Сьюзен Сонтаг - О Фотографии

—Эдвард Уэстон

В нашу эпоху технологической демократии хороший вкус оказывается в итоге не чем иным, как вкусовым предрассудком. Если искусство всего лишь создает хо­роший вкус и плохой, тогда оно потерпело полную не­удачу. Отталкиваясь от вкуса, так же легко сказать, хо­рошего ли вкуса у вас в доме холодильник, ковер или кресла. Хорошие фотохудожники и стремятся сейчас поднять искусство над понятием вкуса. Искусство ка­меры должно быть полностью свободно от логики. Должен быть логический вакуум — так, чтобы зри­тель заполнял его собственной логикой и произведе­ние фактически создавалось перед его глазами. Чтобы оно стало прямым отражением сознания зрителя, его логики, морального духа, этики и вкуса. Произведение должно действовать как механизм обратной связи в зрительской рабочей модели самого себя.

—Лес Ливайн («Искусство камеры» в «Студио интернешнл», июль—август 1975 года)

Женщины и мужчины — это невозможный сюжет, по­тому что здесь не может быть ответов. Мы можем най­ти только обрывки и проблески отгадок. И этот не­большой портфолио — всего лишь приблизительные наброски темы. Может быть, сегодня мы зароним се­мена более честных отношений между женщинами и мужчинами.

—Дуэйн Майкле

Почему люди хранят фотографии?

Почему? Бог знает. Почему люди хранят вещи — хлам, мусор, пустяки? Хранят, и все тут.

Отчасти я с вами согласен. Некоторые люди хра­нят вещи. Некоторые выбрасывают, как только ис­пользовали их. Это, да, вопрос характера. Но я говорю сейчас именно о фотографиях. Почему люди хранят, в частности, фотографии?

Говорю же — потому, что не любят выбрасывать ве­щи. Или же потому, что они им напоминают…

Пуаро ухватился за эти слова.

Вот именно. Они им напоминают. И опять спро­сим — почему? Почему женщина хранит свою фотогра­фию в молодости? И отвечаю: первая причина, в сущ­ности, — тщеславие. Она была хорошенькой девушкой и хранит свою фотографию, чтобы напоминать себе, какой хорошенькой она была в молодости. Это обо­дряет ее, когда зеркало говорит ей неприятные вещи. И она, может быть, скажет подруге: «Вот какой я была в восемнадцать лет…» — и вздохнет… Вы согласны?

Да-да, по-моему, это верно.

Тогда это причина номер один. Тщеславие. Теперь причина номер два. Сентиментальная.

Разве это не то же самое?

Нет, нет, не совсем. Потому что по этой причине вы сохраняете не только свою фотографию, но и еще чьи-то. Снимок вашей замужней дочери — в детстве, когда она сидела на коврике перед камином в тюлевом

платьице… Некоторых это очень смущает, но матери склонны к этому. А сыновья и дочери часто хранят фо­тографии матери, особенно если мать умерла молодой. «Это моя мама в детстве».

Кажется, я понимаю, к чему вы клоните.

И, возможно, есть третья категория. Не тщесла­вие, не сентиментальность, не любовь — может быть, ненависть? Как вы думаете?

Ненависть?

Да. Чтобы не умерла жажда мести. Кто-то нанес вам обиду — и вы храните фотографию как напомина­ние. Может так быть?

—Агата Кристи, «Миссис Макгинти умерла» (1951)

Перед этим, на рассвете, специально назначенная ко­миссия обнаружила труп Антонио Конселейро. Он лежал в хижине поблизости от сада. Когда сняли тон­кий слой земли, открылось тело, завернутое в убо­гий саван — грязную простыню; чьи-то почтительные руки положили на него несколько увядших цветов. На тростниковой циновке лежали останки «отъяв­ленного злодея» — агитатора… Тело извлекли из зем­ли с громадными предосторожностями, чтобы оно не распалось, — эта драгоценная реликвия, единствен­ная военная добыча, единственный трофей, захвачен­ный в результате конфликта!.. Его сфотографировали

и составили официальное свидетельство о смерти, удо­стоверяющее личность покойного, дабы вся страна не сомневалась, что с ее ужасным врагом наконец-то по­кончено.

—Эуклидес да Кунья, «Сертаны»

Люди все еще убивают друг друга, они еще не поняли, как они живут и зачем; политикам невдомек, что зем­ля — это единая сущность, однако изобретено телеви­дение (Telenor) «Дальновидение» — завтра мы сможем заглянуть в сердце сородича, быть повсюду и быть од­ному; миллионами печатаются иллюстрированные книги, газеты, журналы. Недвусмысленность реально­го, истина повседневной ситуации доступна для всех классов. Гигиена оптического, здоровье видимого мед­ленно просачиваются в нашу жизнь.

—Ласло Мохой-Надь(1925)

По мере того как продвигалась моя работа, стало ясно, что на самом деле не имеет значения, где я захочу фо­тографировать. Конкретное место просто давало повод для съемки… Ты можешь увидеть только то, что готов увидеть — то, в чем отражается твое сознание в данное время.

—Джордж Тайс

Я фотографирую, чтобы выяснить, как это будет выгля­деть на фотографии.

—Гэрри Виногранд

Гуггенхеймовские поездки были похожи на сложные поиски кладов, ложные нити мешались с правильны­ми. Друзья вечно направляли нас к своим любимым местам, или видам, или формациям. Иногда эти со­веты оправдывались, и нам открывались подлинные сокровища Запада, иногда рекомендованное место оказывалось пшиком, и мы проезжали много миль впу­стую. Я дошла до такой точки, что не могла получить удовольствия от пейзажа, если ради него Эдвард не вы­таскивал камеру; так что он не многим рисковал, когда, откинувшись на спинку, говорил: «Я не сплю, просто дам глазам отдохнуть». Он знал, что мои глаза к его ус­лугам, и, как только показывалось что-то в «уэстонов-ском» вкусе, я останавливала машину и будила его.

—Чарис Уэстон (цитата из книги Бена Мэддоу «Эдвард Уэстон: пятьдесят лет» [1973])

«Полароид SX-уо». Он не даст вам остановиться. Вдруг вы видите картину всюду, куда ни упадет взгляд… Вы нажимаете на красную электрическую кнопку. Ж-ж-ж… фш… И вот она. Картина оживает на ваших глазах, становится ярче, проступают подробности,

и через несколько минут на отпечатке все, как в жиз­ни. Вскоре вы уже делаете снимок за снимком, каждые полторы секунды! — ищите новые ракурсы, или делае­те копии, не сходя с места. SX-70 становится частью вас, без усилий скользя сквозь жизнь.

—Реклама (1975)

Мы рассматриваем фотографию у нас на стене как сам объект (человек, пейзаж и т.д.), который на ней изо­бражен.

Это необязательно было так. Легко вообразить лю­дей, которые иначе относились к таким изображени­ям. Которых, например, фотографии отталкивали по­тому, что лицо лишено красок, или, может быть, даже потому, что лицо в уменьшенном масштабе казалось им не человеческим.

—Витгенштейн

Это мгновенный снимок… разрушающего испытания оси? размножения вируса? лабораторной установки? места преступления? глаз зеленой черепахи? таблицы продаж? хромосомной аберрации?

страницы 173 «Анатомии» Грея? кардиограммы?

штриховой репродукции полутоновой литографии? трехмиллионной восьмицентовой марки с Эйзенхауэром?

волосковой трещины в четвертом позвонке? незаменимого 35-мм слайда? вашего нового диода в 13-кратном увеличении? металлографии ванадиевой стали? уменьшенного оригинал-макета? увеличенного лимфатического узла? результатов электрофореза? самой худшей аномалии прикуса? наилучшего исправления аномалии прикуса?

Как явствует из списка… количество объектов, кото­рые людям надо зафиксировать, безгранично. К сча­стью, как можно видеть из списка камер «Полароид Лэнд», почти безграничны и возможности их фикса­ции. И вы получаете снимки сразу же. Поэтому, если что-то упущено, вы можете повторить съемку, не схо­дя с места.

—Реклама (1976)

Предмет, который говорит об утрате, разрушении, ис­чезновении. Не говорит о себе. Говорит о других. Вклю­чит ли он их в себя?

—Джаспер Джонс

Белфаст, Северная Ирландия. Жители Белфаста сот­нями покупают открытки, запечатлевшие мучения го­рода. На самой популярной — мальчик, швыряющий камень в британский броневик… На других — сгорев­шие дома, войска на боевых позициях в городе, дети, которые играют среди дымящихся обломков. Открыт­ки продаются в трех магазинах Гардинера и стоят око­ло 25 центов. «Даже по такой цене их покупают по пять-шесть штук за раз», — говорит Роз Л ихейн, менед­жер магазина. Миссис Лихейн сказала, что за четыре дня продали почти тысячу открыток.

Туристов сейчас мало, сказала она, так что большин­ство покупателей местные, главным образом моло­дежь, для нее это — «сувениры».

Нил Шоукросс, житель Белфаста купил два полных набора открыток и объясняет: «Думаю, это будут инте­ресные напоминания о времени, и я хочу, чтобы оба мо­их ребенка поглядывали на них, когда вырастут».