Сказки Бурого Медведя - Михаил Лепёшкин
— Как так — не понравится? — взвился Креска. — Сама же говоришь, что хороший, и вдруг — не понравится!
— Так ведь она же девочка. А девочке надо, чтобы он не только резал хорошо, а чтобы ещё и красивым был да глаз радовал. А у тебя он, смотри, во вмятинах весь, чёрный, да кривоватый по краю.
Вспомнил тут Креска Веру, какая она красивая да светлая… Нет, не подойдёт ей такой ножик.
— Как же я его выровняю? — пригорюнился Креска. — Эх, был бы батюшка…
Тут матушка посмотрела на него этак внимательно, и говорит:
— А ты инструменты батюшкины поспрашивай.
Залез Креска на печку. Полночи ворочался, всё думал, как он завтра безротые и безголовые инструменты спрашивать будет, как ему ножик выровнять. Но не додумал, уснул.
Утром пришёл он в кузницу, и давай инструменты перебирать. Может, подскажет кто из них чего полезного? Вот клещи разные хитрые, вот пластинки с дырками, клинышки железные. Прутки заострённые, где кругленько, где плоско. А вот полоска железная с насечкой да ручкою, батька его напильником называл. Покрутил его Креска в руках. Пальцем по насечке провёл, а она шершавая, так и норовит с пальца кожу снять. Взял Креска кусок сырого железа, провёл по нему.
— Й-й-я! — сказал напильник, а на железе ровное, гладкое местечко получилось.
— И правда, ты!
Обрадовался Креска, прижал напильник к себе да плясать по кузнице пустился! Только недолго проплясал, ногой в ящик угодил, а в ящике порошок какой-то, да войлока кусочки. Присел Креска, посмотрел на порошок, на войлок, да и вспомнилось ему, как матушка таким порошком самовар чистила, чтобы блестел он как зеркало.
— Вот оно как! — рассмеялся Креска — Сначала напильником выровнять, а потом порошком надраить, чтобы глядеться можно было! Уж такой ножик, ровный да блестящий, Вере точно понравится!
Взялся он за дело, и долго из кузни что-то визжало да гремело. Наверное, далеко не сразу у Крески всё как надо получилось, только терпение и труд всё перетрут. Наконец и Креска на солнышко из кузни вышел, ножиком любуется. А ножик ровненький, блестит весь! А уж резать ещё лучше стал! Приладил Креска рукоятку к ножику, да матушкин совет помня, на ней зверюшку весёлую вырезал, а по самой рукоятке змейку пустил, чтобы красиво было да ножик в руке не скользил. Сделал ноженки деревянные, да скобочку, чтобы к поясу подвешивать.
Матушка на готовый ножик поглядела, в деле его проверила, похвалила, да и говорит:
— У нас ведь тоже ножик старый стал, сточился весь — может, новый скуёшь?
— Скую, конечно! А что ты им делать будешь?..
Взялся Креска всё для дома ковать. И всякий раз, в трудную минуту, кто-то подсказывал ему, как и что делать надо. Угли — до какого цвета заготовку греть, вода — как калить. Камни — как затачивать. Трава о форме серпа поведала, поленья про колун рассказали…
Так время прошло, снова торг подошёл. Вера с родичами приехала да в кузню прибежала. А сама выросла как! Скоро, наверное, девушкой станет! Отдал ей Креска ножик. Она его в руках вертит, на зверюшку, что на рукоятке примостилась, любуется! Отражение своё в лезвии разглядывает, а от самой словно солнышко во все стороны играет. Креска же на ножик смотрит-там царапинка осталась, тут вмятинку не вывел, у зверюшки мордочка не пойми на кого похожа. Эх, сейчас он этот ножик по-другому сделал бы. А она подняла на него глаза свои огромные, от счастья сияющие, и говорит:
— Я же говорила, что ты самый лучший кузнец в округе! — Подскочила, чмокнула его в щёку и убежала…
Стоит Креска, щёку трёт, а на душе так светло и легко! Взлетел бы, кажется, да потолок в кузне мешает!
А к концу торга пришла в кузню девушка. Посмотрела на Креску серьёзно и говорит:
— Здрав будь, кузнец! Похвалилась нам сестрица моя Вера ножиком, что ты для неё сделал. Во многих делах мы его пробовали, и везде он хорош оказался. И режет хорошо, и в руке ладно лежит. Вот батюшка мой к тебе послал, чтобы сделал ты ещё два таких, для меня и сестрицы моей старшей, а батюшке нож охотничий, да топор — в лес ходить. Ещё надо два серпа сделать, и два ухвата. Мерки я принесла все. Вот, глянь. Плату же, половину сейчас дам, половину, когда готовое заберём.
Подумал Креска, затылок поскрёб. А чего бы и не сделать? Он с того ножика уже многому научился. Для дома вон сколько всего переделал. А тут новое чего-то, да и поиздержались они с матушкой, у пасечника вот даже мёд в долг пришлось брать. А оно нехорошо, в долгах ходить, неправильно это. Батюшка всегда говорил: «Берёшь долги — уходит воля». А без воли, оно нам никак не сподручно.
— Хорошо, — говорит Креска, — так мы и поступим. На умение своё я уже как-никак, а надеюсь. Сделаю. Скажи только — куда весточку подать, как готово всё будет?
— Живём мы у истока этой речки, у Дуба древнего. Там ещё Родник целебный из-под земли бьёт.
— А звать тебя как?
— Надежда.
Так занялся Креска серьёзным заказом. Много ему ещё изучить и освоить пришлось. С ножиками-то он быстро справился. Серпы с ухватом тоже немного времени заняли. Вот с охотничьим ножом да топором лесным здорово повозиться пришлось. Но всякий раз кто-то подсказку ему давал. И в железо он добавки разные добавлял, и слоями ковал, и калил по-хитрому. И форму делал не абы как, а чтобы нож с топором ко всем делам в лесу годны были, да не слишком тяжелы. Ибо тяжёлые вещи по лесу долго не потаскаешь.
Закончил он заказ, отправил весточку Надежде с оказией, а сам решил нож с топором охотнику деревенскому показать, да чтобы тот в деле их попробовал. Взял охотник поделки Крескины, головой качает. Шибко форма непривычная, да легковато всё. Однако когда из леса вернулся, отдавать не хотел, уж больно ладные вещи получились. Любую цену давал, и отстал, лишь когда Креска пообещал ему лично для него сделать, чтоб по руке были. А эти, мол, для другого человека по его меркам слажены.
Получив свой заказ охотник нахвалиться не мог, а как в деревне про то узнали, так и повалили на Крескин двор! Кому починить что! Кому заново сковать! За то время, пока кузнеца в деревне не было, много всего накопилось. Завалили Креску заказами, да звать стали уже не Креской-отроком, а Кресом-кузнецом. Он же от количества свалившихся
