Мафусаиловы хляби - Ольга Рубан
«Боже… Это ведь карета… Золушки», - осенило ее, - «Из старого Диснеевского мультфильма! Это какой-то… бред…!»
Она закрыла глаза, дожидаясь, когда колесница проедет мимо, но успела ухватить еще одну гнусную подробность – «Золушкин» массивный круп, свисающий по бокам, был затянут в черный, блестящий латекс.
Когда чудовищные звуки стихли, Дарья открыла глаза и оглянулась. Бесконечный, сумрачный вагон электрички теперь казался таким теплым и уютным, домашним.
Она вдруг вспомнила и лихорадочно зашарила по карманам, доставая оберег. Поможет ли? Или он из той же оперы, что плацебо? Действует, если свято веришь. Верила ли она? Какая разница!
Она продела голову сквозь пахнущее чем-то сладким ожерелье и шагнула на простор. Позади высилась бесконечная каменная стена, подпирающая небо и теряющаяся среди низких, черных туч.
Дождь поливал вовсю. Каждое мгновение Дарья чувствовала его ледяные, острые капли, что барабанили по голове, плечам, заливали лицо. Она пожалела, что оставила в бункере и куртку, и свитер, но, проведя рукой по волосам, с удивлением поняла, что они совершенно сухие. Что это? То самое действие оберега или… просто иллюзия? Скорее, второе, ведь куда бы она ни попала, не может здесь быть ни неба, ни дождя, ничего…
Взяв курс на едва различимый на горизонте горный массив, она быстро зашагала вперед. Смотреть строго под ноги здесь давалось с трудом. Случайно столкнувшись с каким-то шатающимся субъектом, она получила увесистую оплеуху и кучу оскорблений, среди которых разобрала лишь «Fucking Ass» и «Shit». Приходилось смотреть по сторонам и маневрировать среди густого людского сборища, стараясь никого не задеть и не потревожить.
Горы медленно приближались. Тут и там из земли вырастали уродливые валуны, похожие на надгробные камни или остатки древних капищ. Но чем дальше, тем становилось свободнее, а сами люди - спокойнее, инертнее. Большинство стыло и безучастно сидело или лежало на голых камнях. Движения вокруг стало так мало, что Дарье показалось, что она пробирается среди мертвецов.
У подножия гор дождь прекратился и вскоре по долине замелькали рыжые всполохи. Солнце? – удивилась она, оглядываясь. И правда - справа в совершенно неправдоподобной близости от Земли колыхалось огромное, болезненно распухшее солнце цвета гноя с сукровицей. Занимая половину неба, оно выпускало похожие на рваные ленты лучи и возило ими, как половыми тряпками, по каменистой, мрачной местности.
Никто не обратил внимания на чудовищное Светило, и Дарья тоже решила не обращать. Она посмотрела на далекую стену и с большим трудом различила на ее теле тоненькую, не шире человеческого волоса, трещинку – проем, из которого она пришла. Скоро не будет видно и его… «Луч» солнца коснулся ее лица, оставив липкий, слизистый след. Дарья взвизгнула от отвращения, потерла рукавом щеку и поспешила вперед.
У подножия гор поле было сплошь уставлено каменными статуями. Так ей сначала показалось. Но когда одна из статуй внезапно шевельнулась, обдав Дарью с ног до головы каменной крошкой и песком, она сама застыла, как вкопанная. Когда-то она смотрела документальный фильм про раскопки Помпеи. Там показывали множество окаменевших в древнем вулканическом пепле людей. Только силуэты, повторяющие очертания скрючившихся в агонии фигур. Что-то подобное было и здесь. Только закованная фигура еще могла шевелиться внутри, выпрастывать из осыпавшихся отверстий сухие, жилистые руки. Изнутри доносилось совершенно неразборчивое, глухое бормотание, перемежающееся всхлипываниями.
Вдруг она почувствовала, что кто-то потянул ее за волосы. Она оглянулась и завизжала, увидев склонившееся к ней лицо, наполовину закованное в камень. Открытыми оставались лишь половина носа и один глаз, глядящий на нее с немым изумлением. И рука, крепко ухватившая ее за волосы.
Дарья вырвалась, оставив в скрюченной руке клок волос, заметалась меж фигур, бросилась наутек, слыша, как вокруг зашевелились, осыпаясь песком и мелкими камушками каменные фигуры. Они глухо смеялись ей вслед, что-то говорили на странном, шепчущем наречии, пытались до нее дотянуться. Мерзкое солнце, словно желая их поддержать, лизало ей затылок, обвивалось слизистыми лучами вокруг запястий, вдруг накрепко прилипло к футболке и потянуло назад. Дарья, не раздумывая, вывернулась, скинув ее, и запетляла меж выросших вокруг гор. Увидев крошечную темную пещерку, она забилась в нее, как лисенок в нору, и затаилась, тяжело дыша и мелко трясясь. На какое-то время сознание под хлесткими ударами панических плетей, ушло на глубину.
…
Внезапно она вынырнула на поверхность, понимая, что сидит, сжавшись в комочек в кромешной темноте и заунывно воет, прерываясь лишь затем, чтобы набрать полные легкие воздуха. Лицо было мокрым, то ли от слез, то ли от крови, то ли дождь снова пошел… Дождь? Но этот дождь не мочит…
Это была первая здравая мысль, и она умолкла. Что там, снаружи? Сколько времени прошло? Кто она? Зачем здесь?
Какие-то секунды она не могла ответить ни на один из этих вопросов, но вместо ужаса, почувствовала странное удовлетворение. Вот и славненько. Ничего там нет. Можно остаться на месте и продолжить… выть? Но постепенно воспоминания – рваные и дерганные возвращались. Липкое солнце… лес каменных изваяний, потерянная футболка, погоня, нора… Боже, какая еще нора?! Ведь это вовсе не горы!
Замирая и каждый миг боясь быть растоптанной чьей-то исполинской каменной стопой, она тихонько выползла из своего укрытия и огляделась. Солнце еще шарило вокруг, оставляя на верхушках скал гнойные следы, но до Дарьи уже не могло дотянуться. Обернувшись, она поняла, что укрытием ей служила пустая глазница огромного, окаменевшего черепа. Он наполовину врос в землю, чуть ниже переходя в возвышение плеча. Остальное давно поглотила земля. Когда череп внезапно подмигнул ей почти истлевшим, осыпающимся веком, она уже не закричала, только подмигнула в ответ.
На шее болталась какая-то дрянь, и она некоторое время разглядывала кожаный ремешок, на который было нанизано что-то вроде выгоревших деревяшек.
«Бусики», - вспомнилось ей, и она усмехнулась, снимая их, - «Машка что ли на трудах постаралась…?»
Дарья сунула Машкину поделку в карман и двинулась дальше, то и дело отмахиваясь от надоедливых стрекоз, напевая и «отдавая честь» слившимся в единый горный массив далеким предкам. Лица, руки, ноги – сплошное нагромождение исполинских тел. На некоторых
