Метаморф в Стране Советов - Ставр Восточный
С едой я расправился быстро, хоть и не как обычно (всё же сегодня мама расстаралась, и нужно отдать должное её готовке), потом обнялся с приемным отцом, с которым за последнее время смог наладить теплые отношения. И стремглав вылетел из дома. Если не поддам газу — точно на смену опоздаю. И тогда Юхтин всё утро мне мозги чайной ложкой есть будет, да ещё и на собрании добавит про «искоренение мещанских/капиталистических/контрреволюционных (эпитеты он под настроение подставлял) пороков из жизни свободного рабочего народа». Причем в этой ситуации даже за Балашовым не спрячешься — в вопросе опозданий оба эти представителя классово-воюющих лагерей (прям эпоха заводской раздробленности, коварства и вероломных интриг!) были на удивление солидарны.
И вот лечу я на завод, и вдруг вокруг резко потемнело. Утро обернулось сумерками, все звуки и городской шум словно стихли, но лишь на мгновение. Тишина сменилась многоголосым паническим криком, в воздухе запахло свежестью и озоном. Поднимаю голову к небу — северное сияние плещется над городом. Над сумеречным городом… И солнце, тусклое, еле пробивается через туманную пелену.
Перед глазами что-то мелькнуло, по телу мурашки пробежали, а волосы встали дыбом от статического электричества. Сознание медленно уплывало, и единственное, что я успел сделать перед отключением — сойти с дороги и рухнуть в травку под ближайшие кусты.
А приятный запах у листочков, даром, что завод в пяти минутах ходьбы… Темнота…
Знаете, терять сознание, просыпаться в больничных палатах — это какая-то нездоровая суета. А ловить при отключении «приход», как от употребления психотропных веществ — это уже не в какие рамки (в 90-ые познакомился с подобным состоянием, наводя мосты с «четкими пацанами»).
Слышали, как говорят: «И вся жизнь моя промелькнула перед глазами»? В моём случае это оказалась вовсе не метафора: лежу, глазки прикрыты, а на «внутреннем экране» кино крутят — биография Василия Николаева (что-то из двадцать первого века) — от самого рождения и до настоящего момента. Подробненько так, я уж и сам многого не помню, смотрю с интересом. И боковым зрением замечаю, что не я один такой… кинолюбитель… компанию мне составляет стремный…
— «Р-р-р! Сам такой!»
… пучок щупалец. Глаз посередине, потусторонним светом мерцает. И пасть, полная ослепительно белых (молодец, явно следит за гигиеной полости рта) клыков.
А на экране мелькают кадры моих студенческих и аспирантских будней, вот эксперименты в лабораториях. Экшн девяностых смотрится на одном дыхании. А вот я труды по генетике пишу, а тут Головачёва читаю (может же быть у человека хобби?)
— «Ну и как эта штука устроена?»
Голос отчетливо прозвучал в моей голове, сердце встрепенулось и рвануло из груди со скоростью спринтера — ударов в сто пятьдесят в минуту, не меньше! Но собеседник проявил настойчивость — завис прямо перед моим фейсом, лупает глазом да отростками своими куда-то показывает.
— Я должен тебя бояться? — собственный голос показался мне хриплым кваканьем. Ответа я не ждал, но получил.
— А я знаю? Ты вообще ещё в обмороке! И всё-таки, как оно работает? — и этот колобок в парике Медузы Горгоны, размером с теннисный мяч, сдвинулся чуть в сторону от моей физиономии, и я опять увидел свой виртуальный экран. На стоп-кадре, раззявив пасть, красовался Чужой. Ясненько, фильмы любимые простматриваем…
— У него кислота в организме вместо жидкостей, — говорю. Глаз моргнул, задумчиво почесал макушку щупальцем:
— А зачем?
Но тут картинка снова пришла в движение, и сей субъект снова на ней сосредоточился.
В какой-то момент зубастая пасть растянулась, и мой собеседник получил ощутимое сходство со смайликом. Мне показалось, что это он сделал нарочно!
— Смотри! Смотри! Сейчас про меня показывать начнут! — встрепенулся «колобок».
В «кинозале» сменили пленку, и на «экране» показался коренастый дядька звероватого вида и неопределенного возраста, шрамов на лице и руках — немерено. Вокруг его головы знакомый мой новый шныряет, беседуют. Язык на латынь похож. И тут мужик на четвереньки упал, лицо исказилось, вытянулось — ну, чисто морда волчья.
— Первый мой! — мне послышалась ностальгическая нотка в интонациях осьминожистого колобка.
На «экране» этих волкоголовых уже целая армия, стремительным потоком накатываются на отряд легионеров — короткие мечи, щиты, орлиноклювые штандарты. Дальше — кровавое месиво.
— Убили Спартакуса! — вздохнул «колобок», — И я ушел. Но смог вернуться!
И всё же образование — великая сила! Даже находясь в бреду, я вспомнил! Как наяву вижу себя в библиотеке с увесистым томом в руках. Спартак! Оборотни! Фамильяр «Отец Чудовищ»! Там ещё и Дракула на очереди!
И точно. На экране появилось усатое лицо Валашского господаря, прародителя местных вампиров…
Теперь я точно знал, с кем меня свела судьба. Я тряхнул головой, решительно отгоняя обморочный звон в ушах. Открыл глаза, сел на траве и огляделся.
В небе бензиновыми разводами полоскалось «Сияние Грёз». Зубастый комок щупалец парил в полуметре над землей. Сквозь него хорошо были видны деревья, растущие с той стороны дороги.
«Отец чудовищ», — мысленно повторил я.
— Лучше — Алукард! — прошуршал фамильяр, — И короче, и мне привычнее.
— А почему Алукард, а не Катрапс?
— Да мы со Спартакусом без имен общались, просто на «ты». А Влад при знакомстве сразу спросил «как звать?». А мне в голову что-то ничего дельного не пришло, вот и ляпнул. А что? Неплохо получилось, звучно!
— Согласен! Меня Васей зовут!
«Хм, а кино-то мы не досмотрели — я очнулся», — пришла в голову глупая мысль.
— Не беспокойся! Про Влада я тебе потом подробно расскажу! Ну что? Сливаемся? — спросил этот плод любви колобка и осьминога. — Тебе решать!
Я с опаской покосился на снующие туда-сюда тентакли, пардон, щупальца.
— Что-то я не очень уверен…
— Фу! Извращуга! — Фамильяр в негодовании заколыхал своими отростками, а после и вовсе брезгливо подобрал их под себя, — О чем ты только думаешь?
