Тингл Твист - Екатерина Витальевна Белецкая
— Вы работали в пространстве? — спросил Рэд, когда готовая схема повисла перед ним.
— В некотором смысле, — осторожно ответил Пятый. — Да… можно и так сказать.
— А кем? — Рэду явно было интересно.
— Ну… так, — Лин усмехнулся, пожал плечами. — По мелочи.
— Не очень похоже, что по мелочи, — покачал головой Рэд. — Вы сейчас правильно достроили характеристики, которых здесь, — он махнул рукой в сторону исходного визуала, — нет, и быть не могло. Да и я про них знаю только в общих чертах. Так что либо вы снова темните, либо…
— Рэд, мы темним, да, — согласно кивнул Пятый. — Просто потому что нереально рассказать за пять минут всё, что ты хочешь про нас знать. Вот правда. Честно.
— Да верю я, что честно, но всё-таки…
— Не «всё-таки», — отрезал Ит, понимая, что разговор стремительно сваливается в нежелательную пока что область. — Рэд, поверь, не «всё-таки». Вон, мы тебе сегодня рассказали уже, так ты полдня ходил, как пришибленный. Ни тебе, ни нам не нужны проблемы от этих рассказов.
— А могут быть проблемы? — повернулся к нему Рэд.
— Да, могут, — кивнул Ит. — Потому что есть вещи, про которые нельзя рассказывать без подготовки. Поэтому прими, пожалуйста, как данность, что они двое работали в свое время в пространстве. Это ты понял абсолютно правильно. Но вот где, и кем, тебе знать пока что рано.
— Сплошные тайны, — покачал головой Рэд.
— Тайны, да, — Пятый вздохнул. — Мы же не спрашиваем тебя о том, почему ты на самом деле удрал от твоей семьи. А ведь на деле причина сложнее и серьезнее, чем та, которую ты нам тогда назвал.
Рэд, чуть прищурившись, посмотрел на него, Пятый ответил безмятежным взглядом. Рэд покачал головой, но от ответа воздержался.
* * *
— Понимаешь, отчасти… нет, я тоже всего не скажу, только так, немного, — Рэд задумался. — В какой-то момент я кое-что для себя понял. И не только то, что моя семья по уши увязла в грязи и финансовых играх. Кое-что большее, пожалуй.
Сейчас Рэд и Пятый сидели в каюте Рэда, куда их отпустил поболтать Скрипач. Отпустил, но строго-настрого предупредил, «чтобы без фокусов». Про «фокусы», конечно, и речи ни шло — Пятый сейчас сидел у рабочего стола Рэда, а сам Рэд лежал на своей узкой койке, положив руки под голову. Полчаса назад он откорректировал курс, и сейчас «Либерти» шла через ночное уже море, с легким креном на левый борт. Хороший ветер, сказал Рэд, когда закончил работу с курсом, ровно идём, и море спокойное. Пока что нам везёт. По крайней мере, с погодой.
— А что именно ты понял? — спросил Пятый.
— Я… как бы сказать… в какой-то момент я задумался, насколько хрупки и недолговечны связи. Между ребенком и матерью. Между друзьями. Между теми, кто вроде бы близок. Между хозяевами и животными. Вот с этого всё и началось, — Рэд сел. — У меня был отличный рабочий кабинет. Дома. Я иногда работал дома, в перерывах между поездками. Роскошный кабинет, окно которого выходило на тихую улицу, с такими же богатыми домами, как и мой. На первом этаже. И я, когда работал, видел каждый день одну и ту же картину. Мимо моего окна, за низким забором, в одно и то же время проходила пожилая женщина, которая вела с собой на поводке сипа. Здоровенного, темно-серого, полосатого сипа, тоже очень пожилого. Такая, знаешь ли, занятная была пара — старушка и сип. У нас был богатый район, и подобные картинки в нём — не редкость, но они, эта женщина, и этот сип, почему-то привлекли моё внимание, и я стал наблюдать. Она всегда была элегантно и очень дорого одета, и поводок у нее в руках был не один и тот же, она даже поводки подбирала под цвета своих костюмов и шляп. Сип был прекрасно обучен…
— Не сипуха, именно сип? — с интересом спросил Пятый.
— Да, — кивнул Рэд. — Старший сип, самец, не гермо. И не самка. Здоровенный… он выше чем по колено ей был, при желании, дерни он поводок, он бы повалил её на землю, а то и за собой бы поволок, они сильные. Но он всегда шел очень осторожно, не запрыгивал никуда, как они любят делать, не тянул, не дергал. И она, эта женщина, тоже вела его очень аккуратно, поводок всегда провисал, и позже я понял, что поводок — это было исключительно для проформы, не нужен им был никакой поводок, он бы и без всякого поводка прекрасно шел бы с нею рядом. Просто потому что он её любил. Часто оглядывался, проверял, как она там, успевает ли за ним. И она проверяла, улыбалась ему, гладила по голове. Ни один и ни два года они так ходили мимо моего окна, и потом я уже стал ждать их, как хороших знакомых. Они для меня стали символом, я тогда даже не осознавал, чего именно.
Рэд замолчал. Пятый не произнес ни слова, ожидая продолжения.
— А потом сип пропал, — тихо произнес Рэд. — Я несколько раз видел женщину, но уже не под своим окном. Так, на улице, в отдалении. А потом и женщина пропала. Довольно быстро, надо сказать. Не знаю, кто она была, и что с ней случилось, — он едва заметно пожал плечами. — Наверное, то же самое, что случается рано или поздно со всеми. Но они, эти двое, заставили меня задуматься. О связях. О тех тончайших и крепчайших нитях, которые соединяют одно и другое. И я в какой-то момент понял, что женщина эта была счастливее меня. И сип тоже. Потому что они были друг у друга. А у меня и сипа-то никогда не было. И нет у меня ни единой вот такой связи. И никогда не будет — пока я здесь. В этом кабинете, за этим столом, в этой абсолютной пустоте. Потому что женщина и сип за окном были — настоящими. А я был фантомом. Это они шли по настоящей улице, в настоящем мире, а я был… пустой глазницей окна, и не более.
— И что ты решил сделать? — спросил осторожно Пятый.
— Я решил хотя бы попробовать поискать то настоящее, которое позволит мне быть не совсем призраком, наверное. Не тенью в окне. Не деталью. Я понял, что без этих связей, без этих тонких нитей — я мёртв. И мир вокруг меня мёртв.
— Ты стал
