Admin - i 6628ba21ca3da5b2
И вот горе-террорист сидит передо мной.
Нет, смерти он не боится.
Подобно многим фанатикам, он жалеет, что умрет, не закончив начатое.
- Ты - палач?
Вот как, мы уже на "ты". Хотя, перед лицом неизбежной смерти, допускаются любые вольности.
Я киваю.
- Ха! Старая карга решила загрести жар чужими руками! Затей она надо мной суд, а потом казни - на планете начнутся неизбежные волнения. Янцзынь и так подобна бочке с порохом. А с тобой - без суда, следствия, приговор вынесет и исполнит посторонний человек. Даже не из нашего мира. Она здесь как бы ни при чем. Любая видимость законности соблюдена. Да и межпланетное сообщество будет в восторге. Как же - на Янцзыне торжество демократии! Не удивлюсь, если на моих похоронах лично Императрицей будет произнесена высокопарная речь, что она меня прощает и что, если бы могла - спасла, но жестокие палачи... Как это, выступать оружием, игрушкой в чужих руках, а, палач?
- Не очень, - честно признался я.
- То-то, но ты все равно казнишь меня?
- Посмотрим, - я шагнул к нему, протягивая к голове руки.
Она была виновна.
По всем статьям.
В присвоении чужого имущества, в убийствах, совершаемых сначала, чтобы взойти на трон, обскакав многих - сейчас мертвых, - затем, чтобы удержать его.
Грех, совершенный однажды, дает о себе знать.
Убийство тоже грех.
Страшный грех.
Вкусив его, особенно чувствуя безнаказанность, трудно удержаться от соблазна. Многие проблемы, разногласия можно решить переговорами, но это иногда длительный, порою - мучительный процесс. А можно проще, быстрее и почти без мук. Нет человека - нет проблемы. Убить тяжело только в первый раз, второй - легче, даже такое сакральное действо, как лишение жизни, превращается в рутину. Кому, как не мне, знать это.
Именно поэтому для первой казни молодым палачам подбирают отъявленных негодяев - маньяков, серийных убийц.
Совет заботится о нас.
Как может.
Женщина смотрела на меня с вызовом.
Я знал о ней все.
Слабое подобие гордости билось во взгляде узницы.
Она была виновна.
По всем статьям.
И самое главное - повторись подобное, сложись обстоятельства, займи звезды исходную позицию, без колебаний повторила бы это. Она и сейчас надеялась. Военные базы, где-то на юге, сторонники - они собирают армию, а когда придут - она зальет улицы столицы, реки планеты кровью, она вычистит заразу, выбьет любое вольнодумие из умов подданных.
Я помотал головой, отгоняя чужие мысли.
Планы мести - один кровавее другого роились в голове бывшей императрицы. Даже сейчас, перед лицом смерти, она перебирала их. Она не могла поверить, что она - она! Умрет.
Думала ли эта женщина, тогда, три года назад, принимая меня во дворце, что смотрит в глаза будущему своему убийце.
Думал ли я? Впрочем - я палач и подобные перипетии вполне реальны для моей профессии.
Она виновна.
По всем статьям.
Он был виновен.
Долго вынашиваемое, вполне осознанное, тщательно спланированное убийство. Хотя - судя по результатам - недостаточно тщательно. Но убийство состоялось, пусть и не того человека, которого желал обвиняемый, пусть не им лично, однако, не будь его - и девушка-выпускница осталась бы жива.
Убийство всегда убийство, даже совершаемое из самых благих побуждений. Хотя, что для одного благо - для другого смерть, а большинство не всегда право.
Жалел ли он о содеянном? Жалел, но только в той части, в которой не довелось довести начатое до конца.
Повторил бы свой поступок, сложись обстоятельства подобным же образом? Не задумываясь.
Сознавал ли, что, наряду с императрицей, погибли бы многие, большей частью невинные жертвы? Сознавал, но он лишал жизни себя, что ему до жизней многих.
Я также видел, убеждая себя, что делает это во благо других, не меньшей мотивацией, служило и собственное тщеславие. Так сказать - след в истории. Глупец. Что покойнику до того, что думают о нем люди.
Или... есть разница...
Он был виновен.
Он был убийцей.
Он был готов снова убивать.
Убийца должен понести наказание.
- Как вы хотите, чтобы она умерла?
Я снова стоял в кабинете Высшего Слуги, или как его там.
Он меня ждал, с нетерпением, хоть и тщательно скрывал свое состояние, но я, в конце концов - телепат. Он выслушал приговор с кажущейся беспристрастностью, но не для телепата. Он знал ответ на мой вопрос, давно знал, но тянул время, делая вид, что обдумывает.
- Знаете... мы - молодая власть, столько дел, как-то еще не определились с... касательно...
- Ничего, скоро определитесь.
- Что вы говорите?
- Не берите в голову, это так, о своем. Итак, какой способ казни предпочитает новая власть?
- Я предпочитаю... - неожиданно глаза, усталые глаза налились кровью. Перемена была неожиданна, даже для меня - телепата. Передо мной словно стоял другой человек. - Это ведь ты был тогда, три года назад! Ты, да!
- Ну... да...
- Имеются особые указания, касательно способа лишения жизни?
Са-хунь стоял передо мной, он только что выслушал приговор и был весьма доволен результатом.
- Ну... я, право, не знаю... на Янцзыне издавна существует обычай - государственным преступникам льют в глотку расплавленное олово...
В голосе проступили заискивающие нотки, и мне стало противно.
- Я - палач, а не садист!
- Да, да, конечно, те времена давно в прошлом, Янцзынь - высококультурная и цивилизованная планета.
- Тогда помилуйте его!
- Кого?
- Парня, заключенного.
- Ха-ха-ха, - он счел это шуткой, хоть я совсем не шутил, - вы же понимаете, такая неслыханная жалость, такое проявление милосердия, вызовет некоторые э-э-э... волнения в среде придворных... аристократии... ну и вообще...
- Конечно, я понимаю.
- Вот и хорошо.
- Казнь будет публичная?
- Нет, публике совсем не обязательно видеть... вы же понимаете, преступник может начать выкрикивать некоторые, э-э-э, слова, которые могут быть, э-э-э, неверно истолкованы, более того, приняты некоторой, весьма малочисленной, надо сказать, частью населения, как руководство к, э-э-э, действию.
- Я понимаю.
- Мы предпочитаем тихую, если так можно выразиться, - камерную, э-э-э, церемонию. Конечно, зрители будут, однако весьма малочисленны, из самых доверенных, заслуживших, э-э-э, право находиться на, э-э-э, событии.
- Способ?
- Если нельзя э-э-э, свинец, нет, нет, я понимаю, то мы полностью полагаемся на ваш опыт и, э-э-э, демократические основы в данном вопросе. Главное, чтобы он поменьше, э-э-э, говорил.
- Смертельная инъекция.
- Ну, я...
- Пуля в голову, удушение, нож в сердце...
- Что вы, Янцзынь вполне цивилизованная планета! Инъекции будет вполне достаточно.
- Это был мой брат, понимаешь, брат!
Высший Слуга вышел из-за стола, Высший Слуга выпрямился во весь рост, Высший Слуга сжал кулаки и тяжело дышал.
- Мои соболезнования.
- Засунь знаешь куда свои соболезнования! Это ведь ты его приговорил, ты! Приговорил и убил!
- Он был виновен.
- Он хотел лучшей жизни! Нам, всем нам! Чтобы люди не боялись выходить на улицу! Говорить, что думают!
- И как?
- Что как?
- Не боятся?
- При чем здесь... это был ты, ты и она! Как ты вообще можешь жить, говорить, в глаза смотреть, после такого?
- А ты?
- Что я?
- Императрицу не берем во внимание. Скольких людей, сколько жизней вы уже отняли во имя лучшей, естественно, лучшей, какой же еще жизни?
- Причем здесь... это, это другое!
- Ошибаешься, то же самое. Жизнь есть жизнь, смерть - смерть, а убийство остается убийством, во имя чего его бы не совершали.
- Но он никого не убил!
- По чистой случайности, и очень жалел об этом, и убил бы, выпади такая возможность!
- Он был мой брат!
- Он был убийца. Он был виновен!
- Он был мой брат...
- Не вини топор, который опускается на голову, не вини пулю, вылетающую из ствола, вини руку, которая сжимает древко и нажимает на курок.
- Твоя рука.
- Ты понял, о чем я.
- Как бы то ни было, она - виновна и она понесет заслуженное наказание!
- Как вы хотите, чтобы она...
- Она умрет так же, как умер мой брат!
- Выходит - смертельная инъекция.
- Он умер от... скажи, он сильно... мучился?
- Нет, но все равно умер.
- Значит - инъекция. Только я хочу, чтобы она...
- Я палач, а не садист.
- Вот как, тогда - проваливай! Новый Янцзынь не нуждается в услугах палачей!
- Вырастите собственных? - я не смог сдержать иронии.
- Вырастим! - а он ее не услышал.
- Это не мое дело, но распространиться слух, что палач уехал, не выполнив своей работы. Вывод только один - он оправдал жертву, а значит...
- Будет суд, да, суд - общественный, справедливый суд с обвинителем и адвокатом, мы... - он осекся, этот мужчина, одержимый жаждой мести. Видимо, он тоже знал о военных базах на юге, о сторонниках Императрицы...
