Последний выживший на станции «Таймыр» - Александр Зубенко
Где-то в торце прохода хлопнула дверь. Лай снаружи стал громче и превратился в яростный рык. То, что она увидела перед собой, помутило на миг её разум, захотелось в ужасе закричать, теряя контроль и самообладание.
Иначе, как адом, это трудно было назвать.
Все стены коридора были обрызганы сгустками крови, продолжавшей стекать к плинтусу свежими ручейками, чтобы собираться на полу в небольшие лужи. Она была повсюду, разбрызганная, растекающаяся, устремляющаяся к её ногам. В двух шагах от двери, распростёртый на полу, валялся охранник поликлиники. Униформа была разорвана, словно по ней прошлись невидимые ножницы, оставляя за собой лоскуты ткани, обрывки карманов и все внутренности, разметавшиеся сейчас по полу. Охранник лежал навзничь, смотрел стеклянными глазами на мигание неоновых ламп, и был абсолютно мёртв, если здесь применимо такое слово. Тоня перевела взгляд на рядом лежащее тело: тут-то её и вырвало.
Это был труп медсестры, ухаживающей за ней. Молодая девушка валялась рядом, истерзанная, с вывернутой шеей и развороченными внутренностями.
Тоня закричала. Дико, долго, оседая на пол.
Меж тем, из торца соседнего крыла в коридор ступила фигура… второго водителя вездехода, бросившегося к Тоне, словно ягуар в саваннах Амазонки. Проснувшиеся от криков пациенты начали открывать двери соседних палат, выглядывать наружу – кто на костылях, кто, держась руками за косяки, кто вообще просто вызывал медсестру, лёжа под растяжками на койках. Левое крыло больницы проснулось. Водителю теперь некуда было деваться. Насытившись печенью медсестры и охранника, он хотел было добраться до Тони, но помешали проснувшиеся люди. Тот малый сфероид, что доставил его сюда под стены больницы, сейчас покачивался в пространстве за двором, приводя в неописуемую ярость верного пса, защищавшего, как он полагал, покой своей хозяйки. Водитель, весь в крови и вывороченных внутренностях двух жертв, разбил прыжком лампу на потолке, рванул по пути горло одному из калек, взвыл по-звериному и выскочил по лестнице наружу…
Где и столкнулся с Витей-Васильком, который как раз выбирался из кабины заглохнувшего во дворе вездехода.
Наткнувшись на второго водителя, Витя-Василёк, бывший возлюбленный Тони, рубаха-парень и любимец всей станции, дико взревев, бросился на соперника, целясь оскалившимися клыками тому в горло. Они почувствовали друг друга. Два превратившихся в зомби бывших человека, они узнали в противнике тот запах миазмов, издаваемый полуходячими мертвецами, после того, как большой «пузырь» облучил их, а его младший «брат» добавил всё остальное, превратив их в людоедов, мародёров и маньяков, желающих насытиться человеческой печенью. Два нелюдя схватились между собой: один, чтобы добраться до девушки, другой – чтобы её защитить. Оба существа, бывшие некогда людьми, вцепились зубами в сонные артерии, хрипло завыли и заметались на мёрзлой земле, словно дикие хищники, не поделившие добычу. Водитель под натиском более молодого Вити сипло захрипел, пустил струю пульсирующей крови, пару раз дёрнулся, и затих, вытянувшись во весь рост прямо у гусениц вездехода.
Наступила тишина.
А потом раздался истерический крик Тони.
…Всё это время младший «собрат» космического «пузыря» тихо и мерно покачивался в воздухе, словно наблюдая со стороны за всем происходящим, что творилось во дворе больницы. Из окон высовывались больные, а в левом крыле здания завыла пожарная сирена, очевидно, оповещая весь персонал срочно собраться на месте трагедии.
Начинался переполох.
Кричавшая на весь двор Тоня медленно охнула, поперхнулась, и стала оседать на ступени крыльца, увидев живого и невредимого Витю, отчего-то вгрызающегося зубами во внутренности водителя. Девушке было невдомёк, какая метаморфоза произошла с её возлюбленным за последние несколько дней. Последнее, что она увидела, прежде чем потерять сознание, это жёлтые, хищные глаза своего друга, некогда бывшие человеческими, а сейчас бессмысленными и безумными во время утоления жажды человеческой плотью. Рядом сидел Бадик и выл.
Малый сфероид, очевидно, полагая, что время настало, качнулся в воздухе, выпустил из себя зеленоватые лучи, обездвижил всех высунувшихся из окон и бегущих по лестницам людей, приблизился к Васильку и раздулся в размерах. При полной тишине и неподвижности, сфероид раскрылся и, подняв в воздухе нового «пассажира», поглотил в себя, словно сделал глоток. Спустя секунду туда последовал и пёс, с застывшей в лае пастью. А ещё через секунду, прежде чем Тоня и остальные пациенты начали приходить в себя, шар мигнул, испепелил дотла истерзанное тело водителя и исчез прочь, только его и видели. Последовал тихий хлопок, а за ним, как и прежде, всё вновь пришло в движение.
Тоня, очнулась. Кто-то орал, кто-то визжал, где-то хлопали дверями, выла сигнализация, а впереди себя она видела лишь кучу пепла, оставшейся от водителя, заглохший вездеход и брызги крови, ещё не успевшие замёрзнуть на снегу.
И вот, что странно…
Ни Вити, ни водителя, ни её родной собаки у вездехода она не увидела. Будто померещилось.
Кто-то сзади поднял её, как пушинку бросил на носилки, и внес внутрь – два белых халата, две пары ног, две пары рук. В глазах всё затуманилось, и девушка вторично провалилась в небытие. …Спустя два дня местная газета вышла с таким заголовком:
«ПРОПАЛА ВСЯ ВАХТОВАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ СО СТАНЦИИ «ТАЙМЫР».
В статье упоминались имена всех участников трагедии, и редактор, надеясь на помощь местного населения, просил тех, кто что-либо знает о происшедшем, звонить по телефону горячей линии. Ниже были перечислены события, случившиеся в Пясинском заливе за все предшествующие месяцы, прежде чем команда смотрителей станции перестала существовать. Упоминалось так же исчезновение куратора станций с его заместителями, и чуть позже – команды спасателей во главе с бригадиром сейнера.
Было принято решение оповестить обо всём столичную печать и государственную власть.
Тоня лежала на койке и, ничего не помня, видела этот номер газеты, читала статьи, однако ничему не удивлялась, жалея только о погибших, которых она абсолютно не помнила. Что-то смутное витало у неё в голове: что-то зыбкое и непонятное, какие-то вихревые волны, собака, качающийся шар в пустоте… возможно даже какой-то парень, любивший её до безумия…
А потом…
Потом всё обрывалось. Она смотрела на фотографии и никого не узнавала.
Ей стёрли память.
Так прошло несколько дней. Однажды, встав поутру с койки и пройдя в умывальник, Тоня надолго приникла к своему отражению в зеркале, однако что-то похожее с той девушкой на фотографии в газете так и не обнаружила. Из этого следовало, что ей не только стёрли память, но и полностью изменили внешность.
Отсюда можно было сделать вывод, отчего её никто не сопоставлял
