Руслан Бирюшев - Ветер с Востока
- Николай. – Выходец из Поднебесной повернулся к русскому офицеру. – Ваше время. Сажайте своих на коней – и в контратаку, а потом на прорыв, если не удастся заткнуть дыру. Никого не ждите. Я прикажу завести броневик.
Дронов молча кивнул и протянул руку. Кем бы ни был этот китаец, в каких бы отношениях не находились их страны – такой профессионализм и такую преданность делу стоило уважать. Алим на рукопожатие ответил – и сразу отвернулся, выкрикивая новые приказы сипаям.
Бойцов русского отряда уговаривать не пришлось. Они умело отошли к коновязи, не теряя организованности, буквально взлетели в сёдла. Казаки разобрали пики, драгуны обнажили палаши – и бросились в сечу. Николай возглавил контратаку. Пользуясь тем, что драгунский конь куда крупнее горной лошадки кочевника, а уклониться в толчее невозможно, офицер налетел на первого бунтаря, сшиб его наземь вместе со скакуном. Рубанул следующего, замешкавшегося, уклонился от жала копья в руках третьего, пропустил его мимо себя, оставляя товарищам… Товарищи не подвели – поддерживаемые спешенные сипаями, казаки навалились на проникших в лагерь повстанцев, буквально вытеснили их наружу, изрубив многих без всякой жалости. Пробитая «стена» из телег вернулась в руки защитников – но залатывать дыру не пришлось.
Ханская кавалерия появилась именно оттуда, откуда её можно было ждать – со стороны Чимкента. Остриё войска образовывали латники, закованные в сталь, за ними беспорядочной гурьбой скакали те, кому доспехов не досталось – лёгкие сипаи и конные киргизы-ополченцы с охотничьими луками. Организованы верные хану солдаты были определённо не лучше мятежников, но последние и вовсе смешались в ожесточённых атаках на вагенбург, потеряли всякий намёк на боевой строй. Две конные лавины сшиблись – и исход схватки стал сразу же ясен. Сипаи опрокинули бунтарей, смели их, как поток воды из ведра смывает муравьиную армию, обтекли лагерь каравана с двух сторон, помчались дальше, гоня перед собой отчаянно паникующего неприятеля…
- Ну вот… - Выдохнул Дронов, успокаивая разгорячённого коня и бросая окровавленную саблю в ножны. Ещё не верилось, что вся эта история с мятежниками и обозом подходит к концу. – Кажется, сможем порадовать Сашу.
Он оглядел свой немногочисленный отряд:
- Все ведь живы?
- Все, господин капитан! – Нестройным хором отозвались солдаты.
- Славно. Будем в храме – поставим по свечке. Есть, за что Господу спасибо сказать…
Глава 10
Глава 10
Если Аулие-Ата возвещал о своей близости базарным шумом, то куда более крупный, древний и многолюдный Чимкент – дымом из заводских труб. Косматые чёрные столбы вздымались из-за холмов, но постепенно таяли, рассеивались, слишком слабые, чтобы образовать над городом пелену. На большой высоте ветер рвал их в клочья, и эти ошмётки кусками грязной пакли несло по ярко-синему утреннему небу с юга на север – прямо над головами русских путешественников. Сам город при этом виден ещё не был, до него оставалось минут сорок верхом, самое малое.
- И что, у вас так везде? В России? – Без особого благоговения в голосе поинтересовался у Дронова Джантай. – Дед Бокмуруна, который с посольством к вам ездил, про такое рассказывал. Говорил – словно великаны трубки курят, куда ни глянь, а порой даже солнца днём не видно, хоть и не темно.
- Ну, не то, чтоб везде так… - Протянул Николай, тоже глядя на дымные колонны. Ему отчего-то стало немного стыдно – будто киргиз-проводник уличил его родину в чём-то предосудительном. – Но город, где совсем нет заводов, редко бывает важным и богатым. А чем крупнее завод – тем сильнее он дымит. Бывают города, целиком состоящие из заводских комплексов и жилищ для рабочих. Вот в таких действительно из-за дыма частенько солнца не видать. Говорят, там даже снег зимой чёрный от копоти…
- Но дым – это не всё. Ещё над нашими городами – сонмища летающих машин. – С энтузиазмом вставила Саша, едущая около капитана. Просвещать охочего до знаний бугинца маленькой сыщице определённо нравилось. Тот в долгу не оставался, и на вечерних стоянках охотно и подолгу рассказывал ей о местном быте, так что обмен выходил взаимовыгодный.
- Летающих машин? Таких как тот… планер китайский? – Киргиз покрутил пальцем в воздухе. – Или дирижабль?
- Всяких! – Девушка улыбнулась и опустила веки, что-то припоминая. - Но больше всего дирижаблей, конечно. Из самого города их редко видно, потому что над жилыми районами мало где разрешают летать. А вот издалека, подъезжая, как мы сейчас – порой видишь целые вереницы кораблей в небе, которые строятся цепочками для захода на причалы. Или роятся в воздушных коридорах, пролетая мимо. Маленькие, большие, средние, разной формы, в разной раскраске. Боевые, грузовые, частные…
- А на военных базах можно увидеть ещё и самолёты. – Согласно покивал унтер Черневой. – То есть, их где угодно можно увидеть, но военные всё ж шире используют – срочно важный груз перебросить, на вызов по гелиографу вылететь, для поддержки… Куда быстрее, чем цеппелином, но сколько топлива они жрут – ужас! И гудят похлеще любых кораблей. Стояли мы месяц в казармах возле лётного поля, у китайской границы – могли оценить. Когда посреди ночи транспортник прилетал, или истребители для дозаправки садились – там даже мёртвый бы вскочил. Да вот, Николай Петрович подтвердит, мы там вместе служили.
- Ох, подтвержу. – Буркнул посмурневший офицер – те двадцать восемь дней он запомнил на всю жизнь. Унтер изрядно смягчил описание, воздержавшись при девушке от крепких выражений – а без них передать все испытанные тогда эмоции едва ли представлялось возможным. Обстановка в ту пору была неспокойная, и аэропланы шли через их аэродром сплошным потоком, сутки напролёт. К концу второй недели гул их винтов уже скорее убаюкивал, и позже спать без него оказалось как-то непривычно и неуютно. Однако поначалу измотанные патрулями и дежурствами драгуны готовы были душу продать за ночь спокойного сна, без «авиационных побудок».
- Но у хана своих самолётов нет, как и дирижаблей. – Продолжил Николай, уводя коня к обочине, чтобы разминуться с пустой арбой, едущей навстречу. Её тянули усталые волы, понурившие рогатые головы к самой земле, а возница в латаном-перелатаном халате опасливо глядел на вооружённых всадников, втянув голову в плечи. Капитан подумал было приветствовать его хотя бы кивком, однако решил, что не обращать на бедолагу внимания – лучший способ его успокоить. Потому просто продолжил. – В Чимкенте нет воздушного порта, а дым мы видим от пары небольших заводиков по отливке чугуна. Это единственные заводы во всём ханстве, оттого город и берегут так. Даже в самом Хоканде, столице, таких нет. Сюда свозят руду и уголь со всех концов страны, чтобы делать боеприпасы. Чугунные ядра для пушек, сырьё для кузниц… Со свинцом тоже работают – льют пули, опять же, на всю армию.
- А я знаю про них! – Встрепенулась Саша. – Из тех газетных вырезок, что мне Анастасия Егоровна читать поручала. Писали, что их английский инженер помогал строить, и что раньше ядра к пушкам и пули к ружьям ханских войск чуть ли не в земляных формах отливали, как в бронзовом веке…
- Всё верно. – С улыбкой подтвердил Николай. – И я думаю, эта вырезка в подборку не случайно попала? Насколько я знаю Настю…
- Если Анастасия Егоровна сочла информацию полезной – значит, так оно и есть. – Неожиданно серьёзно сказала Александра. И тут же смутилась, кашлянула в кулачок. – Хотя… по-моему, литературу для меня она в изрядной спешке собирала.
- Ладно. – Дронов понимающе хмыкнул. Он не сомневался, что появление ученицы за три дня до отъезда стало для Насти малоприятным сюрпризом – и та просто не знала, что делать с новой подчинённой. Оттуда и бестолковый «экспресс курс» по Средней Азии посредством газет и вечерних разговоров. – Мне даже интересно взглянуть на эти фабрики, раз уж они единственные и такие уникальные. Прибавим рыси, город ближе, чем кажется…
* * *
С обозом они расстались не сразу после битвы, а лишь на следующее утро. Остаток дня ушёл на помощь раненым, приведение лагеря в порядок и переговоры с командиром правительственного отряда, столь своевременно пришедшего на выручку. Большая часть этих дел не касалась русских, но после жаркой схватки солдатам требовался отдых, и Дронов позволил им расслабиться. Ночью же отправляться в путь не имело смысла, так как ворота города запирались до рассвета, а в окрестностях ханские конники ещё продолжали вылавливать недобитых повстанцев. После поражения бунтари рассеялись по всей округе, и риск напороться в темноте на их банду оставался нешуточный. К тому же, разбитый многотысячный отряд был лишь частью мятежного войска, с его гибелью угроза отнюдь не исчезла. Впрочем, задерживаться дольше необходимого Николай тоже посчитал излишним. Общая угроза, объединившая русскую экспедицию с китайско-хокандским конвоем, более не висела над их головами дамокловым мечом, посему испытывать гостеприимство хозяев каравана было неблагоразумно. С первыми лучами солнца Дронов зашёл в шатёр к Алиму, чтобы попрощаться.