Комбат Найтов - Мы взлетали, как утки...
- Господин генерал! - обратился я к Борута-Спеховичу, - У Вас есть отряд, который действует в том районе? И чем он может нам помочь?
- В районе Назиелска действует отряд майора Волка, но, сил у отряда недостаточно для такой операции. В этом районе действуют три аэродрома противника и танкоремонтный завод. Очень тяжелая обстановка для открытых выступлений. Отряд, в основном, занят разведкой и распространением информации о положении на фронтах. - перевела ответ генерала Кристина.
- То есть, сидит по домам и схронам, и баб мнет? Зажечь костры сумеют, там, где нам надо?
- Это, конечно. Давайте точные места.
- Вот деревня, Вымысли. Вот скотный двор. Вот этот дом должен загореться четко по времени.
- Но, там же люди!
- Как это будет сделано, меня мало интересует, генерал. Мне нужен этот сигнал.
- Слушаюсь, господин генерал.
Начинаем готовить два 'Галифакса', которые загружаем на все шесть тонн кассетными и ротационными бомбами. В Англии в тоже время в этом направлении начала работать 138-я эскадрилья транспортных 'Галифаксов' в интересах Армии Крайовой. Так что появлению 'Галифаксов' над Польшей немцы удивляться не будут. Днем, наконец, прилетело два 'Шторьха' майора Мальцева. Коля всем показал свою новенькую Золотую звезду. Незадолго до вылета я собрал всех у себя в штабе на постановку задачи. Все готово. Дал команду приступить к исполнению. Когда все выходили, то я остановил генерала Борута-Спеховича:
- Вы получили подтверждение о готовности майора Волка.
- Так есть, господин генерал. - ответил он, приложил два пальца к козырьку 'рогативки' и повернулся на выход. За ним повернулась Крыся, и, незаметно для генерала, бросила сжатую в комок бумажку. Дверь за ними закрылась, я поднял ее.
'Серж, огней не будет.' - росчерк. Твою мать! Вызываю Колю.
- Николай, смотри! Отсюда - сюда, затем оттуда, после дозаправки - сюда. С четырьмя - шестью РС с осколочно-фугасной, так чтобы дом загорелся.
- Нет, все мокрое, вряд ли загорится, надо брать ЗАБы или выливной прибор.
- Ни того, ни другого нет.
- Бутылки с КС?
- Это есть.
- Мне нужно пять двадцать, с посадкой, если ветра не будет. Сообщи по маршруту до Гродно, что летим. Парой. И вчетвером. Если что, вручную сработаем.
Цепляют дополнительные баки, до Таурая идут на самой малой. Там садятся и дозаправляются. Доложились о готовности. Отсюда им два часа двадцать минут лета. Даю старт 'Галифаксам'. И через 31 минуту стартуют два 'Шторьха', только бы пронесло! Через 15 минут Коля доложился, что прошел линию фронта, идет к месту. Никто не мешает. Был запрос со стороны немцев, ответил, что идет с документами к Варшаве в штаб фронта. Естественно, на немецком коде. Вроде больше не пристают. Я поднял еще самолет для ретрансляции того, что говорит Коля. Ходит вдоль линии фронта, настроенный на немецкую волну. Коля телеграфом передал маршевую скорость: 148 км/ч. На два км меньше расчетной. Через час все начали собираться у меня комнате 'для контроля исполнения', даже Панфилов и Голованов, который не полетел с остальными на Берлин. Эта сука, Борута-Спехович, тоже крутится здесь, изображает крайнее волнение! Отвлекающая группа отбомбилась по Страсбургу, где пролетали наши разведчики, вторая уже выходит на Тересин. Немецкого противодействия нет. Борута здесь вместе с радиостанцией, якобы, весь в работе.
- Осталось пять минут, господин генерал! Давайте сигнал зажечь привод. С этого расстояния его увидят.
- Есть, господин генерал! Даю! Не подтверждают получение. Сейчас повторим! Наверное, какие-то проблемы со связью. Ответа нет.
- Der Zweite! Passen Sie auf die Leuchte auf? ('Второй!' Огни наблюдаете?)
- Nein. (Нет!)
- Bestrafen Sie! Sie haben 3 Minuten Zeit. (Работайте! У Вас три минуты!)
- Verstanden. Bin ueber dem Zielobjekt in eine Minute. Fuehre aus. (Вас понял, буду над целью через минуту. Исполняю.)
- Генерал, выключайте свою тарахтелку, и сдайте оружие, Вы - арестованы. Со мной такие шутки не проходят. Самолеты над целью с точностью до 30 секунд, а Ваших козлов не слышно и не видно. От участия в операции вы отстраняетесь, Вашу дальнейшую судьбу определит военный трибунал.
- Der Erste, hier ist der Zweite. Befehl ausgefuehrt. ('Первый', я - 'Второй'. Исполнено!)
- Там мирные граждане Польши! - завопил генерал.
- На войне мирных граждан не бывает. Ежедневные потери Красной Армии составляют более 5 тысяч человек в сутки, и две трети из них из-за того, что до сих пор работает Варшавский узел.
- Я - шестнадцать, привод вижу, меняю курс.
- Я - семнадцать, на курсе. Метку вижу.
- Увести!
И Борова, и Кристину вывели из помещения. На меня попытался накинуться Панфилов, но я остановил его:
- Не сейчас! Чуть позже!
- Я - 'шестнадцать', сброс. Цель вижу!
- Я - 'семнадцать', цель поражена, сброс!
- Отличная работа! Домой!
- Цель поражена! Понял, домой!
- Я - второй! Обнаружил две батареи 'ахт-ахтов', иду домой. Дом-два. Обеспечьте прикрытие. - дом два - это Гродно. На большее у них бензина нет.
- Вот теперь, слушаю Вас, товарищ генерал. - обратился я к Панфилову.
- На хрена требовалась эта картинка! Ты же завалил всю операцию!
- Я арестовал троих, и их в одной камере не содержат. Схожу, извинюсь и поблагодарю Кристи, остальное - в Ваших руках, товарищ генерал. Мне предатель в операции не нужен. От слова: 'совсем'.
Генерала и остальных уже поместили на гарнизонной гауптвахте. Сначала я и Панфилов допросили радиста, после этого пришлось еще посылать людей и арестовывать еще нескольких радистов польской миссии, которые работали с Лондоном и с отрядом Волка, изымать бланки радиограмм и коды. Требовались доказательства предательства. Работают 'чистенько' никаких следов не оставляют. Все радиограммы уничтожены, кроме копий, которые переданы нам. Исходящих радиограмм просто нет. Шифровальные блокноты изъяты. Особый отдел дивизии приступил к работе по полной, подключилась Москва, служба перехвата армии и фронта. И я, и Панфилов, пока, запретили допрашивать Кристину. Требовалось раскрыть степень ее участия в операции. Один из радистов пошел на сотрудничество и сдал место хранения шифровальных книг. Дело сдвинулось с мертвой точки. Ни в Лондон, ни под Варшаву Борута координаты 'привода' не передавал. Вообще. Зато сданы стоянки наших тяжелых самолетов и схема расположения зенитных батарей. Хорошо, что не немцам, а англичанам, но факт работы на иностранную разведку и передачи данных военного и секретного характера зафиксирован. Лишь после этого принято решение о работе с Кристиной, так как ее роль в этом спектакле осталась за кадром. Никто из допрашиваемых ни положительно, ни отрицательно ее не охарактеризовал. Максимум: любовница генерала, редкая сволочь, очень заносчивая аристократка. С членами польской миссии она отношений не поддерживала. Ни с теми, кто точно - враг, ни с теми, кто сотрудничал с нами. Панфилов почесал репку, и сказал, что она - профессионал, и не раскрывалась ни перед кем из миссии. Судя по ее поведению и не собирается этого делать. По моему приказу ее кормили из летной столовой, выводили на прогулку, в отличие от остальных, принесли в камеру личные вещи, естественно, после тщательного досмотра. Панфилов принял решение, что первым с ней должен поговорить я, и это не должен быть допрос. Ее камера находилась в другом крыле здания гауптвахты. Предварительно позвонили начальнику караула и коменданту, чтобы шум не поднимали при встрече. Было довольно поздно, но еще не ночь, а вечер, перед ужином.
- Алексей Павлович, если мы хотим привлечь ее на нашу сторону, то встречаться с ней нужно не в тюрьме. Это психологически давит. Лучше в ресторане или в домашней обстановке.
- Ну, с ресторанами напружно, да и летчики не упускают возможность там бывать. Засветимся. Есть одна квартира, сейчас распоряжусь.
Он кому-то позвонил. Затем мы с ним поехали в город. Это - недалеко, за железной дорогой, которая находится за небольшой речушкой, которая служила как бы границей между нами, военными, и городом. Так повелось здесь с 39-го года, когда Красная Армия вошла в эти места. Штаб дивизии располагался в самом большом местном здании, которое называлось дворцом Дурбе. На запад от него шли склады боеприпасов, обмундирования и ПАРМ. Небольшая роща отделяла военный городок от штаба, сразу за штабом жили технари и железнодорожники. А местные жители в эту часть практически не ходили. Так же и наши старались не появляться в городе. Вначале это было условие расквартирования наших частей в республике: мы не должны были вмешиваться в местную жизнь, затем это стало привычкой. В общем, за 'железкой' я ни разу еще не был. Мы остановились на Рижской улице, шедшей параллельно железной дороге возле небольшого полутораэтажного дома, дверь которого располагалась низко, а окна выходили на улицу выше двери. Такое редко встречается в наших городах. Алексей Павлович постучал, дверь открыла пожилая женщина, которая проводила меня в правую комнату. Она что-то сказала на непонятном языке, Панфилов перевел, что ужин приготовлен, он на кухне, посуда там же. Это - ключи от двери.
