Нечаянная для волка-одиночки - Ирина Александровна Зайцева
Но ведь это не может быть правдой? Руки покрылись липким потом. А по спине пробежался мороз. Я… Я же не такая.
Отложила в сторону книгу, в которой едва ли прочла пару страниц. Встала и подошла к стеллажам. Солнечный зайчик не отозвался даже на вслух произнесенную просьбу. Тайна метаморфов оставалась тайной для меня. Так же и с вопросом об истинных. Никаких подсказок. Искать самой долго и непродуктивно. Мне явно намекали, что стоит прочесть то, что предложили.
Вернулась к недочитанной книге.
Мироустройство пятидесятивековой давности было для меня малоактуально. Но довольно скучный текст отлично отвлекал от так испугавших меня мыслей. Скучный ровно до той страницы…
У нагов тоже были истинные.
Аши.
Глава 31.
Неясная тревога била по нервам уже не первый день. Никакой видимой причины для нее не было, кроме затянувшегося отсутствия Хаади. Я уговаривала себя, что наг здесь не первый день. И что богиня обрекла его на бессмертие. Но все же ощущение предэкзаменационного мандража не проходило. И чем дальше я искала его причину, тем больше склонялась к мысли, что беда грозит не мне и не Хаади. Элройд. Сегодня опять он мне приснился. Тот, мечущийся в горячечном бреду на тюфяке, брошенном на пол избушки.
Его бред можно было считать бессмысленным набором слов и их фрагментов. Но в почти безнадежной надежде вытащить его из лап и зубов смерти, я многое успела понять и разобрать. Трагедия, случившаяся у него в доме, была явной подставой. Ловушкой. И цель ее — сделать из него изгоя. И преступника. Рассорить с лучшим другом. И… загнать… отправить на эшафот, если я правильно разобралась с законами оборотней, пусть и многовековой давности.
Артефакт для работы с корреспонденцией был здесь же, в библиотеке. Его внешний вид, примерный принцип работы и оформление послания я нашла в одной из книг, еще когда заинтересовалась, как здесь обстояли дела с почтой. Заклинание отправки почты было активным. Оставалось сделать так, чтобы никто, кроме правителя письмо прочесть не смог. И чтобы письмо привлекло только его внимание. Чисто внешне это удалось придумать. Я сверну лист солдатским треугольником. Закрыть готовой печатью особого труда не составит, судя по имеющейся тут же инструкции. Нужен был ключ. Открывающий письмо ключ. В начинающейся панике я не придумала ничего лучше, чем имя погибшей жены Роя.
В надежде, что я не опоздаю со своим тугодумством, села за письмо. Сочинения и в школе мне не давались. Писем никогда не писала — некому было. Самая длинная смска отправленная тогда…. Неважно. Важно, что писать придется на языке настолько далеком от всех земных, что представить страшно. Но говорю и читаю я на нем без труда.
Сначала черновик. Села. Взяла бумагу. Пишущий стержень, по виду очень смахивающий на наш карандаш, но оставляющий за собой четкую и яркую линию. Был у меня маркер. Оставляющий очень тонкий след, очень похоже.
И на первом же слове зависла. Банальное «здравствуйте» в этом мире отсутствовало. Судя по тем же книгам, каждая раса приветствовала друг друга разными фразами. И мало того, текст этих фраз был разным в зависимости от того, к кому было обращено приветствие. И было это… Давно. Очень давно. На Земле сказали бы «до потопа». Прослыть невежливой или «допотопной» не хотелось одинаково. А нужная фраза все не приходила в голову.
Наконец, наплевав на вежливость, просто написала: «Ваше Величество!»
Уже почти закончив, поняла, что пишу на родном русском. Дописала до конца. Прочитала. Сама не поняла некоторые места. Исправила. Снова прочитала. Исправляла еще раз десять. Пушкин свои рукописи правил меньше. Переписала набело. Вот теперь вроде понятно. Мне. Все остальные русский не знают.
Села за перевод, срисовывая похожие слова с книги. Где-то к середине листа поняла, что уже пишу сама. Но криво и с ошибками.
Взяла новый лист. Это было бы смешно, если бы не ощущение утекающего сквозь пальцы времени.
Артефакт тренькнул. Письмо ушло адресату.
Пришло успокоение. Словно до этого я опаздывала на важную встречу, а сейчас мне сказали, что ее перенесли на час позднее, и я успеваю к ней подготовиться.
Встала из-за стола и подошла к дальнему стеллажу. Неожиданно светлячок вспыхнул над верхней полкой. Вытащенная книга была несколько странной. Обложка была пришита задом наперед. И вверх тормашками.
Сначала это показалось смешным. Но открытая наугад страница… Строки шли вертикально. Более того. Слова снова звучали в голове, как через наушники, когда я вела глазами по строкам снизу вверх. Сначала я мало что понимала, путаясь в направлении и очередности строк. Но одна фраза заставила меня вернуться к обложке и разобраться где здесь начало, а где конец книги.
«Метаморфа нельзя убить обычным способом. Только сожжением. И только, если он не настолько умен, чтобы оставить часть себя в особо укрытом от посторонних месте, чтобы переселить туда свое сознание в момент гибели основного тела.»
Так вот что имел в виду демон, когда говорил о бессмертии. Одно непонятно. Почему я не умерла?
Читалось трудно. Медленно. К порядку строк привыкла не сразу, путаясь в словах и пояснениях. За вечер удалось осилить несколько страниц. Но и этого с лихвой хватило, чтобы понять, почему метаморфов так боялись все. Если бы моя магия стабилизировалась… Тот кусок радужного живого пластилина… Мог принимать любую форму. Камня, зверя, человека любой расы и пола. И не только форму. Но и привычки, силу, свойства и особенности. Сложность была. Закон сохранения массы никто не отменял. Но. Если взять, например, яблоко. Измазать его своей кровью, то оно станет частью меня. И я смогу превратить его в…ёжика, например. И отправить искать в тумане лошадку. Если не найдет сразу, переделать его в голубя, или кто там живет в этом мире. С неба видно лучше. И лошадку, и людей. И подслушать можно, и подсмотреть.
Вот только одного не учли те, кто боялся метов (так они себя называли). По природе своей мы не агрессивны. То есть, я даже в шкуре волка не стала бы убивать никого просто так.
