Саманта Тоул - Жажда жизни

В памяти воскресают письма. Те слова. Ненависть, которую он выражал.

Меня атакуют чувства боли, предательства, злости на него и на себя, из-за этого я едва не задыхаюсь.

— В понедельник первым же делом я запрошу срочное запретительное постановление для тебя и Джетта, — говорит мне Расселл.

— Думаешь, он будет искать нас? Джетт в опасности? — Меня охватывает паника, и я быстро начинаю думать о том, как нам сбежать от Пола. В голове возникает идея покинуть страну.

Пока он не попал в тюрьму, он не был жестоким человеком, но я видела выведенную им чернилами ненависть, что он испытывал ко мне, считая, будто я украла у него жизнь — тюрьма может изменить даже самого мягкого человека.

Пол, выходящий из-за решетки через несколько дней — мужчина, которого я не знаю.

— Не думаю. Пол освобожден, но будет носить электронный браслет и у него будет комендантский час. Он не сможет покинуть пределы Манчестера. Не думаю, что он рискнет вернуться в тюрьму после стольких попыток выйти, и что будет нарушать условия освобождения, отправляясь в Лондон. И он не знает, где ты. Но все же лучше, чтобы запретительное постановление было.

Я знаю, как легко найти людей, да и мое имя не самое заурядное. Может, мне стоило сменить его, чтобы он не смог нас обнаружить.

Все мы хороши задним умом.

— Ладно.

— Все будет нормально, Индия. Мы всегда знали, что этот день наступит. Просто это случилось раньше, чем мы ожидали.

— Ты прав. Я знаю.

— Раз Полу одобрили просьбу о досрочном освобождении, может, он теперь другой. Может, он отпустил свою ненависть к тебе.

— Ты веришь в это?

— Хотелось бы, ради твоей же безопасности. В понедельник запрошу протокол пересмотра, чтобы понять, почему его освободили. Думаю, все должно быть в порядке.

— Если там будет что-то… о желании увидеться с Джеттом…

— Он знает, что ему это не позволено, но, конечно, если что-то обнаружится, я дам тебе знать сразу же.

— Спасибо.

— Кит все еще живет с тобой?

— Да.

— У твоего дома хорошая система безопасности?

— У нас стандартная система.

— Может, пришло время ее улучшить.

— Рассел, ты сейчас не помогаешь мне успокоиться, — посмеиваюсь я невесело.

— Прости. Даже несмотря на то, что я верю, что ты будешь в порядке, я просто пытаюсь предложить тебе способы почувствовать себя безопаснее.

— Я знаю и ценю это. — Я выдыхаю, проводя пальцами по волосам.

Я слышу рев мотора, и мои мысли возвращаются к Леандро. Кто он. Где я.

— Я кое с кем встречаюсь, — говорю я Расселлу. — Новые отношения, но он известная личность.

— Нахождение с ним подразумевает внимание общественности к тебе и Джетту?

— Да. Нас уже сфотографировали вместе. Не Джетта, но уверена, что не пройдет много времени, как они узнают мое имя и Джетта. Думаешь, это создаст проблемы?

Наступает пауза, пока он думает. Его молчаливость нервирует меня.

— Если Пол на самом деле изменился, тогда нет, проблем быть не должно. Но он узнает, где именно ты живешь и как. Пресса даст ему полный доступ к тебе и Джетту. Мой тебе совет: пока Пол на свободе, держись от прессы как можно дальше. И мы посмотрим, как все пойдет.

— Спасибо, Расселл, за все. И спасибо, что поставил в известность.

— Без проблем. Буду держать тебя в курсе событий… и мне правда жаль, Индия.

— Да, мне тоже.

Я вешаю трубку, прекращая разговор с Расселлом, и прислоняюсь спиной к стене, головой прижимаясь к кирпичам. Поверить не могу, что он выходит. Я всегда знала, что этот день настанет, но рассчитывала на еще несколько лет, когда Джетт будет постарше.

Как мне, черт подери, рассказать Джетту, что его отец на свободе?

Я закрываю лицо руками. Скользя по волосам руками, и тяну их в самых расстроенных чувствах.

— Вот ты где! — сражает меня голос Джетта.

Я поднимаю взгляд, чтобы увидеть его в дверном проеме входа в бокс.

Его счастливое выражение лица меняется, и он делает шаг ко мне, давая двери закрыться за его спиной.

— Мам, ты в порядке?

Я избавляю лицо от любых эмоций и выдавливаю яркую улыбку.

— Все хорошо.

— Кто звонил? — кивает он на телефон, который я жестко сжимаю пальцами.

— Просто пациент. — Я убираю телефон обратно в карман, пытаясь расслабить напряженные мышцы тела.

Я вижу его скептический взгляд. Сейчас я не могу ему сказать. Не здесь. Мне нужно время подумать. Прийти к какому-нибудь решению.

— Как Леандро справляется? — киваю я в сторону бокса, меняя тему разговора.

Широкая улыбка освещает его лицо.

— Завтра он стартует первым.

Искренняя улыбка на краткий миг заменяет искусственную.

— Это отличные новости.

— Он завтра выиграет, ни капли не сомневаюсь.

— Само собой выиграет.

— Ты возвращаешься? Он скоро вернется в бокс.

— Сейчас приду.

Я отталкиваюсь от стены, пытаясь стряхнуть со своих плеч тяжеленный вес всепоглощающего страха.

Глава двадцать девятая

ИНДИЯ УЖЕ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ОТВЛЕЧЕНА. До квалификации с ней все было в порядке, но с тех пор она будто не со мной. Она кажется озабоченной чем-то.

Даже когда мы занимаемся любовью, создается впечатление, будто отчасти она отсутствует, и мне это не нравится. Совсем не нравится.

Сразу после гонки в Будапеште я должен был отправиться с командой в Бельгию, но изменил планы и полетел обратно в Лондон вместе с Индией. Я не собирался оставлять ее, пока она была в таком состоянии. У меня было всего несколько дней, прежде чем нужно было улетать в Бельгию, и до того момента я был настроен выяснить, какого черта с ней происходит.

Мы прибыли домой вчера, и она пошла на работу. Не встретилась со мной, чтобы пообедать. Она, извиняясь, выдумала какую-то чушь про сильную занятость.

Сейчас я вижусь с ней в первый раз после нашего возвращения, и мы находимся у нее дома. Джетт наверху, Кит на свидании, а мы с Индией смотрим фильм, но с тем же успехом я мог бы сидеть здесь один.

В общем, она сейчас со мной, и я никуда не уйду, пока она мне не скажет, что с ней такое.

— Ты собираешься рассказать мне? Или мне, блядь, начинать угадывать? — Слова получились несколько более грубыми, чем я рассчитывал.

Ее взгляд направлен на меня. В нем плещется гнев.

— Расскажу тебе что?

Я беру пульт и выключаю телевизор.

— Расскажешь мне, что тебя гложет.

Ее выражение лица проясняется.

— Ничто меня не гложет.

Да ради всего святого!

— В воскресенье я выиграл Гран-при в Венгрии.

Она смотрит на меня в смятении.

— Я знаю. Я была там.

— Физически была. Мысленно — нет. За день до этого ты стала смотреть на меня иначе. Иисусе, Индия, как-то мало у тебя было энтузиазма в связи с моей победой на первой гонке, на которой ты присутствовала после начала наших отношений, а мне ведь было немного, блядь, важно, чтобы ты была свидетелем этой победы, и все, что я получил, это поздравления и похлопывания по плечу.

— Иисусе, прости, что не дала тебе полагающегося количества оваций! — огрызается она. — Что ты хочешь, чтобы я сделала? Запихнула язык тебе в глотку? Сорвала одежду и отымела прямо здесь и сейчас? Прости, но это было бы неуместно, знаешь ли, из-за моего ребенка и остального гоночного населения, находящегося здесь!

— Ты кричишь на меня? — спрашиваю я ее.

Серьезно, со мной что-то не так, потому что я невероятно завелся, когда она разозлилась. От ее разъяренного вида мой член становится твердым как гвоздь. Ну, почти все, что она делает, заставляется мой член твердеть, но ее гнев определенно мой афродизиак.

— Мать твою, звучит очень похоже, да? — Она хмурит брови.

Она сексуальная как сам секс.

— Я правда хочу тебя трахнуть прямо сейчас, — говорю я ей со всей серьезностью.

Она смотрит в мою сторону, ее глаза расширяются и в них пылает огонь.

— Ты серьезно?

— Я никогда не шучу о желании трахнуть тебя.

— Иисусе! Ты правда выводишь меня из себя, — раздражается она.

Она поднимается с софы, но я ловлю ее за руку, останавливая, и тяну к себе. Она издает протестующий звук, но на самом деле не пытается встать.

— Ты правда заводишь меня, — говорю я ей.

Она смотрит на меня, выдерживая паузу.

— Я сейчас очень зла на тебя, Леандро, — бормочет она, но ее голос уже не такой злой, каким был до этого.

— Да, ну так и я тоже зол на тебя, Индия. Но все равно готов для тебя. — Я скольжу руками к ее заднице, чтобы стиснуть ее.

Она щурится, уставившись на меня.

— У нас не будет секса.

— В данный момент не будет, но как только Джетт заснет, я привяжу тебя к твоей кровати и оттрахаю до потери пульса.

От моих прикосновений она вздрагивает. Обожаю то, что она не может устоять передо мной, как и я не могу устоять перед ней.

— И если мне придется тебя пытать, чтобы вытянуть правду, лишая оргазма, тогда так тому и быть. Но я бы предпочел, чтобы ты рассказала мне, что же тебя гложет, чтобы мы могли это исправить, и чтобы я мог провести время в постели, даря тебе множественные оргазмы.