Валериан & Валериан - Светлана Сергеевна Ованесян
— Довольно, прошу вас, — голос Валериана дрожал, — Я все это заслужил. И так знаю, что я конченный человек, ничтожество.
— Дурак, — резко сказала Баба Яга и сунула волшебное блюдце в ящик, — Ничего ты не понял. Этим бы я тебя попрекать не стала. Нам, нечисти, чем хуже, тем лучше. Ты лучше сюда глянь, — она несильно толкнула ящик, и тот легко скользнул на место, — Руки у тебя золотые, — сказала хозяйка.
— Да этот секрет у нас любой мужик знает, — начал оправдываться Валериан.
— Может и каждый. Да не каждый бы помог одинокой женщине, — возразила Яга, — Сердце у тебя, — она пожевала губами, подыскивая правильное слово, — доброе. А мы к такому непривычные. Меня, вон, по батюшке кличешь. М-даа, — старуха почесала в затылке, — что же мне с тобой, дураком, делать?
Отпустить?! — в толстых стеклах очков Валериана блеснул огонек надежды.
— Отпустить не могу, — словно услышала его Баба Яга, — отсюда возврата нет. Да и чего ты там еще не видел?
— У меня там котенок остался, — тихо сказал Валериан, — Пропадет без меня: или от голода и холода, или собаки задерут.
— Да что ж вы, люди, так носитесь с этими паршивыми тварями! — зашипела Яга, — Неблагодарные… подлые…
Валериан виновато опустил голову. А старуха еще несколько минут злобно бормотала что-то непонятное. Наконец ее отпустило.
— В первый и в последний раз сделаю исключение. Пристрою твою скотинку в хорошие руки, — сухо сказала она. Посмотрела на сгорбленную фигуру своего гостя и добавила уже мягче, — Обещаю.
— Спасибо, — то ли сказал, то ли выдохнул Валериан.
— Ну а теперь, — хмыкнула Яга, — по традиции бабка должна гостя…
— Накормить, напоить, в баньку сводить и спать уложить, — машинально закончил фразу Валериан.
— Молодец, фольклорист!
Старуха раскинула скатерть-самобранку с яствами. Гость поел, запил клюквенным морсом.
— А теперь ступай в баню париться. Вон, видишь, — махнула она в сторону окошка: в дальнем конце двора из сруба ввысь поднимался дымок, — Это тебе чистое исподнее, — протянула она ему стопку аккуратно сложенного белья и, срезая ярлычки, добавила, — неношеное. Спать в сенях постелю. Ну и утро вечера мудренее, — зачем-то невпопад сказала она.
Баба Яга взглядом проводила тщедушную фигуру Валериана. Приготовила ему постель. Потом из большой черной бородавки над губой вырвала волосок, пошептала над ним, положила в блюдце и подожгла. Пепел ссыпала в бумажный пакетик и спрятала под подушку своего постояльца.
Всю ночь гудели ветры. Кружили вихри. Стонали и трещали вековые дубы. Черное небо распарывали молнии, взрываясь страшными раскатами грома.
И лишь Баба Яга спала, как младенец, — наверное, впервые в жизни.
Проснулась утром оттого, что кто-то щекотал ей нос. Она приоткрыла один глаз: поверх одеяла на груди у нее сидел… Баюн. Точнее, его уменьшенная версия. Черный, как сажа. Умывался, как ни в чем не бывало.
— Ах ты изменщик! — завопила она.
Черный клубок от неожиданности скатился на пол и забился под печку. Баба Яга вскочила с постели и, не попадая ногами в шлепанцы, прямо босая бросилась к печке и стала кочергой выгонять наглую тварь.
«Мяу», — жалобно пискнул и вылез испуганный крохотный котенок. Левый глаз его косил.
— Не Баюн?! — неуверенно сказала ведьма. И тут ей вспомнился вчерашний день и Валериан, и собственное обещание про «хорошие руки».
Может все-таки почудилось?! На всякий случай она выдвинула заедающий ящик буфета — все работает!
Яга — в сени. Там раскладушка с аккуратно застланной постелью и стопкой сложенного нижнего белья — все ярлычки на месте. Только на подушке незнакомый глянцевый пакетик. Она осторожно, двумя пальцами взяла его. Понюхала — вроде не пахнет. Пощупала — что-то мелкое, сыпучее. Надпись на пакете — «Valeriána officinális». Голова кругом. И котенок вертится рядом, трется об ноги.
***
В лесу уже которую неделю не утихали разговоры о Бабе Яге.
— А старуху нашу не узнать! Мимо избушки ее проходили, а она там песню про снегопад поет.
— Чудеса! А давеча в ступе рассекала, как нечисть-первогодка.
— Правду говорят, седина в бороду — бес в ребро.
Слухи доходили и до Кощея. Забыв прежние обиды, он наконец и сам решил проведать старую знакомую.
Еще издали было понятно, что у Бабы Яги не все в порядке с головой. Черепа, насаженные на штакетины частокола, огораживающего ее двор, вспыхивали, искрились и переливались.
«Вроде не праздник, а она электричество почем зря жжет», — отметил он про себя.
Сам двор был прибран. Дорожки, когда-то выложенные красным кирпичом, а после потерявшиеся в бурьяне, были прополоты, расчищены. Даже избушка не выглядела такой ветхой, как прежде.
И палисадник, которого у Яги отродясь не было! Любым цветам она всегда предпочитала табак — нюхательный либо курительный. Кощей с трудом заметил в густых цветущих зарослях старую ведьму, вернее ее нижнюю половину.
— Ну полно, полно! Будет тебе убиваться, — приговаривала она, пытаясь вытащить кого-то из кустов.
— Здорово, соседка! — отчего-то фальцетом произнес Кощей.
Яга крякнула от неожиданности и обернулась.
— Тьфу ты, леший, чуть заикой меня не оставил!
«Точно не в себе», — подумал Кощей.
— Это не леший. Это я, Кощей, — вслух сказал он.
— Да вижу, что ты, — Яга, наконец, выбралась из цветника. На руках у нее сидел черный, как смоль, крупный кот. Хотя сказать, что «сидел», значит погрешить против истины. Зверь отчаянно мяукал, вырывался, царапал хозяйке руки. А она только приговаривала:
— Ну будет, будет тебе, маленький.
— А это кто? — поинтересовался Кощей, — неужто Баюн-2?!
Баба Яга презрительно хмыкнула.
— Это Валериан, — с достоинством произнесла она и погладила кота вдоль спины.
— А что с ним такое? — Кощей кивнул на в кровь расцарапанные руки Бабы Яги.
— Хозяина своего никак забыть не может. Вот тут я прах его развеяла, — она показала на пышно цветущий цветник, — А кот каждый день на могилку бегает и мяучит так, что душу выворачивает, по земле катается. Сил моих нет на страдания эти смотреть. Уж сколько месяцев прошло, а никак успокоиться не может Валериан мой.
— Не ожидал я, честно говоря, что ты решишься нового кота завести, — покачал головой Кощей.
— Да и я не ожидала. Однако ж, видишь, как получилось. Прикипела я к нему. Преданный, ласковый, мышей ловит. А мне большего и надо. Тем более, что Валериан не разговаривает. Совсем! Зато как слушает. Ну что я все о себе да о себе? — опомнилась Баба Яга, — Сам-то ты как? Чем занимаешься?
— Да ничем. Старость, вернее, бессмертие свое коротаю.
— А я, знаешь ли, решила дело свое начать. Фитоаптеку открываю. Уже и лицензию получила, и ИП
