Меня зовут Заратуштра IV. Огни у пирамид - Дмитрий Чайка
— Ташпу ко мне, и побыстрее! — купец даже взвизгнул.
Примчался запыхавшийся приказчик.
— Бегом на телеграф, и на наш, и на государев. Новость зятю, который в Тире, перешли. Потом бери книгу сказок и начинай передавать.
— Кому? — спросил ошарашенный приказчик.
— Кому хочешь!
— А деньги, господин? Это же стоить будет немеряно.
— Ты не понял, дурак? Государь только что царем Египта стал.
У приказчика округлились глаза. Новость была ожидаемая, но какая-то интрига с богом Аписом присутствовала, а потому купеческий мир жил в ожидании. А раз великий царь фараоном стал, то война закончена, и начинается обычная жизнь. Египетское зерно пойдет пузатыми баржами в Тир и Сидон, и обвалит цену, а потому свои запасы в Финикии нужно было быстро сбросить. Сбивая ноги, два приказчика понеслись на телеграф, чтобы парализовать его работу.
— Уф, — почтенный купец был доволен. Дела шли неплохо, собственный торговый дом разрастался, теперь и в Египте нужно будет отделения открывать. Надо к сыну того жреца как-то подкатить с женитьбой, да сложно будет. Он главой двенадцатой сатрапии стал, большой человек. Сатрапия та — царство бывшее. Может и не получиться ничего. Может, свата попросить, чтобы он к Пророку подошел по старой памяти? Нет, не стоит, ошибкой это будет. Из дворца сплетня пришла, что из-за этих жрецов Пророк с самим царем разругался. Государь их возвысил, а Пророк, наоборот всех жрецов готов рыбам на корм пустить. Не любит он их почему-то. Ну, да это божьи дела, его, простого купца, и не касается это никак. Хотя ему как раз все понятно. Его многие купцы из того же Тира тоже хотели бы на встречу с богами отправить, потому как конкурент. У жрецов такие же порядки, наверное.
Шелк тоже хорошо идет. А вдвойне хорошо, что до самой смерти князь Дайаэ его по всей Империи один продавать может. Жаль только, что люди по триста лет не живут, очень жаль.
Дочка его умница. Княжича молодого так прикрутила, что он о другой жене и не думает. Дочь в отца вся. А зять уж точно не в старого князя. Мягок очень, со жрецами учеными беседы ведет, опыты какие-то у себя в княжестве проводит. Так, чудак какой-то у волчары битого вырос. Но зато внук уже есть, дочь не подвела. Он, Син-Или, старого князя подбивает, чтобы к семи годам в Первую учебную сотню Царского отряда его пристроил. Там наследники служат, и персидских князей внуки. А значит, это то самое место, где ему быть надо. Оттуда будущие сатрапы и военачальники выйдут, из сотни этой. Он, купец, сердцем чует. В других сотнях дети рабов, да мальчишки из Иудеи. Эти царя охранять станут, ну может десятниками и сотниками поставят в обычных войсках. А первая сотня- это соль земли. Он, купец, удостоился их выпускные бои видеть. Больших трудов стоило туда попасть. Здоровые парни, что твои молотобойцы. И с коня стреляют, и в правильном строю бьются. А еще говорят, читать и писать могут, и математику постигают. Вот странно, к чему это воинам нужно? И ведь не понять, где сын азата, а где принц. Все в одном строю стоят и десять лет солдатскую лямку тянут, как каторжные. Не забалуешься у Великого Царя. Его старший сын Тейисп после той сотни поехал помощником к сатрапу в Мидию, а потом, говорят, и свою получит, их новых. Ох и могуч наследник, говорят, весь в отца. Как бы к нему под бок младшую дочь пристроить? Хоть восьмой женой! Вдруг царем станет?
Глава 14, где Ассархаддон осваивается в Новом Свете
Год седьмой от основания. Месяц Нисан. Побережье Мексиканского залива. В настоящее время- штат Табаско.
Прошло больше месяца, как путешественники увидели первую землю. Пролив на юге привел их к огромной земле, вдоль которой они шли все это время. По большей части она была покрыта лесами с огромными зелеными листьями, особенно в устьях рек. И такое изобилие деревьев приводило моряков в изумление. Особенно, когда они потеряли одного из сирийцев, который, открыв рот, ушел вглубь зарослей и не вернулся. Заблудиться было немудрено. Дорогу приходилось прорубать мечами, иначе прорваться через эту зеленую стену было решительно невозможно. Выяснилось, что прорываться через эти заросли никакого смысла и не было, потому что за ними были точно такие же заросли, уходящие за горизонт. По крайней мере, с мачты и верхушек деревьев, куда залезали самые отчаянные воины, этому зеленому морю ни конца, ни края видно не было. Окончательно моряки потеряли интерес к путешествиям вглубь лесов, когда выяснили, что тут есть ядовитые змеи. Два воина умерли на руках друзей, которые не смогли им ничем помочь. Цель была на севере, и корабль пошел туда, прижимаясь к побережью. Как и было на чертеже Пророка, сначала они шли вдоль берега на запад, потом на север, а потом — на юго-запад, где и была цель их похода. Огромный полуостров уже обошли, останавливаясь только, чтобы набрать воды, и через неделю пути на юго-запад от его крайней северной точки остановки стали делать чаще, вновь пробираясь вглубь суши. Следы людей они видели, но сами люди скрывались в зарослях, и на контакт не шли. Воины находили небольшие поля, убогие хижины и теплые кострища. Это было совсем не то, что они искали. Но все изменилось очень скоро, когда парнишка на носу истошно заорал, тыча рукой вперед.
Малх встал на нос, растолкав воинов и замер в удивлении. Он увидел длинную лодку, на которой сидел десяток смуглых мужчин, гребущих одним веслом. Причем гребли они, явно желая отдалить встречу с неизвестным кораблем, и пытались скрыться в широком устье реки, уйдя вверх по течению.
— Господин, кажется, мы на месте, — удовлетворенно сказал Малх.
— Согласен, — кивнул Ассархаддон. — Мы сможем подняться по реке?
— Опасно, — задумчиво сказал Малх. — Мы не знаем глубин. Я думаю, будет лучше, если мы поищем место для стоянки, оборудуем лагерь, и пройдем пешком. Судя по этим ребятам на лодке, они мчатся сообщить о гостях своему царю.
— Тогда высаживаемся здесь.
Корабль зашел в широкое устье реки и бросил якорь. Изобилие воды уже стало привычным жителям Финикии и Сирии, где речушка по колено могла давать жизнь огромному городу. А тут еще вода частенько лила на голову в виде мощных ливней, что было уже совсем из ряда вон. У себя на родине они дожди могли по полгода не видеть. Лагерь разбивали по всем правилам и надолго. Их
