Эффективный повелитель - Олег Валентинович Ковальчук
Стиснув зубы, я ускорил бег, выжимая из себя последние силы. Ноги гудели от напряжения. Однако дело уже было сделано. Под весом раненого гвардейца, глоур завалился на спину, а подоспевшие воины принялись хватать его за руки и ноги, прижимая к земле. Вот только гвардеец, что прижал его своим телом, был ранен очень нехорошо. У него из-под брони брызнула кровь.
Трое охотников, при поддержке гвардейцев, принялись вязать руки и ноги глоура верёвками. Подоспевший отец, мгновенно оценив картину, принялся отдавать приказы, и вместе с бойцами оттащил от пленника, раненного гвардейца.
И секунды не прошло, как Людвиг принялся срезать с раненого крепления кирасы.
— Скорее, скорее! Надо посмотреть, насколько сильные раны, — поторапливал он двух гвардейцев что бросились ему помогать.
Я, отдуваясь, как раз прибыл на поле и наконец получил возможность увидеть всё своими глазами.
Со стонущего бойца наконец сняли кирасу, и отец сосредоточенно принялся изучать ранения.
Я с удивлением обнаружил, что знаю этого парня. Он сегодня помогал мне тащить деревянные мечи для спарринга.
Меня это, признаться, удивило. Отец, в первую очередь, занялся раненым. Причём, было видно, что очень переживал за своего подданного. От чего-то это вызвало во мне чувство гордости. Он умеет заботиться о своих.
Раны воина выглядели не очень хорошо. Одна была в области живота, вторая в бедре. Обе раны были глубокие. Глоур знал, куда и как бить.
— Да что ж такое-то? Почему, когда Изабелла так нужна, её нет рядом? — рычал отец, зажимая раны. — Так, парень, слушай меня, — крикнул он, — главное, не засыпай. Слышишь меня? Не смей засыпать. Сейчас я прижгу тебе раны. Ты уж прости, врачеванию я так не обучился, зато пламя знаю хорошо. Кровотечение я тебе остановлю, а дальше дотащим тебя до лагеря. А там Изабелла тебя вмиг на ноги поставит. Ты главное не засыпай, слышишь?
Я смотрел на всю эту картину и закусывал губы. Всё что я сейчас могу, это лишь не мешать. Я ведь взял книги по врачеванию. Я понимаю, что времени у меня не было их изучить. Но разве это оправдание? Человек служащий моему роду, гвардеец, который должен служить мне верой и правдой, сейчас погибает. И это из-за того, что я не научился лечить. Матушка говорила, что надо хорошо знать анатомию, чтобы случайно не срастить раны неверно. Но о чём тут может идти речь? У него вон все раны на виду, латай и латай.
Тем временем отец, выпустив два маленьких огонька из рук, прижал ладони к ранам. Над поляной раздался протяжный крик. Воина затрясло, ему было очень больно.
— Терпи, терпи! — ревел отец, посылая струйки пламени в раны.
Голову парня удерживал в руках старшина. Он смотрел ему в глаза и кричал на него:
— Не сметь сдаваться! А ну держись, парень! У тебя ещё вся жизнь впереди! Ты видел, как на тебя девчонки в лагере засматриваются? Терпи, говорю!
К ним вдруг подбежал Хродгор, в его руке блеснула какой-то бутылёк.
Отец лишь взглянул на него, и тут же кивнул.
— Да Хродгор, залей ему в рот, и поживее!
Меня очень это удивляло и восхищало. Если они так из-за одного воина переживают, и бьются за его жизнь, то как они будут заботиться обо мне, наследнике…
Я в этой ситуации принял для себя очень важное решение. Да, я слаб. Да я не помню кем был раньше. И я не уверен, что скоро наберу силы. Но здесь и сейчас у меня достаточно ресурсов чтобы быть сильнее.
Моя сила не только в моём теле, она еще и в подданных, что служат моей семье и выполняют приказы. Сам я этого глоура никогда бы не догнал. Его догнали охотники. Даже стигачи не смогли вовремя до него добраться. Зелёнокожий точно ушел бы. А охотник справился.
Если я не могу быть щитом для своих людей, то хотя бы буду их поддержкой. Вон отец переживает за раненного воина больше, чем за себя и за пленника. И я внутренне чувствую, что это правильно и достойно подражания. Значит, и я таким буду.
Хороший хозяин должен бережно относиться и ухаживать за тем имуществом, что ему доверено. Хороший мастер должен ценить и оттачивать те навыки, которые у него есть. Больше таких ситуаций я не допущу. Я прочитаю все книги, которые есть, и подготовлюсь к любым ситуациям, к которым только можно подготовиться, имея те ресурсы, что есть у матери и отца. Я изучу и боевую магию, и медицину, и что угодно.
Всё ради достижения моих целей и для получения власти и контроля.
Наконец отец выдохнул. Воин перестал сотрясаться от боли, но и сознания не потерял. Видимо, то зелье что влил в него Хродгор, придало парню сил.
— Присматривайте за ним, — приказал отец гвардейцам, а сам поднялся и направился к пленнику.
Я тоже приблизился к зеленокожему, что сейчас валялся на земле связанной тушей, и злобно сопел. Он то и дело шипел какие-то проклятья, но из-за того что охотник вжимал его лицо в землю, разобрать что-то не получалось. Забившаяся в рот пленника земля, ситуацию не облегчала.
Наконец у меня появилась возможность рассмотреть глоура ближе.
Он оказался крупнее, чем виделось мне ночью. Выше среднего человеческого роста, с кряжистыми жилистыми конечностями и широкими длиннопалыми ладонями. Его кожа, покрытая пятнами и шрамами, свидетельствовала о множестве драк.
— Переверните его, — скомандовал отец.
Воины тут же перекатили пленника на спину
На отца уставились налитые злобой и отчаянием глаза. Этот глоур был не просто дикарём, он был воином. В его взгляде я уловил нечто большее, чем просто инстинктивный страх.
— Вы умрёте, вы все умрёте, — прошипел глоур. Правда его никто не понял, кроме меня.
А это интересно. Ночью я к нему наведаюсь, чтобы поболтать с глазу на глаз.
— По-нашему он не говорит, господин, — произнёс очевидное Хродгор.
— Ничего, — кивнул отец, — отведём в лагерь, а там Ганимед с ним найдёт общий язык.
Интересно. У Ганимеда есть какая-то магия?
— Аргус, отбери пятерых людей, — тем временем обратился отец к старшине Штоллену. Видимо так его звали. — Пленника и Седрика, — Людвиг
