Бэкап - Ал Коруд
Что ж вчера было-то? В голове чувствовалось легкое похмелье, башка не болела. Значит, потребляли «казенку» и под хорошую закуску. И то ладно!
- Встал уже? – рядом раздался ласковый женский голос, и я заполошно оглянулся. Так и есть – Маша Иевлева. Белобрысенькая молодка, чуть расплывшаяся в фигуре, но вполне миловидная. Она давно мне в Вершинино прохода не дает. И зачем я, старик ей дался? Ох, неужели я с ней пере …? Видимо что-то такое мелькнуло у меня в глазах, Маша кисло усмехнулась и махнула рукой.
- Успокойся, ничего у нас не было! Тебя хватило только до постели дотащиться. Покуролесили вы там вчерась на славу, пивуны знатные. Хорошо хоть не облевался.
Я только сейчас заметил заботливо поставленный рядом с кроватью тазик. Ну, как говорится, спасибо и на этом.
- Есть что попить?
- И попить и закусить, - мягкая улыбка расцвела на лице Марии, а я даже невольно залюбовался ею. Мастью молодая женщина была похожа на одну нашу известную актрису, играла дочь лесника в фильме «А зори здесь тихие», такая же белобрысенькая и простецкая. Кожа тонкая, щеки враз расцветают, такие люди плохо загорают, только краснеют, волосы также белесые, но пышные. «Наверное, они на ощупь мягкие» - внезапно подумалось, а Маша вспыхнула и исчезла из проема. Женщины почему-то сразу понимают, когда смотришь на них, как на Женщин с некоторым вожделением.
С бабами оно, конечно, и хлопот не оберешься, зато когда надо, кто ж с ними в плане ухаживания сравнится! Стол был поистине «Царским». Перво-наперво мне подали стаканчик с капустным рассолом, затем пододвинули кружку с горячим и неимоверно крепким чаем. Как только меня в пот бросило, тут же на столе возникла тарелочка кислых «антипохмельных» щей, а под нее, знамо дело, стопочка беленькой.
- Не бойся, это «казенка», - Маша присела напротив меня, по-бабьи подперев щеки руками.
«Казенкой» в наших краях называют водку, выпускающуюся на местном официальном винзаводе. Всего три сорта: «Русская», «Ржаная» и самая лепшая «Пшеничная». Народ, особенно в деревнях, гнал самогонку, которая, однако, особого доверия не внушала и имела своим последствием гнуснейшее похмелье. Говорят, все дело было в сырье и воде.
- Ну, как?
- Ой, спасибо, Машуля! - я, как объевшийся кот отвалился на спинку дивана.
- А мы-то как вчера испугалися. Макаровна забежала в магазин и давай стращать! Мол, оборотень цельную прорву народа в коровнике порешил, и наших вершининских, и городских. Я сразу о тебе подумала, кто ж еще из города у нас сейчас работает?
- Да ладно, не так все и страшно было. Успели упыря замочить.
- Это точно ты его застрелил? – испуганно взглянула на меня Маша.
- Да, кто ж еще! – горделиво выпятил я грудь, - Может, герою, того, еще нальют.
Маша притворно вздохнула.
- А надо ли? Тебя и так вчерась от председателя еле вытащила. Собрались там, херои! Крику, дыму!
- И то, правда, - мне вдруг стало неудобно. Вчера ведь два человека погибло, а тут ... В этот момент память услужливо подсунула яркие образы прошедшей гулянки. Я-то хоть нервы вчера лечил, так погано было, а эти …. Все ведь предписания, ироды, нарушили, а люди в итоге умерли. На душе опять заскребли кошки.
- Держи! Еще одну можно. На вот, грибочком закуси, поел чего-то плохо.
- Да какое тут есть, Машуля! За помин души Лидиной, - водка проскочила внутрь холодным водопадом, ожгла огнем желудок, но общая муторность все равно не проходила.
Я извинился перед Машей и вышел на улицу. Солнце сегодня пробивалось сквозь мутную дымку, грело плохо, и на улице было как-то зябко. Походил по двору туда-сюда, да и повернул обратно к крыльцу. О-па-на! На столе рядом с самоваром уже красовалась бутылка пива. Ай да Маша!
- Может, останешься? - жаркий шепот в ухо заводит мужика быстрее, чем иные воскрики или вид обнаженных титек. Но здесь был другой случай.
- Да что я тут делать-то буду?
- Тогда давай, я в город поеду.
- Ты серьезно? – в полутьме сумерек Машины глаза блестели, как мятные огоньки. Они у нее зеленые, колдовские.
- А что? С моей профессией я везде устроюсь. Да хоть в этом вашем грузинском ресторане!
- Ну, да, - вдруг остро захотелось курить, хоть давно и бросил. То ли от пережитого стресса, то ли от вынужденного воздержания, меня сейчас неутомимо влекло заниматься определенными телодвижениями. Мы даже с постели встали только, чтобы пополдничать. Маша с самого утра отпросилась с работы. Неужели догадывалась, что после «снятия стресса» меня потянет на ее молодое тело? А она ведь как раз в моем вкусе, не толстая и не худая. И титечки в меру, не болтаются, и попка тугая, а уже бедра … Ох!
- Васенька, это то, о чем я подумала? Ну, ты мой герой!
Утро - оно ведь не всегда хорошим бывает. Еще вчерашним вечером мальчишка принес записку, что уезжаем спозаранку, срочно, мол, нужны в городе. Маша сидит на стуле вся потерянная, глаза красные. Да я и сам себя неудобно чувствую, как сволочь последняя. Попользовался девкой и сваливаю.
- Пирожки в дорогу возьми.
- Маша, - мой голос дрогнул, - Ну зачем я тебе такой старый? Вон, сколько молодых вокруг бегает!
- Да разве в годах дело-то? Да и не имеют они здесь никакого значения. Мне ты люб, да и подходим мы друг к другу. Неужели не заметил?
Я хотел что-то ей ответить и осекся. А ведь она права! Я обычно с женщинами того, тяжело схожусь. А тут у нас с Машей как-то все само собой вышло. Может и, в самом деле, хватит бобылем ходить? Жизнь-то у человека одна, пусть она и проходит в этом проклятом … как Валера назвал - «Бэкапе».
Я молча поднялся и также молча подошел к рюкзаку.
- Идешь?
Столько потаенной боли в таком простом, казалось бы, вопросе. Внезапно перед моими глазами всплыл взгляд умирающей Лидки, выплеснувшей напоследок в этот проклятый
