По невидимым следам - Матвей Наумович Медведев
И тут начались самые настоящие чудеса. Ушел Гендлин из одного института кандидатом технических наук, а в другой пришел… доктором. За пять дней он успел повыситься в ученой степени. Это можно было бы посчитать всего-навсего за шутку, за веселый розыгрыш, если б не копия диплома, которую Семен Львович представил на новом месте. В ней было сказано, что Высшей аттестационной комиссией С. Л. Гендлину присваивается ученая степень доктора технических наук без защиты диссертации, ввиду чрезвычайной важности сделанного им изобретения. Копия диплома была удостоверена в подлинности одной из нотариальных контор Ленинграда.
Из этого диплома следовало, что докторская степень была присвоена Гендлину еще в 1963 году. Значит, он скрыл этот факт при поступлении в Институт авиационного приборостроения? Неужели из скромности? Ведь никто ничего не знал, даже молодая жена. Лишь теперь решил Семен Львович обнародовать, что он не тот, за кого его принимали. Не кандидат наук, а — поднимай выше — доктор!
На новом месте Семен Львович не проработал и трех недель. Он подал заявление об увольнении, в котором ссылался на внезапную болезнь дочери, на то, что по настоянию врачей он должен везти ее для поправки на юг, а поручить это некому (жена находится в научной командировке в Англии и пробудет там еще длительное время). Молодой ученый очень сожалел, что из-за сложившихся семейных обстоятельств он не может оставаться в институте, который ему пришелся по душе и где, по всей видимости, его знания и силы нашли бы широкое применение. Правда, в заявлении, которое он подал, содержались некоторые неточности. Дело в том, что супруга Семена Львовича ни в какую заграничную командировку не уезжала и уезжать не собиралась — она была всего-навсего студенткой третьего курса заочного института. И — что самое главное! — ни дочери, ни сына у них не было. Ребенок еще только ожидался.
В институте ничего этого не знали. Здесь только посокрушались по поводу внезапного ухода Семена Львовича, вызванного столь печальным обстоятельством, как болезнь дочери, выразили надежду, что она скоро поправится, произвели с ним расчет и выдали обратно все документы. А Семен Львович, как только покинул стены НИИ, тотчас же, не заходя домой, направился в другой, соседний НИИ — городской и сельской телефонной связи. Там он предъявил копии дипломов, трудовую книжку, паспорт и был моментально принят на должность начальника лаборатории. Прошло несколько дней, и он вновь появился в НИИ электроизмерительных приборов, сообщив, что семейные дела его улажены, дочка отправлена на юг и он, Гендлин, готов вернуться на работу в институт, отдать все силы служению науки.
Должность, с которой он ушел неделю назад, еще не была занята. Руководители института, не привыкшие к строгому соблюдению правил приема на работу и увольнения, решили упростить процедуру вторичного оформления Гендлина. Они просто отменили приказ о его увольнении, и таким образом Гендлин без всяких препон снова вступил в должность начальника лаборатории.
Материальное положение Гендлина было блестящим. Состоя на работе одновременно в двух институтах, в том и другом на должности начальника лаборатории, получая в общей сложности 700 рублей ежемесячно, он еще заручился разрешением на совместительство в третьем месте. Дело доходило до курьезов. Однажды начальник лаборатории Института электроизмерительных приборов С. Л. Гендлин получил приглашение в Тбилиси на конференцию по технической кибернетике и такое же приглашение было послано С. Л. Гендлину — начальнику лаборатории Института городской и сельской телефонной связи. Никому и в голову не пришло, что это одно и то же лицо. Роль некоего Фигаро, который должен разрываться на части, чтобы успеть попасть и туда и сюда, была для Семена Львовича нисколько не обременительной. Наоборот, он видел в ней только выгодную сторону, так как она позволяла получать командировочные деньги — проездные, квартирные, суточные — в двойном размере: и в одном институте, и в другом.
Но как бы ни были близоруки руководители институтов, продолжаться такое до бесконечности не могло. В Институте электроизмерительных приборов стало известно, что Гендлин, получая полный оклад, числится на работе в другом институте, где ему тоже платят полную зарплату. Семена Львовича вызвали для объяснения. Но что мог сказать Гендлин? Прослышав, что ему предстоит неприятный разговор, он просто-напросто не вышел на работу ни в тот, ни в другой институт.
А через несколько дней поступило известие, что доктор технических наук Семен Львович Гендлин вместе с женой, только что выписавшейся из родильного дома, и новорожденным младенцем скрылся из Ленинграда в неизвестном направлении.
С этого момента начинается вторая часть жизни Семена Львовича Гендлина. Страницы ее описания пришлось заполнять следователю Амаеву. Это ему было поручено вести уголовное дело Гендлина.
Вначале Амаев проследил весь жизненный путь Гендлина, начиная с детских лет. Он побывал всюду, где тому приходилось бывать, поговорил с теми, кто знал Семена Львовича, работал с ним в Харькове и Ленинграде.
Установить, что Гендлин не был ни кандидатом технических наук, ни, тем более, доктором, не составляло никакого труда. Гендлин говорил, что окончил Московский университет по специальности — автоматика, телемеханика, вычислительная техника и электроника. Амаев запросил это учебное заведение и немедленно получил справку о том, что Семен Львович Гендлин никогда в университет не поступал, никогда в нем не обучался и никогда его не кончал.
Более сложно было ответить на вопрос: откуда же в таком случае у Гендлина диплом об окончании Московского университета? Откуда у него вообще все другие дипломы — о присвоении ему степени кандидата технических наук, доктора технических наук, откуда авторские свидетельства на изобретения? Гендлин представлял только копии документов, где же были подлинники? На копиях стояли печати нотариальных контор Харькова и Ленинграда. На каком основании нотариусы свидетельствовали соответствие этих копий подлинникам?
Ответ дала по просьбе следователя криминалистическая экспертиза. Она установила, что все семнадцать копий дипломов являются подложными. На каждой из них имелись следы подчисток. Первоначальный текст уничтожался, а на его месте печатался на пишущей машинке другой. Подлинными были лишь штампы, подписи и печати нотариусов.
Гендлин использовал для своих афер чужие документы. Но чьи? Следователь произвел проверку в нотариальных конторах Ленинграда и обнаружил, что под номерами копий дипломов, предъявлявшихся
