Семь Нагибов на версту часть 4 - Тимур Машуков
А между тем в помещении началось самое интересное. До этого спокойно работающие люди вдруг шустро забегали, трубы, качающие кровь, были убраны, боксы прикрыты камнями… И спустя всего две минуты помещение оказалось полностью пустым. Ни травинки, ни пылинки.
Охренеть, как протекает в ведомстве Котлярова! Я в шоке, а они в жопе. Но фиг бы им по всему лицу — я, как порядочный блогер, конечно же, всё снимал на телефон. Так что не отвертятся. Нет, агенты теперь простой медалькой не отделаются. Тут целый орден полагается.
И вот спустя еще пару минут открылся портал, из которого стали эффектно выскакивать спецназовцы в большом количестве рыл. Они быстро рассредоточились по помещению, взяв на прицел стены, потолок, ну и меня заодно, просто на всякий случай.
Я даже не обиделся — понятное дело, скучно целиться в стену, в меня всяко приятней. Правда, им за это может сильно прилететь — я ж могу воспринять это как нападение и ответить. Но сегодня я добрый, поэтому не буду.
Следом выползли агенты в стильных костюмах. Оценили расклад, зашипели на спецназеров, которые сразу сделали вид, что целились не в меня, а куда-то за мной, и вообще, они бдят и охраняют. Ну, и в завершение из портала неспешно появился сам Котляров с неизменной расстроенной миной.
Кинув хозяйский взгляд на пустое помещение, он удивленно приподнял бровь, дернул глазом и мысленно сформулировал вопрос — какого хрена?
В ответ я тоже поиграл бровями, посмотрел на потолок и так же мысленно ответил — сам в шоке.
После мысленного обмена любезностями мы перешли на нормальную речь, и эти же вопросы прозвучали вслух. Я включил запись — вопросы резко сменились матом. А с учетом того, что помещение было как бы пустое, то эти самые слова услужливо подхватило эхо, многократно их повторив и усилив эффект.
Выказав профессионализм и долгую практику, матерился он пару минут, ни разу не повторившись. Я аж зауважал его и даже запомнил парочку оборотов. Чего? Это не плагиат — я ж молод еще и учусь у старших товарищей.
И в этот замечательный момент нас решило посетить руководство завода. Группа товарищей казенной наружности объявилась как по мановению волшебной палочки и сразу стала качать права, не разобравшись в ситуации. За что они быстро были уложены мордами в пол — хорошо, что его до этого почистили.
Определив, кто из них главный, ему в извращенной форме и крайне доходчиво объяснили, что с ним будет, если он во всем не признается. Причем я до сих пор не понимал, с чего это так возбудилась Тайная канцелярия. Ну качали они кровь этих, как его… зверисов. Дальше-то что? У нас это запрещено? Или как? Мое чуть уснувшее любопытство снова заиграло яркими красками.
Тем временем количество людей с обеих сторон прибывало. Появилось больше агентов, больше работников, которые клялись и божились, что это всего лишь пустой склад, что тут никогда и ничего, и пытались жаловаться на произвол власти.
Слушать мне это быстро надоело, и я просто испарил часть каменной стены, которая прикрывала клетку с одним из зверей.
Ой, что тут сразу началось!!! Забегали разом все. В пол оказались вжаты даже те, кто пришел только что, экспресс-допросы велись, запись велась, на попытки всучить взятки никто не велся.
— А что вообще происходит? И чего это вы так возбудились? — задал я вопрос Котлярову, который, охрипнув от криков, прихлебывал кофе, следя глазами за действиями своих сотрудников.
— Кровь зверисов — что ты о ней знаешь?
— Кроме того, что это кровь зверисов, ничего. А что с ней не так?
— Из нее делают серебряную пыльцу забвения, — сказал он мрачно, прикидывая перспективы.
Впрочем, думаю, это он выделывался. Накрыть нарколабораторию — это круто и большой плюс в послужной список. Ну и что, что я помог ее накрыть? Мое имя можно исключить из всех отчетов. Бумага же все стерпит. Зато я не стерплю, о чем я ему и сообщил, если вдруг награда не найдет своего героя. Причем уже вторая — первую за барона я так и не увидел.
Попытку прожечь меня взглядом я пресек выстрелом огня из своих глаз. Небольшая воронка в камне с оплавленными краями сразу настроила его на правильный лад, и он обещал, что обо мне не забудут.
Что же касается мерзкой наркоты — тут я был всецело на стороне закона. Еще в своей прошлой жизни приходилось сталкиваться с кончеными наркоманами — они забывали про все, теряли человечность, превращались в лучшем случае в овощ, в худшем — в очень агрессивных животных. В погоне за дозой такие могли пойти на любое преступление.
Что же касается этого мира — тут все было сложней. Серебряная пыльца забвения, которую, как оказалось, получают из кровь зверисов, была мощнейшим стирателем памяти. С её помощью можно было удалить небольшой отрезок. Или большой. А можно было, если смешать с другим препаратом, переживать один и тот же момент много раз. В конце концов мозг не справлялся с нагрузкой, и разумный умирал.
Как вы понимаете, в небольших дозах пыльца использовалась, с разрешения Тайной канцелярии, на пациентах, подвергшихся насилию. Но иногда — за очень большие деньги, — она попадала в руки аристократов — много было безутешных и богатых жен и матерей, отцов и сыновей, которые хотели бы пережить счастливые моменты с умершим заново. Ну, и пытать с ее помощью было очень просто — наркотик сам находил и вытаскивал на свет самое ужасное, что произошло с разумным.
В общем, это был яд, который в малых дозах превращался в лекарство. Но где разумные, а где малые дозы? Вот и искореняла империя любое нелегальное производство, за которое полагалась смертная казнь.
Так что я реально почувствовал, что сделал хорошее дело. И даже не за награду, которую я, конечно же, стребую просто из принципа.
И кстати, меня здесь таки узнали. Ух, сколько ненависти читалось в глазах, как я понял, директора завода. И главное, сам варил дурь, а я виноват? Пусть утешится тем, что бригада Ух уже отправилась за хозяином конторы, которому даже чернозем пухом не будет, если не успеет сбежать.
Впрочем, бежать-то ему некуда — за подобное его достанут даже из-под земли, посадят на кол,
