело простому народу. Человек приходит в магазин — а там лежит гнилая картошка, нет нормального мяса, ещё и продавец хамит. А по ТВ показывают диктора с такой миной, будто у него одновременно запор и энурез, вещающего о невероятных достижениях советской промышленности, удоях и очередном рекордном урожае. Но уже даже умственно отсталые в курсе, что СССР закупает зерно в Америке. И как после этого реагировать на информацию об очередном рекорде?
Есть, безусловно, знаковые достижения, вызывающие гордость у здорового советского человека. Только уж больно у властей канцелярский подход к освещению любого события.
Мы же ограничены исключительно культурными новостями, при этом делаем для советских людей в разы больше, чем огромный аппарат идеологов и пропагандистов. Простенькая новость о том, что в Советском Союзе придумали аэробику, постепенно завоёвывающую весь мир, буквально взбудоражила общество. А ещё это дало мощный толчок развитию
