Молка Лазарева - Невеста немедленного реагирования

отмалчивалась. Продолжала равнодушно и самодостаточно вкушать принесенный десерт.

Такое отличное от остальных поведение бросалось в глаза, так что даже Даррий

отвлекся от своих сердечных страданий и первым завел разговор:

– Принцесса, вы сегодня так молчаливы. Вас что-то беспокоит?

Вуаль немного качнулась от воздуха, который выдохнула девушка. Из-за этого

обнажилась часть щеки, покрытая мелкими веснушками.

Заметив это, Даррий наконец стал припоминать как выглядит наследница

Ортоденейская. Рыжая и конопатая. Собственно в такой внешности не было ничего удивительного

– половина жителей ее королевства была с таким цветом волос и кожи. Можно сказать,

национальное отличие.

Но принцу подобная “изюминка” в чужой внешности была не по нраву. Он считал это

скорее недостатком, чем украшением девушки. Однако разговор он продолжил:

– Быть может десерт не вкусен?

Сидевшая прямо, принцесса развернулась в вполоборота к вопрошающему.

– Все прекрасно, Ваше Высочество. Просто я всегда, как правило, не многословна.

– Вы вообще очень интересная личность, – заметила королева. – Ваше лицо с рождения

спрятано под вуалью, но при этом если это необходимо – вы его показываете. Поделитесь

секретом, чем обусловлена подобная таинственность?

Принцесса пожала плечами. Этот вопрос ей задавали не впервые, и ответ показался

присутствующим заученным:

– Семейный обычай, – коротко и уклончиво пояснила она.

– Но ведь, насколько помню, ваш отец прямой потомок Артаксара, – продолжала

любопытствовать Ризелла. – И подобных обычаев в столь древнем роду никогда не наблюдалось.

Или этот странный обряд пришел от матери?

– Именно так, – подтвердила королевна, не вдаваясь в подробности. Судя по интонациям

углубляться в тему ей не хотелось, но Ризелла явно не собиралась отставать от девушки, не

получив всех ответов.

– Ох, любезнейшая, – мило проворковала она. – Признаться, я запамятовала… А из

какого рода ваша мать?

Королева казалась воплощением самой вежливости, вот только выросшую в

круговерти дворцовых интриг принцессу этими ангельскими глазками было не обмануть.

– Моя мать простолюдинка, – гордо заявила она. – Отец вышвырнул всех знатных невест

из дворца и выбрал в жены честную и верную девушку из крестьян. Она прислуживала горничной

у одной из фрейлин его матери.

Гримасу брезгливости на своих лицах подавили почти все присутствующие. Да,

выбирать в жены простолюдинок было разрешено, но дворяне все же предпочитали

придерживаться для брачных уз лиц из знатных кровей.

А вот на лице королевы ни дрогнул ни один мускул, она продолжала свой

ненавязчивый допрос:

– Наверное, ваша мать была невероятной красавицей, если королю удалось рассмотреть

ее среди сотен слуг?

– Да, моя мать красива, – еще более гордо заявила принцесса. – Но в то время она

ходила с такой же как и моя вуали. Этот обычай соблюдался из глубин веков, жайзйй в селении где

выросла моя мать. Мужчина должен полюбить в девушке не симпатичную внешность, а душу. Ибо

красивым телом после брака можно насытиться через несколько дней, а близкая душа и истинные

чувства на всю жизнь.

Подобное заявление звучало крайне забавно, особенно учитывая где именно сейчас

находилась принцесса. На смотринах у принца. Где каждая мечтала получить от Его Высочества

брачный конверт. Но вот королева, услышав подобные слова от наследницы Ортоденийской, все

же озадачилась, решив уточнить:

– Но ведь у вас, Диана, ситуация несколько иная, – назвала принцессу по имени

королева. – Вы – лицо государства и от вашего выбора будет зависеть судьба народа. Неужели вы

тоже собираетесь выйти замуж исключительно по любви?

– Было бы не плохо, – твердо ответила девушка и несколько кровожадно вонзила

десертную ложечку в пирожное.

– А если вам подарит конверт тот, кто вам не люб? – не успокаивалась и наседала

Ризелла.

Лицо под вуалью пошло гримасой, вот только этого никто так и не увидел. Конечно,

принцесса подозревала, что именно за нее Даррия хотят сосватать, вот только подобное несколько

расходилось с ее собственными планами. Это на людях она тщательно поддерживала общую

истерию и погоню за сердцем наследника, на деле же…Принцесса специально поменялась

местами с маркизой и графиней – ей подобная близость к Даррию и даром не нужна, а им могло и

повезти.

– Все зависит от подарившего конверт, – в очередной раз уклонилась от каверзного

вопроса принцесса, и торопливо заела его очередной ложечкой десерта.

Кусочек лакомства попал не в то горло и принцесса закашлялась. Нездоровый хрип

вырвался из девичьего горла. Кто-то из дворянок даже, нарушив правила приличия, постучал

бедняжке по спинке. С горем пополам придя в себя, принцесса вежливо извинилась и

попросилась покинуть зал:

– Ваше Величество, – обратилась она к королю, – Могу ли я привести себя в порядок, а

после вернуться?

– Разумеется, – согласился Викторин, ведь препятствий не выпускать девушку он не

видел.

Диана встала из-за стола и едва не споткнувшись на ровном месте направилась к

выходу. К ней тут же поспешил на помощь кто-то из охраны, но принцесса отмахнулась.

Через десять минут происшествие окончательно позабылось, а ужин продолжился

своим чередом. Никто даже внимания не обратил, что обратно принцесса так и не вернулась.

***

Этой ночью сон ко мне идти решительно отказывался. Я вертелась на кровати подобно

вечному двигателю, искала удобную позу, раскрывала одеяло, а после снова закутывалась в

теплую ткань. Временами накатывал то жар, то холод. Подушка казалась не удобной: то сильно

мягкой, то излишне твердой.

Часа в три ночи пришли Мурз с Бусинкой. Рыжий свернулся калачиком в ногах, а

Бусинка обнюхала висящий на спинке стула кофр со злосчастным платьем и принялась делать вид,

будто закапывает его лапой.

Столь искреннее выражение кошачьих чувств вызвало у меня улыбку. Возможно, не

только устами младенцев глаголит истина, но и кошачьей лапой.

Я встала с кровати, подошла к окну. Мне захотелось глотнуть свежего воздуха. Тяжелая

рама не сразу поддалась, да и заржавелая задвижка слишком долго сопротивлялась. Я даже

покачала головой.

Герцог видимо не очень жаловал это поместье, раз настолько позволил слугам его

запустить. В итоге, психанув, защелку я выломала. Голыми руками. Благо они теперь были

сильными и натренированными, даже магию применять не пришлось.

Правду говорят, дурная голова рукам покоя не дает.

Открыв окно, я позволила свежему ветру ворваться в комнату. Полуночная прохлада

быстро заполнила помещение, позволив вздохнуть полной грудью.

Я глянула в темное небо и увидела огромную полную луну, плывущую среди звезд и

облаков. Подумать только, прошел ровно месяц с того момента как мы с Глебом лежали в его

комнате и разглядывали небесное светило, пили вино, ели шоколад… Тогда все казалось таким

легким. То ли от выпитого алкоголя, то ли от приятной компании.

Интересно, как он там сейчас в моем родном мире? Нашла ли его Анфиса? Успела ли

предупредить о приближении любовника Ризеллы? Готов ли он к этой встрече?

Все эти дни я не переставала переживать за своего зельевара, пусть внешне этого и не

показывала. Гнала все плохие мысли прочь, но вот сейчас опять накатило.

Я стояла у окна, купаясь в лунных лучах и словно физически ощущала на себе взгляд

магистра. Расшалившаяся память, будто дрова в огонь, подбрасывала воспоминания о жарких

касаниях и поцелуях с той ночи, а еще обещания дождаться.

А теперь вот непонятно: кто и кого ждет. То ли он меня, то ли я его.

Выдохнув, я отвела взгляд от ночного светила и опустила голову. Нужно срочно

прогнать прочь все лишние мысли и попытаться уснуть. Завтра очень тяжелый день.

Я уже приготовилась прикрыть окно и оставить небольшую щелку для проветривания,

как одинокая фигурка, спешащая по пустынной улице, привлекла мое внимание.

По очертаниям она была девушкой, среднего роста, в недорогом и не очень модном

платье. Подобные я видела в городе на обычных горожанках. Ярким пятном выделялась ее не

покрытые платком рыжие-прерыжие волосы. Не такие как у меня. Мои были с легким

красноватым оттенком, у нее же истинно-рыжие, почти соломенно-ржавые. Я готова поклясться, у

незнакомки еще и россыпь веснушек по щекам имеется и глаза наверное зеленые-презеленые.

Тем временем девушка добежала до герцогского дома, остановилась, достала какую-то

бумагу, сверилась с ней, и бегом поспешила по дорожке ведущей к нашей двери.

– Да что ж это такое? – вслух поразилась я. – Не поместье, а проходной двор!