Сердце даэдра (СИ) - Аманда Франкон
«В общем-то, нет никакой необходимости убивать его, если он меня узнает», — рассудил Эштон, косясь в сторону ручья, вдоль которого расхаживала четвероногая зеленая боливога с огромным перепончатым гребнем на спине.
Зарубить медлительную тварь ему удалось быстро, но пришлось дожидаться ночи, чтобы побеседовать со стражем. Чтобы чудовище его узнало, надо было снять шлем, но Эштона слишком хорошо помнили в Пределе, он часто сидел в местном трактире, слушая сплетни и просто бред сумасшедших. Его самого здесь считали сумасшедшим, а потому своим, но афишировать свое присутствие сейчас ему не хотелось.
По счастью, ночь выдалась ясная. Эштон стянул шлем, поправил лук и колчан с костяными стрелами, которые заготовил на случай, если здоровяк все же не узнает его, и подхватил земли мешок с тушей. Поднявшись на плато перед вратами, по которым расхаживал страж, дремора тихо свистнул, как делал это обычно, привлекая к себе внимание.
Страж неуклюже повернулся, несколько мгновений щурился, вглядываясь в полумрак. Эштон напрягся и уже готов был вскинуть лук, но безгубый рот существа растянулся в улыбке. Дремора выдохнул и бросил на землю мешок с тушей.
Пока страж увлеченно поглощал свежее мясо, Эштон аккуратно вскрыл один из швов на его теле и, просунув руку куда-то в область груди чудовища, нащупал там ключ от врат. Пару раз воину пришлось уворачиваться от секиры, заменявшей существу левую руку, но вовсе не потому, что страж решил напасть: лишенный возможности чувствовать боль, он вовсе не заметил манипуляций со своим телом. Однако он несколько раз поднимал и опускал свое оружие на тушу, чтобы раздробить ее и достать костный мозг.
Получив ключи, Эштон мог пойти дорогой Мании — обманчиво яркого и красивого, но опасного мира, или Деменции — не менее опасной, но в добавок еще и мрачной. Дремора остановился в задумчивости, ни один из путей его не прельщал.
— Эштон! — разгневанный голос Релмины Вереним, который он уже успел подзабыть со времен предыдущего визита в Предел, неприятно резанул по ушам.
Только сейчас Эштон вспомнил, что все еще держит шлем в руках. Он вздохнул и повернулся к темной эльфийке, облаченной в пышное, но видавшее и лучшие времена платье. Она заметила в его руке ключ, увидела распоротый шов на груди стража и облегченно выдохнула.
— Ты пощадил мое дитя, — голос ее стал мягче, но все еще, по мнению Эштона, и рядом не стоял с голосом Алисии. — Спасибо. Мало кто ценит эксперименты такого рода и знает, сколько труда вложено в них.
— Может, вскоре острова пополнятся человеком, с которым ты можешь это обсудить, — улыбнулся Эштон, некстати задаваясь вопросом, пыталась ли Алисия создавать зомби-гибриды из тел людей и животных так же, как из двемерских металлических машин. — Но для этого мне нужно, чтобы ты никому обо мне не рассказывала.
— Так и быть, безумный дремора, — не колеблясь, кивнула Релмина. — Но скажи, зачем ты прошел через дверь для обитателей нирна? А впрочем… — эльфийка замахала руками, — не хочу знать, хоть и догадываюсь. Советую Деменцию — там ты по крайней мере постоянно будешь настороже, тебя не обманет красота окружающего пейзажа.
Сказав это, она подобрала юбки и поспешила к Стражу, который озадаченно глядел на распоротый шов.
Эштон же, последовав совету Релмины, отпер врата в Деменцию.
Дремора был точно уверен, что идет по дороге, ведущей прямо в замок Шеогората. Однако он нисколько не удивился, когда вместо ворот Нью-Шеота за очередным поворотом увидел белый мост, ведущий к вратам в Зедилиан — подземелье, наполненное множеством испытаний для героев.
Занимался рассвет, и Эштон издалека различил в самом центре моста фигуру своего непосредственного начальника.
Эштон не стал снимать шлем, но валкиназ узнал его по походке, как узнал бы любого из тысячи слуг-дремор Шеогората. Привратник хлопнул себя по бедру и расхохотался.
— Раздери меня Дагон, у тебя получилось, безумный ты дремора! — крикнул он. — А мы уж думали, ты и правда помер. Но знаешь что? Я поставил на то, что ты жив, сотню чарок крови, и теперь смогу ею хоть залиться — никто больше не верил, что ты вернешься.
Голос валкиназа разносился над долиной, как гром, но звучал вовсе не угрожающе и даже весело. Эштон на мгновение замер, прикидывая, в самом ли деле его бывший боевой товарищ и глава тысячи дремор испытывает к нему дружеские чувства или разыгрывает их в расчете получить выгоду или усыпить бдительность? Еще сотню лет назад он сказал бы, что валкиназом, несомненно, руководит холодный расчет. Но Дрожащие острова оставляли отпечаток на умах всех своих обитателей, и — как знать — может, сделали жестоких слуг Дагона немного более… человечными? По крайней мере, некоторых из них.
Отогнав очередную мысль о том, что Алисии наверняка было бы интересно изучить этот феномен, дремора двинулся по мосту. Он ожидал, что валкиназ атакует, но тот повернулся и первым направился к воротам, чтобы отпереть их.
Вместе они шагнули в темный коридор, валкиназ направился к узкой лестнице, ведущей наверх. Эштон как прибывший через дверь из Нирна не видел ее, но прекрасно знал о ее существовании. Его начальник, будучи на службе, шел к потайному ходу, но, прежде чем раствориться в камне, обернулся.
— Я хоть и рад за тебя, Эштон, но теперь ты сам по себе. Мы будем верны Шеогорату до конца, — сказал он твердо.
— На это я и рассчитываю, — улыбнулся Эштон, поправляя крепления на перчатках.
Эштон прекрасно знал, куда именно держал путь валкиназ: он сам не раз стоял за пультом, решая судьбу забредших в опасные руины героев и выбирая испытания для них. Но сегодня ему самому предстояло оказаться в шкуре тех, кого в прошлом он так хладнокровно казнил. С той только разницей, что дремора заранее знал обо всех испытаниях и был
