Хозяйка немагической пекарни - Василиса Усова
Вывешивая колокольчик, девушка испытывала легкое волнение. Но продажа хлеба виделась ей более простым занятием, чем труд у печи. Вчерашний день был тому подтверждением.
Однако спустя всего пару часов ее уверенность несколько пошатнулась.
Местные жители любезностью не отличались, но к этому Адриана была готова. Стараясь не замечать хмурых взглядов, она приветливо здоровалась и улыбалась каждому покупателю, пока один из мужчин не принял ее дружелюбие за нечто большее.
Облокотившись на прилавок грязными локтями, он широко улыбнулся, продемонстрировав пару гнилых зубов.
— Хорошая сегодня погодка, да?
Адри взглянула в сторону окна, хотя и без того знала, что день жаркий и солнечный.
— Вполне.
Мужчина уже рассчитался за хлеб, однако уходить почему-то не спешил.
— Я, кстати, на мясницком двору работаю. Но вечером буду совершенно свободен.
— Рада за вас. — все так же сдержанно отозвалась Адриана, надеясь, что покупатель сам догадается, что ему пора бы покинуть пекарню.
Улыбаться больше не хотелось. Но выставлять вон человека, с которым пару минут назад держалась так дружелюбно — было как-то неправильно. Всей душой девушка желала, чтобы в пекарню вошел кто-нибудь еще. Тогда с чистой совестью можно будет переключить внимание на нового покупателя, и мужчина сам догадается, что ему пора.
— А ты, к слову, ничего такая. Может вечером…
Над дверью звякнул колокольчик. Адриана мысленно перевела дух, но ее облегчение длилось недолго. Вошедшая в пекарню женщина, с носом похожим на клюв, была ей знакома. Успев расслышать последнюю фразу, покупательница поджала тонкие губы.
— Савий? Ты что сейчас сказал⁈
— Ну разохалась. Мне что, нельзя даже за хлебом зайти? — огрызнулся мужчина, убирая с прилавка локти.
— Ты оказываешь знаки внимания этой! — тонкий палец ткнул в сторону Адрианы. — Я так и знала, что пришлая девка будет перед каждым хвостом крутить. А вы и рады!
— А ты рада сунуть нос в любое дело, которое тебя не касается. — буркнул мужчина и, подхватив хлеб, вышел из пекарни, сопровождаемый потоком ругани.
Остролицая дама повернулась к девушке и скривила тонкие губы. Адриана смотрела прямо перед собой, не зная, то ли радоваться неожиданному избавлению, то ли огорчаться, что оно пришло в лице именно этой женщины.
— Две малые серебрушки. — она положила хлеб на круглое блюдо, преодолев невольное желание оставить его прямо на прилавке.
— Пффф… Думаешь, тебя тут будут долго терпеть, пришлая? Все знают, как ты вчера с подсобником кузнеца путалась, а сегодня гляди-ка…
— Вы хлеб будете брать? — твердо перебила ее Адриана, делая вид, что ничего из сказанного ее не задевает.
— Что, правда глаза колет? — не унималась дама, — Да только…
— Четыре малые серебрушки. — равнодушно произнесла девушка, хотя щеки постепенно начинали гореть. — Скажете еще слово, и лично для вас хлеб будет стоить серебряный.
Женщина задохнулась и смерила Адри острым, как игла взглядом. Кажется, она собиралась сказать что-то еще и теперь подбирала слова поязвительнее. Адриана ждала, нисколько не сомневаясь, что эта покупательница явилась сюда явно не ради покупок.
Но женщина неожиданно закрыла рот и достав четыре маленькие монетки, швырнула их на прилавок.
— Чтобы они тебе поперек горла встали, — прошипела она на прощанье, и сжав булку хлеба, направилась к двери.
Адриана тихо выдохнула, убирая монеты в банку под прилавком. А ведь не так давно, эта дама обещала, что ноги ее не будет в пекарне. Жаль, что слово она так и не сдержала.
Вспомнив их первую встречу, девушка задумчиво потерла лоб. К ней явно испытывали острую неприязнь с первого взгляда. Понимать бы еще, что послужило причиной. Адри могла бы поручиться, что в прежней жизни точно не встречала эту женщину…
Колокольчик над дверью снова весело звякнул. На этот раз, покупательницей оказалась полноватая женщина с красными огрубевшими руками. Вот ее лицо показалось Адриане смутно знакомым.
— Добрый день, милочка! Не разобрали хлеб-то еще? Ой как хорошо. Я вчера покупала, а этот безобразник до утра все подъел.
Девушка вспомнила, откуда ей знакома эта покупательница. Она уже была здесь вчера, как раз забрала последнюю булку, шумно радуясь, что не нужно больше переплачивать, как в чужих пекарнях.
— Прекрасный хлеб. Так бы и укусила! — и к немалому удивлению Адрианы, женщина действительно откусила кусок, пока доставала монеты.
Однако от похвалы, на душе стало теплее.
Другие покупатели мало различались между собой. Оставляя на прилавке серебрушки, они забирали хлеб и спешили по своим делам. Некоторые норовили положить монеты в круглое блюдо, прямо к хлебу. А один чудак попытался унести само блюдо, и был остановлен только на пороге.
До заката было еще далеко, а полки уже оказались пусты. Когда на пороге показался очередной покупатель, Адриана с сожалением предложила ему зайти в другой день. Мужчина удивленно поднял брови, но все же кивнул и вышел.
Отпустив еще несколько человек, девушка невольно подумала, что хлеба надо было печь больше. Даже за последний час она могла бы заработать целый серебряный, если было бы что продавать.
Какая-то старуха, услышав, что хлеба нет, плюнула себе под ноги и удалилась крайне недовольная. Еще и хлопнула на прощанье дверью, с неожиданной для старческих рук силой.
На шум выглянула Таяна. Адриана повернулась к ней, испытывая непреодолимую потребность хоть кому-то пожаловаться.
— Они же видят пустые полки, но все равно ждут от меня слов, что хлеб закончился! — выдохнула девушка. Странным образом, ей стало чуть легче. — Извини. — она смущенно улыбнулась, — Все в порядке. Как у тебя там наверху, уже обустроилась?
Тая как раз занималась тем, что устраивала одну из комнат по своему вкусу. Хотя вкусы ее оказались довольно неприхотливы. Была бы кровать да одеяло.
— Мне нужно будет забрать некоторые вещи из комнат, где я прежде жила… — девочка еще пока робела перед своей хозяйкой, но все же нашла в себе мужество спросить: — А почему… Почему вы не закроете пекарню? Ну… раз хлеб закончился. Люди же видят колокольчик и думают… — окончательно растерявшись, она опустила глаза и замолчала.
— Я бы с радостью. — призналась Адри, — Но до захода солнца еще столько времени!
Таяна подняла голову, в ее огромных глазах отчетливо читалось недоумение.
— Ведь пекарня должна
