Harper Sloan - Axel

Когда он начинает говорить, его слова опаляют мои губы жаркой волной, напоминая о нашем поцелуе, вынуждая застонать на полную мощь и покачиваться, потираясь киской о его жесткую длину.

Он глубоко вздыхает, а затем охрипшим от похоти голосом произносит:

— Ох, Принцесса, я не могу думать ни о чем, кроме того, что мы должны сделать гораздо большее. Ты чувствуешь это? Чувствуешь, как у меня стоит на тебя? Даже сквозь гребаные штаны я чувствую, как твой горячий клитор прижимается к моему члену. Ты вся пылаешь для меня.

Он подается своими бедрами вперед, продолжая тереться об меня, удерживая мое тело у стены. Мы оба стонем, моя голова откидывается назад и с глухим стуком ударяется о стену. Он переносит левую руку под мою задницу и поддерживает меня, передвигая другую руку вверх и проводя ею по моим бедрам. Я судорожно хватаю ртом воздух, когда он легко касается моего бока и продвигается к набухшей груди. Кончики его пальцев нежно задевают бугорок груди, после чего он тянет топик вниз, выталкивая мои сиськи наружу. Он еле ощутимо проводит пальцами по низу груди и, перебираясь выше, кружит вокруг штанги в соске. Я задыхаюсь от страсти и чувствую приближение оргазма. Когда он зажимает мои по-прежнему сверхчувствительные соски между пальцами, я тихо вскрикиваю и в очередной раз трусь о его член.

— Все еще болят? — спрашивает он. Но его голос звучит так, словно он стоит в конце тоннеля. — Хм… не можешь говорить, да, детка? Только представь, как тебе будет приятно, когда я глубоко засажу свой член в эту горячую киску, когда я трахну тебя так сильно, что ты будешь чувствовать меня еще несколько дней. Я сделаю так, что ты утонешь в удовольствии, отымею тебя по полной программе.

Он доводит эту истину до моего сознания еще одним толчком бедер. Я закрываю глаза, настолько одурманенная всем тем, что он вытворяет с моим телом, что даже не могу здраво мыслить.

Его рука отпускает мою грудь, и как только я собираюсь запротестовать, чувствую теплое давление его губ. Его язык обводит ореолу соска, перебирается вниз к нежной коже под грудью, а затем скользит обратно, накрывая губами сосок со штангой и жестко за него потянув.

— О Боже, не останавливайся… пожалуйста, только не останавливайся, — прошу я, фанатично потираясь о него и отчаянно пытаясь достичь оргазма.

Его пальцы порхают по моему животу и спускаются все ниже и ниже. Он раздвигает мои складочки и сильно надавливает большим пальцем на мой клитор.

— Мокрая. Насквозь промокшая. Не могу дождаться, когда ртом смогу вылизать весь твой нектар.

Он кружит большим пальцем и вновь впивается своими губами в мои, поглощая крик удовольствия, срывающийся с губ, когда меня накрывают мощнейшие волны оргазма. Я чувствую себя так, словно мое тело только что накачали наркотиками, обретая новую жизнь с каждым всполохом наслаждения возносящего меня до небес. Его язык переплетен с моим, и этот поцелуй полон восторженного исступления. Наши языки цепляются друг за друга, пока он медленно возвращает меня на землю, небольшим толчком бедра задевая все еще пульсирующую киску. Он напоминает мне о том, что он по-прежнему более чем готов продолжить начатое, когда я чувствую, как его толщина снова трется об меня.

— Черт, детка… так приятно снова чувствовать тебя в своих руках.

Я всматриваюсь в его глаза, пытаясь полностью сосредоточиться на выражении лица, чтобы понять слова. Резкость, которая обычно искажала его поразительно-красивое лицо, исчезла, и ее место заняла искренняя привязанность. Он стал похож на прежнего Акселя, того, который был настолько влюблен в меня, что все остальное не имело значения. В этот момент я почти верю в это, почти верю, что мы снова можем вернуться к тому, что у нас было, и, несмотря на пережитое нами, я понимаю, что хочу этого. Я хочу вернуть Акселя. Я хочу вернуть нас и нашу любовь. Никогда раньше я не чувствовала такого, даже находясь вдали от него. Возможно, последние несколько лет время было не на нашей стороне, но сейчас… Я надеюсь, что судьба решила полюбить меня и подарить для разнообразия кусочек счастья.

— Что мы делаем, Аксель? — спрашиваю я, смыкая руки вокруг его шеи и прижимаясь лбом к его груди. Что мы делаем? У меня нет ответа на этот вопрос, но я надеюсь, он не отнесется к произошедшему, как к ошибке. Меня бы это просто убило.

— Я не знаю, Принцесса. Не знаю. Но чувствую себя так охренительно, что не могу это игнорировать, — он обхватывает руками мое лицо, вынуждая посмотреть на него. — Нам предстоит разобраться с кое-каким дерьмом, Иззи… и я не отпущу тебя, пока мы все не выясним. Не дам тебе уйти. Ты же чувствуешь это? Иззи, все, что мы когда-то испытывали по-прежнему внутри нас, и я не позволю тебе оттолкнуть меня. Мы не просто так вновь появились в жизни друг у друга, на то была причина.

Я киваю, потому что не знаю, что еще сказать. Он прав. Я просто должна верить, что когда мы сядем и воскресим в памяти все эти воспоминания прошлого, он будет так же крепко держать меня в своих объятиях.

— Хорошо, Аксель. Ты прав, мы должны поговорить.

Белые флаги выброшены и свободно развеваются. Я вновь опускаю голову вниз и прислоняюсь к его груди. Его сердце бешено колотится у моего уха, а его запах, который сейчас смешан с моим возбуждением, врывается в мой разум и овладевает чувствами и эмоциями. Я поднимаю руки вверх, обхватываю и крепко сжимаю его в своих объятьях. Он еле слышно вздыхает, устраивая мое тело так, чтобы притянуть меня к себе еще ближе и просто наслаждаться моментом единства наших сердец, вновь обретших друг друга.

Умиротворение. Даже несмотря на страх перед всем тем, что мне предстоит ему рассказать, моя душа пребывает в состоянии покоя.

Громкое покашливание возвращает меня на землю. Я наклоняюсь в сторону и смотрю поверх плеча Акселя, натыкаясь на озорной взгляд Мэддокса. Это такое редкое зрелище, что я на мгновение теряю дар речи. Он выглядит иначе, когда дает выход своим эмоциям, он выглядит молодым и беззаботным, существенно отличаясь от того Мэддокса, который славится своим суровым пронзительным взглядом.

— Занимательно, порно в живую. Не могли бы вы, по крайней мере, воссоединяться за закрытыми дверьми или в вашем собственном доме, черт возьми.

Хотя его глаза так же, как и мои, искрятся весельем, но его вопрос, адресованный Акселю, содержит в себе негласное предупреждение. Похоже, у меня объявился еще один большой и грозный брат.

— Извини, Мэд, — шепчу я поверх плеча Акселя и подмигиваю.

— Извини? Кончай с этим дерьмом, Иззи, — Аксель опускает мои ноги на пол, удерживая за бедра и, убедившись, что я твердо стою на своих двоих, настраивает себя на разговор с Мэддоксом. Он наклоняется ко мне и ворчливо шепчет: — Не двигайся, Иззи. Я не позволю Локку пялиться на тебя, пока ты полуголая и такая раскрасневшаяся. Проклятье… мммм. Не могу дождаться, когда окажусь внутри тебя.

Мне достается один скромный поцелуй, после чего он поворачивается спиной и, удостоверившись, что его большое тело полностью меня прикрывает, обращается к Мэддоксу.

— Моя вина, брат, но я не собираюсь извиняться за произошедшее, не дождешься, черт подери. Это лучший завтрак, который у меня когда-либо был, — все его тело сотрясается от смеха. Я вцепляюсь пальцами в его футболку и утыкаюсь своей пылающей физиономией ему в спину. Как стыдно.

— Забавно, просто обхохочешься. Засранец гребаный. Мне необходимо потрахаться, придурок, — Мэддокс проходит мимо нас и направляется на кухню. На нем какие-то поношенные и низко висящие на бедрах треники. Очень привлекательно, но не возбуждает, потому что вид того, как он почесывает задницу, роясь в холодильнике, — не лучший его ракурс.

— Классно, Мэд! — кричу я ему, не удержавшись и захихикав. — У тебя не будет проблем с дамами, если ты и дальше будешь ковыряться в заднице!

Теперь я не смеюсь, а хохочу, чувствуя себя так, словно от груза, который давил на мое тело, почти ничего не осталось.

Аксель оборачивается, одаривает меня легкой улыбкой и снова обвивает руками, отрывая меня от пола, чтобы можно было прошептать кое-что на ушко.

— Я безумно скучал по этому звуку, — его губы проводят дорожку поцелуев от моего плеча к уху, он облизывает языком ушную раковину, вынуждая трепетать в его руках и со стоном выдыхать его имя.

— Вы двое должны либо свалить на хрен, либо продолжать за закрытыми дверьми. Мне не зачем видеть это дерьмо в такую рань. Идите и воссоединяйтесь в другом месте, я не шучу. Я все прекрасно понимаю, но, черт подери, больше повторять не буду, — Мэддокс говорит это довольно безразлично, намазывая маслом свой тост.

Я отстраняюсь от Акселя и просто смотрю ему в глаза, замечая, что в них по-прежнему сияет обожание. Надеюсь, моя улыбка – небольшое, но явное свидетельство того, какие чувства я к нему испытываю.

Мэддокс был прав прошлым вечером, я больше не могу держать это в себе и после того, как Аксель вернулся в мои объятия, неопределенность уже не так страшна. Я чувствую, что из всего многообразия проблем, что царят в моей жизни, эта единственная, с которой я готова разобраться, чтобы двигаться дальше. Будем надеяться, что я сейчас принимаю правильное решение, потому что я больше не могу держаться за прошлое, не могу держать эту боль в себе. Более того, я готова впустить его в свою душу. Открыться ему в надежде, что мы сможем найти обратный путь друг к другу, что дело не только в этом бурлящем сексуальном влечении между нами.