Скучная Жизнь 4 - Виталий Хонихоев
— Ну так как у тебя все прошло? — спросила она, увидев, что он — взглянул на нее: — ты говоришь что — наоборот. То есть тебя не отшили, а вы в лав-отель пошли и предались там жаркой страсти?
— Ээ… — он аж замер. Откуда она все знает? Или — не знает? Старший называет это «холодным чтением», когда наугад вбрасывают догадку, а потом — смотрят на реакцию. И… он уже себя выдал, не так ли? Он поднимает глаза, снова встречается с ней взглядом и тут же — отводит в сторону. В щеки бросается предательский жар, выдавая его с головой.
— Да ну⁈ — реагирует Оби и подается вперед: — как здорово! Это же круто, что у тебя и Су Хи все получилось! Весна юности и все такое. А… как это у вас было?
— Да не было ничего! — тут же отрицает он: — ничего не было!
— Не было? И… ладно. Не было — так не было. — легко соглашается она: — не хочешь рассказывать — и не надо. Просто если захочешь поговорить — я всегда к твоим услугам. Потому что… ну ты меня не осуждаешь. Многие бы и дела не захотели иметь с такой как я.
— Это неправда… — пытается возразить ей Бон Хва, но она — перебивает его, ставя локти на стол и опираясь подбородком на сжатые кулачки.
— Это правда. — говорит она: — кто бы стал иметь дело с проституткой? А я — еще и несовершеннолетняя проститутка, верно? Слова «кисэн» или там «кофейная девушка» — всего лишь эвфемизмы. Синонимы. Я прекрасно все понимаю, Бон Хва. Я — неуклюжая, не умею ничего делать руками, училась плохо, а у моих родителей как оказывается — не было никаких денег, одни долги остались. Что мне было делать? Оставаться у дяди? Так он… — она качает головой и ухмыляется: — уж лучше за деньги, чем просто так.
— Это ужасно. — говорит Бон Хва, чувствуя себя неловко: — ужасно.
— Не так уж и ужасно. По крайней мере я точно могу тебе сказать, что у меня побольше опыта в этом деле. И… если уж все равно придется выживать на улице, то почему бы не использовать то, что у тебя есть? — пожимает плечами Оби: — зато это сразу дает понять какие люди на самом деле. Вот ты — добрый. Тот же Минхо — в жизни со мной дело не стал бы иметь. А чем его девочки от меня отличаются? Тем, что делают это бесплатно? Люди — такие лицемеры.
— Это да. — соглашается с ней он: — согласен. Я и сам… то есть ну… делал такие вещи, которые в обществе неприемлемы. И прекрасно тебя понимаю.
— О, ну вам парням легче. Вы если что — донжуаны и Казановы, а мы девочки — сразу шлюхи. Это несправедливо, но такова жизнь. Впрочем, я уже сказала что очень рада за тебя и Су Хи. Просто у тебя такой вид был, когда ты пришел — как будто не все хорошо прошло. Вот я и спросила. Не из праздного любопытства. Может тебе выговориться нужно? Так я — выслушаю. — она наклоняет голову набок: — ты же вон, хранишь мои секреты, а я — буду хранить твои. Иногда стоит просто выговориться, чтобы в себе не держать. Ну и потом… я же профессионалка теперь. Может и подскажу чего, уж опыт у меня есть.
— Спасибо. — кивает он и кладет на стол деревянную доску для разделки мяса. Смотрит на Оби и колеблется. Почему-то с ней так легко разговаривать, кажется будто они уже сто лет знакомы и она — просто старый друг детства, с которым пуд соли вместе съели. В самом деле, думает он, она никому ничего не расскажет, действительно он про нее намного больше стыдных тайн знает, и что она «кофейной девушкой» подрабатывала и что из дому ушла и что этот здоровяк Бо… многое он о ней знает. Наверное ей и вправду неудобно что он про нее знает, а она про него — нет. И потом… он действительно хотел хоть с кем-то поговорить о том, что случилось! Чон Джа такое не расскажешь — засмеет. Старший… он и так все знает, сам все и делал. В школе — никому не расскажешь. Если информация просочиться, то госпожа Мэй его убьет. Вот на самом деле убьет, тут он просто уверен. Когда они расставались — она так и сказала ему прямо в глаза — «чтобы никому не слова» и серьезно так посмотрела. Будто это не она полчаса назад по полу валялась совсем без одежды… но сигнал он понял. Никому. Кроме Оби — ей он может рассказать, потому что ей самой невыгодно болтать, у нее у самой постыдных тайн больше. И потом… Бон Хва почему-то был уверен, что она — не осудит ни его, ни Су Хи, ни госпожу Мэй.
— Слушай. — говорит он и Оби — ерзает на стуле, устраиваясь поудобнее и чуть придвинувшись вперед: — а… почему некоторые люди любят, когда их бьют и унижают? Вот прямо сильно бьют. И сильно унижают.
— Мазохизм? Хм. Был у меня один такой… любил чтобы я ему в лицо плевала и называла мразью, пока он мне ноги вылизывал. — отвечает Оби. Отвечает так легко, словно они тут про чашку чая говорят.
— Но вообще такое поведение обычно основано на травматических детских воспоминаниях. По крайней мере такова теория дедушки Фрейда. Утилитаристы считали, что у человека два хозяина. Одного зовут — Король Удовольствий, а другой — Император Боли. Как это у Джереми Бентамома — «Природа вверила человека в управление двух
