Демонический культиватор 3 - Alexey Off
Наконец мое сознание созрело вступить в контакт с семенем-паразитом, к которому я, прямо скажем, относился с «опасливым принятием» вплоть до диалога с Учителем.
Тиан меня несколько успокоила… Но не заставила убрать в первую очередь ментальную напряженность в районе среднего даньтяня. Ассоциация с предсердным глистом растительного происхождения не покидала область моего ледяного черепа.
К тому же, сколько я с ним не пытался связаться после того его единовременного ментально переданного ощущения — паразит никак не реагировал.
Семя либо меня не слышало, либо молчаливо игнорировало… Теперь я кажется начинаю понимать, почему.
Когда к тебе обращаются с резкими негативом и как к низшему существу… причем тот, с кем у тебя должны быть вроде как «теплые» отношения… В общем, сейчас я понимаю, что дело было во мне и моей пассивной враждебности. Даже будь это паразитическое существо совсем без разума — оно вряд ли бы в таких условиях пошло со мной на контакт.
Дорогое семя, давай попытаемся начать все с чистого листа?..
Ментально погладил средний даньтянь и даже передал чувство похожее на раскаяние… Я действительно не знал, что это тебя так задевает. Это было зло по незнанию по отношению к тебе…
…Чудеса! Семя неожиданно откликнулось, бросив в меня ощущение, которое я не знал, как трактовать. Что-то среднее между «ура, ты не безнадежен» и «я заждалось».
Около пары минут мы общались на ментальном языке, ассоциативно похожим на перекидывание слов со стенкой, которое эхом иногда возвращает к тебе не то, что ты до этого сказал.
Как и в прошлый раз семя меня «заверило», что не собирается мне вредить и будет «брать» лишь свою долю из «источника», как беру его я. Попытался объяснить ему, что этот источник — часть меня, а не его — и он как своего рода «гость», которому я, — мне даже пришлось через силу доброжелательно вздохнуть, — позволяю брать часть энергии. Семя долго не могло понять, что я пытаюсь до него донести.
В конце концов оно устало и прекратило сеанс связи, и уснуло, или сделало вид, что уснуло. Напоследок оно изъявило желание в будущем «поиграть» с «родственницей-сестрой» — под этим смысловым ощущением скорее всего имея в виду древесную деву, Лану.
Вот это детский сад…
В итоге, если судить по первому обоюдному контакту, мы так ни к чему и не пришли; и я по-прежнему не был уверен, что в один момент семя не попытается полностью поглотить мой средний даньтянь. В какой-то момент «проросшее семечко» перестало расти в размерах относительно даньтяня, но я видел его пульсации и понимал, что, благодаря моей энергии, оно теперь начало внутренне эволюционировать. Не скажу, что это меня радовало.
Но, наверное, вся ситуация с этим семенем — это одна из тех вещей, которая от меня мало чем зависит. Оставаясь на стороже, предвосхищая форс-мажоры, будем налаживать контакт… А там посмотрим.
Глава 122
Глава 122. Две недели и постап-реалии (1)
Дни начали сливаться между собой — и каждый последующий стал походить на предыдущий.
Вскоре сделал Вайю предложение по допросу «узкого круга» приближенных ее семьи — в основном чтобы попрактиковаться в ментальных навыках… а также скрасить несколько однотонные будни. Забегая немного вперед — шпионов-кротов оказалось четверо из чуть более тридцати человек. Самое обидное для Вайи являлось то, что среди «кротов» записалась и одна из новоявленных учениц.
Помимо своего обычного времяпрепровождения, по просьбе Адонеллы начал ментально обучать ее русскому языку. Чтобы древесная дева не чувствовала себя чужой — за одно и ее тоже. Кстати, ее коммуникация с семенем прошла без особых спецэффектов — Лана буднично подержалась своей маленькой рукой в районе моего среднего даньтяня. Ощутимым изменений в семени не заметил, но кажется… оно будто стало ко мне лучше относиться?
Сам сеанс обучения языкам происходил по принципу тройного сеанса связи; сидя в кругу и держась за руки, мы создавали своего рода ментальное поле между собой, где и происходило общение. Поначалу я задумывал квартет, но Хуан оказался, мягко говоря, слишком невосприимчив к языкам — когда я ему говорил какое-то слово, он в первую очередь считывал эмоциональный, зрительный, мимический и прочие контексты, в трех случаях из пяти угадывая то, что ему было сказано, но само значение слова ему как было непонятно, так и оставалось. Поэтому я решил не забивать его животный разум чем-то «чужеродным» — всегда проще ему было на уровне ощущений ментально что-то передать, а самому тигрорысю — понять.
Человек, у которого есть опыт изучения иностранных языков, благодаря ментальному полю и относительно развитым навыкам менталистики «направляющего» (им, понятно, кто был в нашей троице), смог бы уже за несколько дней нормально изъясняться на совершенно незнакомом языке.
На бытовом уровне разговаривать на языке Адонеллы я начал уже через неделю и то так поздно по той простой причине, что наши сеансы связи проходили пару раз в день и не превышали тридцати минут, обычно это было десять-пятнадцать вследствие ментальной нагрузки — когда тебе прямо в мозг проецируются художественные и буквенные образы, образы действия и грамматика, — тут не до часовой «бесполезной» зубрежки — выдыхаешься очень быстро.
Сам язык урсу по своей структуре не был похож ни на один земной, хотя звучал почти так же как турецкий, как в свое время заметила Вайю. Но, пожалуй, даже китайский не был настолько чужероден в синтаксическом и лексико-семантическом отношении. Не буду вдаваться подробности — если бы не ментальное обучение, то учить его лет десять — и всего равно говорить на уровне «чук-чука».
Когда я уже более-менее заговорил на урсунианском, у Адонеллы часто возникала поддразнивающая реакция: закрыть рот ладошкой и еле сдерживая смех посмотреть на меня как на недоразвитого. Но я быстро понял, что это не связано с языком как таковым, а с ее отношением — кажется она начала проявлять характер… недовольная отсутствием внимания с моей стороны? Я бы успокоил ее парой легких затрещин, говоря, что со
