2.Леди любят артефакты 2 - Яра Горина
Признаться, мне весьма льстило внимание Джефри. Пусть манеры у Инграмов не всегда были безупречны, однако внутреннее благородство не позволяло им скатиться до пошлости.
Я чувствовала в этом мужчине стержень и силу, подобную той, что ощущалась в присутствии лорда Блэквуда, однако Джефри, однозначно, отличался большей учтивостью. У иных людей подобные попытки могут выглядеть, как нелепая угодливость, но только не у лорда Инграма. Все же происхождение и длинная вереница предков дают о себе знать.
— Позвольте вам кое-что показать, — Джефри поманил меня к окну. — Как по мне, это самое впечатляющее в моей лаборатории. Прошу, подойдите.
— Вид из окна? — я почувствовала облегчение от того, что мы сменили тему.
— Сначала взгляните, а потом уже смейтесь.
Я приблизилась, остановившись рядом с Джефри. Портьера была лишь слегка сдвинута, и окно сияло узким прямоугольником света. Мы стояли так близко друг к другу, что я почувствовала тепло его тела и знакомый аромат парфюма: миндаль, чабрец и вишневое дерево. Но уже в следующую секунду забыла об этом, потому что из окна открывался поистине сказочный вид.
В окружении деревьев расположилось небольшое озеро, поверхность которого была щедро усыпана лиловыми лепестками багрянки. Две плакучие ивы купали прутья в розовевшей воде, а между ними, словно игрушечная, белела ажурная беседка.
Солнце, скатившееся ближе к земле, делало открывшийся вид еще чудеснее. Он словно сошел со страниц какой-нибудь волшебной книги с
картинками.
— Вот первостепенная причина, по которой наш дом носит такое романтичное название, — дыхание Джефри коснулось моей шеи, и я почувствовала, как кровь приливает к щекам. — Говорят, что малиновый — это пылающая страсть красного, охлажденная интеллектом синего.
Поддавшись какому-то порыву, я откинулась назад и уперлась спиной в мужскую грудь. Его руки в перчатках легли на мои предплечья, но в этом жесте не было затаенной страсти. Скорее, наоборот, чувствовалось уважение и деликатность. Почему-то подумалось, что точно так же он, наверняка, касается своей любимой малины: аккуратно придерживая веточки, чтобы не помять нежные ягоды.
Сердце замерло в груди, ожидая того, что может произойти в следующий момент. Мной овладело опьяняющее чувство, что вот-вот его губы коснутся шеи… Но он медлил, и это было похоже на пытку.
От этой мысли мне вдруг сделалось тревожно. Я испугалась самой себя. Нет, со мной такого не должно было произойти. Легкость, с которой я поддалась совсем неуместным эмоциям, просто ненормальна... Собравшись с силами, прошептала:
— Джефри, что насчет антологии? Она здесь?
Он откликнулся не сразу. Тяжело вздохнул, словно ответ требовал особых усилий, и произнес:
— Сейчас.
Магия момента как-то разом исчезла. Его руки больше не лежали на моих плечах, и я внезапно почувствовала, какими тяжелыми они были. Когда мужчина отошел, я едва не упала, на миг теряя равновесие, но все же удержалась на ногах.
Краем глаза мне удалось увидеть, как Джефри вошел в ту самую приоткрытую дверь, за которой скрывалась еще одна маленькая комната. Возможно, прежде это была небольшая подсобка, где хранились документы.
Отодвинувшись от окна, я оперлась на стеллаж, прислушиваясь к собственным ощущениям. Сердце колотилось, отдаваясь в висках гулким эхом, словно в какой-то момент в голове появилось еще одно. Будто проблем от того, что уже есть, мало…
Я тряхнула головой, сбрасывая наваждение, и повела плечом. Внезапно что-то тяжелое с грохотом повалилось на пол. От неожиданности я подскочила. Не хватало еще что-нибудь испортить.
К счастью, странный предмет из коллекции Джефри — из тех, что был прикрыт белой тряпицей — оказался цел. Это можно было назвать настоящим чудом, поскольку на вид он был похож на кривоватый эллипс из мутного стекла, формой чем-то напоминающий сердце. Но стекло бы точно разлетелось на мелкие кусочки, а тут – никаких повреждений. Видимо, все же какой-то крепкий минерал.
Наклонившись, я взяла его в руки. К моему удивлению, полупрозрачный камень оказался теплым. Странная вещица. Приглядевшись, я увидела внутри серую дымку, словно в глубине собирался туман.
— Осторожно!
Джефри внезапно оказался рядом. Отбросив на пол антологию, он подхватил камень, словно тот ничего не весил и поглядел на меня. Щеки у него разрумянились, а глаза блестели.
— Все в порядке, кажется, эта штука уцелела, — смущенно сказала я.
— А? — выдохнул он, и вернул странный предмет на полку. — Ерунда! Вы не поранились?
Он взял мои руки в свои и стал их осматривать, видимо, желая убедиться, что на них нет царапин.
— Все в порядке, — успокоила его я. — Простите, это вышло случайно.
— Ничего страшного, мисс Катарина. Даже если бы вы решили разгромить всю комнату, уверяю, ничего ценного в ней не нашлось бы. Разве только портрет матушки…
Он кивнул на стену. С небольшого холста в раме, на который я в полутьме не обратила внимания, на меня смотрела изящная женщина с темными волосами, забранными в высокую прическу и слегка раскосыми глазами. Удивительно, но ни Мелани, ни Джефри были на нее совершенно не похожи. Видимо, пошли в отца.
— Мне кажется, вы ошибаетесь насчет этого артефакта, — я указала на камень. — Или заготовки, даже не знаю, как правильно.
— Искушаете?
— Простите?
— Мисс Катарина, лишь то, что вы опытный артефактор, удерживает меня. Я бы с удовольствием напустил на себя таинственный вид и рассказал бы вам историю происхождения этой вещицы, полную загадок и леденящих душу подробностей, чтобы произвести впечатление, однако ее появление в этом доме весьма тривиально. Блошиный рынок в Бринвилле и цена — пара монет.
Я пристальнее поглядела на камень. Кривоватое «сердце» при такой цене вполне могло оказаться бракованной заготовкой для магического шара. Некоторые шарлатаны, называющие себя спиритами, используют такие якобы для вызова духов покойников. Если его доработать, то внутри будет клубиться дым или тьма, возникать туманные фигурки…
Это даже не артефакт, а, скорее, игрушка. Хотя, обычно, они все же идеально круглые и не такие мутные. Этот же весь покореженный, и туман в нем застыл даже не серый, а какой-то… с разводами, точно сливки в кофе не размешали. Вероятно, брак произошел на первых этапах накладывания чар.
— Мне жаль, что вашему пытливому уму недостаточно моей
